Шарар метнулся ей наперерез, злобно зарычал. Принцесса остановилась, с тревогой наблюдая за тем, как пес, прижимаясь к камням мостовой, подкрадывается к сгустку темноты вокруг ограды. Метнувшись в самую гущу мрака, он вдруг стремительно отскочил назад.
Тихий хриплый смех нарушил тишину спящего города; в небе вспыхнули мелкие голубые фосфорицирующие шары.
— Он бросил тебя, теперь ты одна. Трусливый пес, он, как и все, в первую очередь печется о своей шкуре! А ты альтруистка, веришь в то, чего давно нет. Умерли все твои идеалы, умерли еще до твоего рождения. Я думал, дочь позаботилась о том, чтобы ты навсегда осталась в море Уэлике, но ты здесь… Способная девочка! Знаешь, ты мне даже нравишься, но все же не настолько, чтобы закрыть глаза на твое упрямство.
— Я Вас не боюсь, Эвеллан! — Стелла покривила душой: внутри нее все заледенело от страха. — У меня есть Лучезарная звезда, она защитит меня.
— Ты опять лжешь, — рассмеялся Эвеллан, — твоим умом правит страх. Помнишь, я когда-то предлагал тебе сделку?
— Все, что пожелаю, в обмен на самоцвет и поклонению злу? Мне казалось, что мы уже все обсудили.
— Конечно, ты сообщила мне о своем решении. Только не пожалела ли ты об этом? Что ты думаешь сейчас, когда яд страха разъедает твои кости?
— Нет, я ни о чем не жалею. Жизнь сильнее смерти, а добро — зла.
— Как в детских сказках, да? Ты думаешь, что здесь, как в сказке, не бывает боли?
— Я знаю, что такое боль, — пробормотала принцесса. — Я знаю, что меня ждет.
— И ты говоришь так спокойно? Ты одна, боги отвернулись от тебя, ты им больше не нужна. Да и богов теперь нет, есть только тени. Служить теням — удел безумных.
— Значит, я безумна. — Страх куда-то ушел, на его место пришло спокойствие, может, оттого, что она знала, что ничего не изменить. В детстве девушка любила читать книжки о людях, которые мужественно сносили все выпавшие на их долю испытания, даже мечтала о красивой героической смерти; теперь ей предстояла смерть, но о том, какой она будет, красивой или нет, Стелла не думала, она вообще старалась о ней не думать и в оставшиеся отпущенные минуты привести мысли в порядок.
Стоило ли о чем-то жалеть? Наверное, стоило, сейчас она бы переписала многие страницы своей короткой жизни. Знай она, сколько ей отпущено, прожила бы жизнь с большим смыслом, а не бездумно упускала целые недели и месяцы. Стелла по-другому вела бы себя с сестрой, меньше потакала своим капризам, не ссорилась бы по мелочам с Маркусом — да мало ли что!
Изменила бы она свое решение, отдала бы Лучезарную звезду? Нет. Теперь, на пороге смерти, девушка знала, что поступила правильно. Она видела Ильгрессу, видела Эвеллана, двух главных действующих лиц этой драмы, и понимала, что каждый из них принесет миру. Да, он несовершенен, но это не повод, чтобы разрушать его, подчинять диктаторской воле. У людей должен быть выбор, и у нее тоже был выбор, который она давным-давно сделала в глубине души. Нет, принцесса никогда не считала себя хорошей, совершенной, идеальной, но она не смогла бы поклоняться тому, кто проповедует убийства.
Короткие последние мгновения… Что ж, мир, запомни меня такой, какой я была: вовсе не героиней, взбалмошной веселой кокеткой, неисправимой упрямицей, любящей сестрой. Вот, пожалуй, и все. А теперь прямо посмотреть ему в глаза и изгнать из сердца остатки страха. Все когда-то умирают, а у ее смерти такие замечательные декорации.
Тяжело умирать с мыслями о сестре, но еще тяжелее было бы умирать в собственной постели, всю жизнь мучаясь от последствий одного единственного решения. Старла бы поняла, одобрила ее, отец и мать тоже не осудили бы ее. Их дочь до конца исполнила свой долг.
Долг — моральное обязательство… Вот уж никогда не думала, что когда-то она выполнит какое-то обязательство, тем более, моральное. Да Стелла его и не осознавала, просто поступала так, как считала нужным. А теперь она погибнет от рук самого Зла — какая высокая честь, значит, она не была просто песчинкой. Эвеллан оказался бессилен перед простым человеком, он смог только сломать его, а не переделать.
Волна ледяного холода прокатилась по телу. Закружилась голова; меч выпал из ослабевших рук.
— Началось, — мысленно сказала себе девушка и постаралась удержать в раскалывающейся голове образ далекого прошлого: вся семья в сборе, все счастливы и улыбаются.
Старла… Как всегда серьезная, сидит за книгами. Щелчок — и они с Маркусом, совсем еще дети, бегут по коридору. Смех, громкий смех… Да, ей сейчас больно, да, в легких не хватает воздуха, но она не будет думать об этом. Здесь — мрак и боль, а там — свет, много света и их смеющиеся голоса. Так гораздо лучше, так видишь, ради чего это все.
Жалеть? Нет, он не дождется от нее сожалений, она сделала выбор и не пожалеет о нем, даже сейчас, когда пальцы сведены судорогой. Не все еще можно купить деньгами и болью.
Стелла все еще видела себя маленькой девочкой, когда падала на мостовую, когда, скорчившись, слышала смех Эвеллана. Нет, этого он у нее не отнимет, последнее, что она запомнит, будет не боль, а ее семья и мамино улыбающееся лицо. Стелле четыре года, и она счастлива…
Паутина колдовства все крепче отплетала ее, по каплям выжимая жизнь и силы. Она уже не чувствовала ног, реальный мир медленно расплывался, стремясь слиться в одно радужное пятно.
Боль… Огромный огненный шар, разрывающийся в ее голове. Пламя — и холод. И беззвучные спазмы в горле, будто это сдерживаемая чем-то душа рвется наружу.
Появившийся по зову хозяина Шек подошел к принцессе и снял с ее шеи мешочек с Лучезарной звездой.
— Что мне с ней делать? — Он указал на неподвижное тело девушки. Судорог уже не было, на смену им пришло оцепенение. Жар утих, волна холода медленно ползла вверх… Она замерзала изнутри, у этого было всего одно преимущество: Стелла больше не чувствовала боли.
— Оставь, пусть о ней позаботятся дакирцы.
Демон кивнул и протянул господину самоцвет. Принцесса, все еще не потерявшая способность думать, удивилась тому, что звезда не обожгла ему пальцы.
Шарар отчаянно пытался помешать Шеку, но зубы проходили сквозь демона, не причиняя ему вреда, будто он пытался бороться с воздухом.
И тут перед Эвелланом возник призрачный образ женщины в белых одеждах. Улица преобразилась, засверкала бликами от исходившего от нее теплого золотого сияния.
— Зачем ты снова явился на землю, Эвеллан, разве твой сон не был глубок?
Женщина подняла руку — и сумрак заискрился тысячами мелких светоносных частиц.
Ослепленный Шек прижал руки к лицу.
— Ты решила помешать мне, Ильгресса? Что ж, ты опоздала: Лучезарная звезда у меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});