Не приходится удивляться тому, что к началу войны с Германией более трех тысяч советских летчиков имели опыт личного участия в боевых действиях. (25) В сравнении с общей численностью летных экипажей авиации западных округов — почти половина (хотя, разумеется, не все летчики, имеющие боевой опыт, были именно на западной границе — был еще Дальневосточный фронт, была крупная группировка ВВС в Закавказье, был 6-й корпус ПВО в Москве…).
Гораздо более значимым является сравнение боевого опыта советских летчиков не с их будущими (и крайне неожиданными для Сталина союзниками), а с давно ожидаемым противником — пилотами люфтваффе. Разумеется, за два года войны немецкая авиация, причем во всех ее звеньях — летчики, командиры, технический персонал — накопила огромный практический опыт. Вне всякого сомнения, именно этот опыт ведения современной воздушной войны, опыт успехов и неудач, представлял собой самую ценную составляющую боевого потенциала люфтваффе. Вне всякого сомнения, за три месяца боев против крайне малочисленной и технически отсталой «белофиннской» авиации советские летчики такой «школы» не прошли. Это бесспорные факты, и автор не собирается ставить их под сомнение.
Неоправданно забытой оказалась «обратная сторона медали». На войне не бывает заочного и бесплатного «образования». За огромный боевой опыт, накопленный в воздушных боях над Францией и Англией, Ливией и Критом, немцы расплатились потерей летчиков — живых носителей этого опыта.
Цифры, характеризующие убыль летного состава люфтваффе, впечатляют. Только в ходе того, что советские историки называли «триумфальным маршем вермахта» (разгром Франции и ее союзников в мае — июне 1940 года) немцы потеряли безвозвратно 3022 человека из состава летных экипажей. (165) Именно летных экипажей, а не личного состава люфтваффе в целом. Дальше — больше. К октябрю 1940 года (к моменту завершения наиболее активной фазы «битвы за Британию») в истребительной группе III/JG-52 в строю оставалось только 4 летчика из ее первоначального состава (т. е. один из каждых десяти!). (43) В истребительной эскадре JG-51 потери летчиков к началу операции «Барбаросса» составили 116 человек, т. е. почти сравнялись со штатной численностью эскадры. (63) В целом за неполные два года войны, с 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года, общие потери летного состава люфтваффе составили 18533 человека, в том числе — 13535 человек убитых, погибших в катастрофах и пропавших без вести (безвозвратные потери). (166, стр. 531)
Если при таких чудовищных потерях авиация гитлеровской Германии не исчезла, но даже выросла в своей численности, то этому есть только одно рациональное объяснение — 22 июня 1941 года места в кабинах боевых самолетов, «освободившиеся» после потери опытных, хорошо подготовленных еще в довоенные годы экипажей, были заполнены тысячами наспех обученных воспитанников «гитлерюгенда». За два первых года мировой войны в летных школах люфтваффе погиб 1951 курсант и еще 1439 было ранено. (166) Некоторое представление о темпе и способах подготовки этих летчиков можно составить по тому, что 22 июня 1941 года шесть «мессеров» из состава истребительной группы II(Sch)/LG-2 так и не смогли пересечь советскую границу, ибо разбились при взлете на аэродроме в Сувалках. «Шюленгруппа» — это, по-русски говоря, что-то вроде «учебно-боевая группа». Да, 109-й «мессер» имел известную привычку опрокидываться на взлете, но разбить шесть машин из 38 имеющихся всего за один день…
В качестве иллюстрации к этим сухим цифрам можно привести такой пример. Ко времени завершения основных событий «битвы за Британию» девятка лучших летчиков-истребителей люфтваффе выглядела так: Бальтазар, Вик, Галланд, Йоппиен, Мельдерс, Майер, Мюнхеберг, Oeзay (Oesau), Шёпфель. Только трое из них: Мельдерс, Оезау и Йоппиен приняли с начала операции «Барбаросса» участие в воздушных сражениях на Восточном фронте. Четверо: Галланд, Бальтазар, Мюнхеберг и Шёпфель — продолжали сражаться на Западном фронте против англичан, а двое — Вик и Майер — к этому времени были уже убиты. (43)
22 июня 1941 года уцелевшие немецкие асы встретились с советскими — как написано в одной современной книжке — «неадекватными любителями». Первый день войны был, мягко говоря, не самым удачным для Красной Армии в целом и советских ВВС — в частности. И тем не менее уже 22 июня навсегда закончилась биография командира истребительной эскадры JG-27 Шельманна — ветерана испанской и всех последующих кампаний. В тот же день был сбит еще один опытнейший ас люфтваффе — командир истребительной группы II/JG-53 Бретнунц (Bretnunz) (от полученных ранений он скончался через четыре дня). В сбитом над Прибалтикой штабном «Ju-88» из состава штаба бомбардировочной эскадры KG-77 был тяжело ранен полковник Рейтхель (Reithl). В тот же первый день войны ранен командир бомбардировочной группы I/KG-З Хейнце (Heinze), на следующий день сбиты советскими истребителями командир группы пикировщиков I/StG-2 Хичхольм и командир истребительной группы II/JG-51 Фезо (два последних остались живы и были найдены наступающими немецкими войсками).
Разумеется, 22 июня 1941 года процесс «выбивания» опытных, добротно подготовленных летных кадров люфтваффе не остановился, а только начался. Спустя год, 2 июня 1942 г. командующий ВВС Юго-Западного фронта в своем приказе констатирует, что «противник бросает в бой свой слабо подготовленный летный состав. Из числа сбитых и взятых в плен немецких летчиков имеются недоучки, совершившие после окончания школ всего лишь по 1–2 боевых вылета. Из показаний пленных установлено, что прослойка этой недоученной части летных кадров в частях фашистских ВВС, действующих против нашего фронта, очень высокая (до 50 %)». О величине этих «процентов» можно спорить, но бесспорным фактом является то, что большая часть проблем с подготовкой летного состава, традиционно приписываемых советским ВВС, была столь же актуальна и для авиации нашего противника, втянутого в затяжную воздушную войну на множестве фронтов.
Еще одним устойчивым мифом, без которого не обходится ни одна публикация, посвященная событиям 22 июня 1941 года, является «догмат о неосвоенности». Постоянные читатели исторической литературы уже поняли, о чем идет речь. Для остальных поясним, что самая последняя «правда о войне» выглядит так: самолеты «старых типов» (И-16, «СБ», ДБ-3) надо сбросить со счета потому, что они были «безнадежно устаревшие»; но и новейшие «МиГ-3» и «Пе-2» тоже не надо учитывать — они «не были освоены летным составом». Ноль плюс ноль равняется ноль, и многотысячная советская авиация тихо исчезает. Как сон, как утренний туман…
Устойчивость этого мифа не случайна — в нем есть немалая доля правды. По сравнению с привычными и досконально изученными «ишаками» и «СБ» новые самолеты были освоены слабо.
Это есть факт. Оценивать же этот факт следует, на наш взгляд, руководствуясь все тем же универсальным принципом: «все познается в сравнении». Три теплых месяца (апрель, май, июнь), которые были в распоряжении командования советских ВВС перед началом войны — это очень мало по сравнению с предыдущими годами условно «мирной» жизни. Всего лишь 686 летчиков, подготовленных к полетам на «МиГ-3» и 156 — к полетам на «Як-1», которых успели переучить до 22 июня, — это, конечно же, очень мало в сравнении с огромным потоком истребителей «новых типов», хлынувшим с заводов авиапрома (в 1941 году было выпущено 3100 «МиГ-3», 2463 «ЛаГГ-3» и 1354 «Як-1»). Да, кстати, цифры 686 и 156 взяты из многократно цитированной выше работы В.И. Алексеенко, большого нелюбителя «демократов»…
Теперь посмотрим на эти три теплых месяца с позиций довоенных приказов, требований, нормативов. 19 февраля 1941 года Рычагов подписал «План переучивания летного состава частей ВВС Красной Армии на новой материальной части». (16, стр. 665–676) Прежде всего, из этого документа становится очевидным, что программа перевооружения истребительных частей ВВС западных округов на самолеты «МиГ-3» была в целом перевыполнена. По шесть десятков «мигов» получили 7 ИАП, 15 ИАП, 23 ИАП, 4 ИАП, 55 ИАП, перевооружение которых было запланировано на 3-й (или даже 4-й) квартал 1941 года. Еще более примечательно другое — сравнивая плановые сроки поступления новой техники с плановым сроком завершения переучивания летного состава, мы видим, что на освоение нового истребителя отводилось два-три месяца. Не более того. И это, заметьте, планы мирного времени.
А в какие сроки происходило в реальности перевооружение авиачастей и переобучение летчиков на войне? Разве переходе «И-16» на «МиГ-3» был единственным подобным событием в истории военной авиации? Некоторые истребительные полки ВВС Северного флота (в Заполярье, вследствие потока «лендлизовских» самолетов, обновление парка происходило очень быстро) за время войны перевооружились по пять-шесть раз: с «ишаков» на «Харрикейны», затем на «Як-1», с «яков» на «Киттихоуки», потом на «кобры», под конец войны — на «Ла-7». И сколько же времени заняло при этом переобучение летчиков? Неужели по полгода на каждый новый самолет?