Ослепленный Шек прижал руки к лицу.
— Ты решила помешать мне, Ильгресса? Что ж, ты опоздала: Лучезарная звезда у меня.
— У тебя? — удивленно переспросила Ильгресса. — Но ты еще не держишь ее в руках, пока она у Шека в моей власти помешать воцарению тьмы.
Светлая обернулась к демону и, тихо напевая, протянула руку. Шеек замотал головой и, не выдержав, упал на колени, закрыв уши руками. Мешочек с Лучезарной звездой упал, развязался, и она засияла посреди серой мостовой.
Эвеллан метнулся к самоцвету, но Шарар опередил его и положил звезду у ног законной хозяйки. Ильгресса опустила ладонь на голову собаки и сказала:
— Исчезни, видение Зла, многоликая Тьма, иначе ты на себе ощутишь всю мощь Лучезарной звезды!
— Ты не посмеешь, — покачал головой Эвеллан. — Никто не знает, что будет, если ты позволишь ей вырваться на волю.
— Я создала ее, я знаю.
— Никто не знает.
— Ты боишься? — удивилась Светлая. — Я знала, что ты умеешь внушать страх, но никогда не думала, что ты способен его испытывать.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Это не глупый животный страх, это знание и законные опасения. Вечного добра никогда не будет; не станет меня, Звезда создаст кого-то еще, чтобы противостоять тебе. Самоцвет не только исполняет приказы, но и сам преобразовывает мир по собственному желанию. Неужели ты можешь поручиться, что его желания совпадут с твоими?
Эвеллан подошел к Стелле и, склонившись над ней, прошептал:
— Ну, что, нравится тебе твой выбор? Любые поступки ведут за собой последствия.
Принцесса смело смотрела ему в глаза, взглядом пытаясь передать все то, что она хотела бы сказать.
— Упрямая девочка! — усмехнулся он. — И все-таки ты осталась одна, и даже Ильгресса не спасет тебя от людского правосудия.
— О чем ты говоришь? — Ильгресса повернулась к ним и пустила луч солнечного света, пронзивший пространство между девушкой и Эвелланом.
— Она скоро узнает. — Повернувшись к Светлой, Эвеллан добавил: — Оставь свои фокусы, все, что я хотел с ней сделать, я уже сделал. Я не настолько мстителен, чтобы убивать маленьких неразумных девочек, за меня это с блеском делают другие.
— Оставь ее в покое. — Ильгресса подошла ближе; солнечный луч затрепетал, коснувшись рук девушки. Стелла почувствовала, как медленно согреваются, обретают чувствительность конечности. Ледяной саркофаг дрогнул и раскололся, выпустив ее из смертоносных объятий.
Девушка села, осторожно размяла затекшую шею. Эвеллан по-прежнему был рядом, просто стоял и смотрел, а потом, превратившись в коршуна, затерялся в глубине ночного неба.
Все еще не веря, что она жива и снова может двигаться, Стелла встала и сделала несколько робких шагов; Ильгресса с улыбкой наблюдала за ней.
— Он не собирался тебя убивать, он прав, за него это сделали бы другие. Сам он убивает крайне редко и совсем не так. Он, как и я, знает, что есть кое-что страшнее физической боли. Надеюсь, ты никогда этого не испытаешь. Ладно, хватит о грустном. Все, что было, уже в прошлом. — Светлая улыбнулась и вернула ей Лучезарную звезду. — Тебе передали перстень с головой дракона?
— Да. Так это Вы велели генру отдать его мне?
— Ты огорчена тем, что это была я?
Девушка промолчала.
— Мне стоило большого труда заполучить его, поэтому храни его. Если попадешь в руки генров, он поможет тебе сохранить жизнь.
Небо взорвалось тысячей солнечных бликов, растворивших женщину в светлых одеждах. Несколько светоносных частичек упали на руки принцессы, искрясь, словно бриллианты. Девушка улыбнулась и посмотрела на горделиво выплывавшую из-за крыш луну.
Когда последние отголоски света угасли, Стелла, пошатываясь, добрела до стены и, привалившись к ней, велела Шарару привести Палеву. Снова надев на шею мешочек с самоцветом, она, повинуясь непреодолимому желанию, взглянула на небо.
— Какое же оно звездное! — невольно вырвалось у нее.
Помолчав, девушка добавила:
— Чем южнее город, тем прекраснее его небо, и страшнее безлюдные ночные улицы, если ты одинок. А звезды всегда такие холодные…
Шарар не дал ей помечтать, приведя заплутавшую Палеву. Оставив на потом рассуждения об одиночестве и красоте ночного неба, принцесса заставила себя забраться в седло и в который раз за сегодняшний вечер (а теперь ночь) задалась вопросом, где же ей выспаться.
Удача сопутствовала ей: в примыкавшем к злополучной улице квартале Стелла наткнулась на соблазнительную вывеску, обещавшую еду и кров. Пару минут яростного стука в запертую дверь — и на пороге возник заспанный человек в ночном колпаке со свечой в руках.
Девушка приготовилась к долгому разговору, но его не последовало — все, что от нее требовалось, это предъявить деньги. И вот Стелла уже переступает порог и в полной мере ощущает блаженство наличия крыши над головой, таза с теплой водой, кровати и сна, в который она мгновенно проваливается.
Глава VII
Стелла проснулась на первом этаже захолустной гостиницы, обошедшейся ей, однако, почти в тридцать энтоний, и бессмысленно уставилась на спящего Шарара.
Сквозь желтые занавески в комнату проникали солнечные лучи; снаружи доносился шум улицы.
Конечно, можно было поторговаться или найти другую гостиницу, но немногие хозяева без лишних вопросов принимают постояльцев по ночам, к тому же, она пребывала не в том состоянии, чтобы скитаться по пустым улицам в поисках неизвестно чего.
Чувство здорового голода подняло ее с кровати, заставило одеться и пройти в общую залу.
Немногие постояльцы сидели за длинными столами и давили зазевавшихся мух.
Принцесса устроилась в уголке и, положив голову на руки, сквозь утреннюю полудрему прислушивалась к мерному тихому гулу голосов.
— Лебек, ну как? Съездил в Сиальдар? — Говорили за столом у окна.
— А! — собеседник разочаровано махнул рукой. — Теперь без специального пропуска границу не пересечешь.
— И где их только достают, эти пропуска?
— Да у господ офицеров, будь они неладны! Тащишься к коменданту, лаешься с какой-нибудь мелкой сошкой, которая нипочем не хочет тебя пускать, а потом битый час пытаешься убедить их, что тебе туда по делу надо. Хлопотное занятие, я и пробовать не стал. Если, конечно, денежку дать, тогда, конечно, надежнее.
Девушка вся обратилась в слух, но ничего полезного больше не услышала: говорили о делах, не имевших никакого отношения к пересечению границы.
Хозяйка отточенным безразличным движением поставила перед ней тарелку и, покачивая бедрами, пошла судачить со служанкой.
А за окнами вступало в свои права обычное осеннее утро. Город оживал, наполнялся шумом, гомоном голосов, протяжными криками чаек и запахом моря. Вот где-то хлопнули ставни, простучали копыта по мостовой, засмеялась проходившая мимо торговка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});