к агенту Дэвидсону и позволяю ему увидеть самый настоящий страх в моих глазах.
— Что будет дальше?
— В офисе Джии есть защищенный мобильный телефон. Тебе нужно будет воспользоваться им, чтобы созвать срочное семейное собрание. Выбери время и дату, чем раньше, тем лучше, поскольку ты не можешь рисковать тем, что новости об этом станут известны до того, как у тебя появится возможность представиться. Члены семьи спросят, по какому поводу эта встреча, но ты не должна ничего говорить или выдавать свою личность, пока они не окажутся здесь, в этом доме.
Я киваю, понимая все это слишком ясно.
— Что произойдет на собрании?
— Это зависит от тебя, — говорит он, поднимая взгляд на Романа. — Я хочу предложить вам троим держаться подальше от этого собрания. Ваше присутствие недопустимо.
— Ни в коем случае, — говорит Роман. — Куда пойдет Шейн, туда пойдем и мы. Им придется вытолкнуть нас оттуда.
— Выталкивание не будет твоей проблемой. Тебе придется бороться с пулей в голове, — говорит агент Дэвидсон, а затем пожимает плечами, не заботясь о том, что мальчики могут пострадать. Они уже приняли решение, и не агенту Дэвидсону их переубеждать. Он честно предупредил их, и это все, что ему нужно, чтобы жить с чистой совестью.
— Хорошо, — говорю я, думая о нескольких собраниях, которые провели мальчики после того, как выгнали своего отца. Оно не может сильно отличаться от тех, что я уже видела. Я просто должна вести себя так, как будто это все принадлежит мне, пока они, наконец, не примут это. — Думаю, я справлюсь с этим.
— Собрание — не самая большая твоя проблема, — добавляет Роман, заставляя меня вскинуть голову, а агента Дэвидсона в замешательстве нахмурить брови. — Ты законно замужем за моим отцом, — напоминает он мне, как будто я нуждаюсь в ведре холодной воды, вылитом мне на голову. Видя раздражение в моих глазах и желая, чтобы я поняла что-то, чего я явно не понимаю, он подходит ко мне, присаживается на корточки перед моим сиденьем и берет меня за руки. — Твой брак с моим отцом означает, что, если ты падешь, вся империя Моретти по закону перейдет к нему. Ты понимаешь, что это значит? Какой властью он будет обладать?
Ужас тяжело разливается по моим венам, и краска отливает от моего лица.
— Срань господня, — выдыхаю я, тяжесть того, насколько это серьезно, ложится на мои плечи. — Мне нужно аннулировать этот брак как можно скорее.
— Именно так, — говорит он мне, и мрачное выражение появляется на его смуглом лице. — И ты должна сделать это так, чтобы не получить пулю прямо между глаз.
Что ж, блядь.
28
В официальной столовой полно людей, каждый из которых мощнее другого. Мои нервы на пределе. Я была бы в порядке, если бы это было нормальное собрание, на котором Джиа, не будучи сумасшедшей психованной сукой, представила бы меня семье как свою давно потерянную дочь, — но эта встреча нечто совсем другое. Кроме того, они уже напуганы из-за груды тел, мимо которых они прошли по пути к двери.
Я не собираюсь лгать, мертвые охранники в фойе были ничем по сравнению с резней, которую Роман и Марк устроили на лужайке. Я имею в виду, чеееерт. Они усердно поработали. Особенно Маркус. Было почти комично смотреть на разницу в количестве трупов. Роман совершал быстрые выстрелы на поражение, легкие и менее грязные, а вот Маркус — Маркус вырезал инициалы и отрубал головы слева, справа и в центре. Мудак, наверное, провел лучшее время в своей жизни на этой лужайке.
Если подумать, мне следовало потребовать, чтобы он принял душ, прежде чем прикасаться ко мне.
Отвратительно.
Я стою с агентом Дэвидсоном и мальчиками в гостиной, примыкающей к официальному обеденному залу, и слышу, как они с каждой минутой становятся все более шумными, гадая, что все это значит. Черт возьми, половина из них в ярости просто из-за звонка, который поступил в четыре утра, и теперь требуют ответов, но они не будут ничего требовать от меня.
Мне нужно выйти туда с высоко поднятой головой, и мне нужно установить правила с самого начала, иначе они никогда не будут уважать меня, никогда не увидят во мне своего истинного лидера.
Проклятье. Как они должны увидеть во мне лидера, если я сама себя таковой почти не считаю? Это будет дерьмовое шоу, особенно если учесть, что мальчики идут позади меня. Мне нужно быть честной с семьей Моретти по поводу моих отношений с парнями, и им придется научиться принимать это, иначе они могут уйти. Это будет нелегко, но я должна надеяться, что семья Моретти будет чуть более снисходительна, чем мудаки ДеАнджелисы, с которыми мальчикам приходится иметь дело каждый день.
Трахни меня в задницу и называй Фредом. Это будет ад.
Агент Дэвидсон отталкивается от края маленького кресла.
— Пора, — говорит он мне, каким-то образом держа себя в руках лучше, чем кто-либо другой, учитывая тот факт, что его прикрытие теперь раскрыто и он вот-вот войдет в комнату, полную влиятельных преступников, возможных насильников и убийц. Его единственная надежда — это то, что слухи о его личности не распространились, и, учитывая, что в то время в комнате были только мы, я сомневаюсь в этом. Но кто знает, какие уши могли подслушивать, какие разговоры перехватила система безопасности Джии.
— Ты же не хочешь заставлять этих мудаков ждать.
Мои плечи подпрыгивают от предвкушения, пока Леви не кладет на них свои руки и не удерживает меня неподвижно.
— Профессиональные сучки не подпрыгивают, — говорит он мне, когда его рука скользит к моему подбородку и заставляет поднять его. — Подбородок высоко, плечи расправь и говори тем тоном, которым разговариваешь с Маркусом, когда ставишь его на место. Они ни хрена не поймут, что у тебя нервы на пределе.
— Легче сказать, чем сделать, — говорю я ему, уверенная, что ему слишком хорошо знакомо это чувство. Я иду через комнату, мои глаза устали, а тело на взводе. — Давайте сделаем это.
Найдя в себе мужество, я толкаю большие двойные двери и вхожу в переполненную столовую. Мужчины в дорогих костюмах заполняют все пространство, и когда я обозначаю свое появление, все их взгляды устремляются на меня.
Они хмурят брови, в их темных глазах появляется замешательство, потому что они явно ожидали увидеть Джию на ее нелепых каблуках и в обтягивающем деловом платье, но вместо этого они видят ее более молодую, менее ухоженную версию, вероятно, удивляясь, почему я кажусь им такой знакомой.