ничтожного, тощего парня? Но ведь они запомнили не это, не так ли? Они помнят маску и дуло пистолета.
Сразу после заседания детектив-инспектор Фокс вышел из здания суда и обратился к собравшейся прессе. Он сообщил, что заявления Стивена о том, что им двигало желание грабить богатых и отдавать деньги бедным, не соответствуют правде. Из десяти тысяч шестисот восьмидесяти шести фунтов стерлингов, которые он украл, практически ничего не было отдано бедным. Да, Стивен отправил в адрес Национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми одну тысячу двести пятьдесят пять фунтов стерлингов и писал в своих дневниках, что планирует перечислить им гораздо больше. Но помимо этого? Куда делись деньги? Они потрачены на путешествия. На поездки в Амстердам, Стамбул, Францию, Испанию и Америку. На оружие, портативные болгарки и ужины с матерью в ресторане при отеле на берегу моря. Если Стивен и давал какие-либо деньги непосредственно бездомным, как он утверждает, то отследить или доказать это было невозможно.
– Преступления Джекли причинили много страданий, – заявил детектив-инспектор Фокс журналистам. – В реальности его поведение не соответствует образу того самозваного героя вроде Робин Гуда, которым он притворялся в своих полных иллюзий дневниковых записях.
Местная пресса как в Девоне, так и в Западном Мидленде подхватила эту историю. Репортеры стучали в дверь дома на Мэнстоун-авеню лишь для того, чтобы увидеть, как мать Стивена выглядывает оттуда и мягко отвечает, что не хочет ни с кем разговаривать. Соседи, пожелавшие остаться неназванными, описывали Стивена как тихого, неприметного, не причинявшего неприятностей парнишку. Бен Уивер помнит, что в то время учился в университете и ему позвонила ошарашенная мачеха.
– Она воскликнула: «Ты ни за что не догадаешься, что натворил Стивен!» – вспоминает он. Но когда мачеха все объяснила, Уивер обнаружил, что совсем не удивлен. – Стивен всегда был очень нравственным, даже если это выглядело «странно» с точки зрения того, что он не умел сочувствовать. А вот в том, что он увидел несправедливость в мире и попытался как-то это исправить, нет ничего удивительного. Большинство людей, вероятно, пожертвовали бы деньги на благотворительность, а не пытались вести себя как Робин Гуд, – говорит он. – Но это не шокирует. «Эти банки зарабатывают кучу денег». Я могу понять логику, которой, наверно, следовал Стивен.
В сентябре 2009 года Стивен попал на первую полосу «Вустерских новостей». Там напечатали его цветную фотографию и сделали заголовок крупным жирным шрифтом. «МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, – гласила надпись. – Письмо-раскаяние осужденного вооруженного грабителя». В написанном от руки письме, отправленном в газету, Стивен попытался объяснить, что теперь осознал, какие глубокие и трудноизлечимые психологические травмы он нанес людям.
«Чтение показаний свидетелей ограблений вызвало у меня сильный стыд и угрызения совести. Из-за моих действий пострадали невинные люди. Я никогда не хотел такого. Сотрудники банков и кассиры, как я теперь осознаю, испытали во время налетов душевную боль и страх. Это совершенно не входило в мои планы, и я не могу простить себе, что заставил их страдать. Этим людям я могу только выразить свои глубочайшие сожаления и принести извинения. Я хочу увидеть их, сказать это им в лицо и, если это сделает их хоть немного счастливее, продемонстрировать им собственные боль и депрессию. Если я смогу возместить причиненный ущерб, я сделаю это».
Алекс Бингхэм из полиции Девона и Корнуолла позже обратился к местной газете «Экспресс энд Эхо» в статье, озаглавленной «Детективы считают искренними извинения грабителя по прозвищу Робин Гуд».
«Джекли очень ясно выразил свои мысли в письме, – сообщил детектив репортеру. – Он явно интеллигентный человек. Он мог бы заранее подумать о своих действиях и о том, что чувствовали его жертвы, но предпочел действовать и совершить эти преступления – а преступлений было множество».
Тем не менее детектив продолжил: «Похоже, он не пытается чего-то добиться этим письмом, а просто размышляет о том, что произошло. Он пытается сказать, что поступил неправильно и сожалеет».
Как и судья, выносивший приговор, – как и многие люди, участвовавшие в этом деле, – детектив признался, что все еще не может себе представить, что заставило Стивена совершать преступления.
Предположение о том, что Стивен страдает некой формой аутизма, возникло еще до того, как он предстал перед судом. 30 июля 2009 года Стивена осмотрел психиатр мужской тюрьмы в Вустершире после случая, как он выразился, «того, что они классифицировали как „странное поведение“». Психиатр пришел к выводу, что у Стивена вполне может быть синдром Аспергера, и Стивен говорит, что хотел еще до суда получить заключение психиатров о своем состоянии и просил об этом адвокатов. Его юридические консультанты так и не запросили подобную экспертизу.
– Я передал своему адвокату, что тюремный психиатр сказал: «Послушайте, я думаю, у вас может быть синдром Аспергера», – вспоминает Стивен. – И адвокат ответил: «О нет, нам нельзя упоминать это. Это может привести к тому, что вы получите IPP».
IPP – это форма приговора с неопределенным сроком действия, известного как «тюремное заключение ради защиты общества». Соответствующая статья закона вступила в силу в Англии и Уэльсе в 2005 году и была задумана как средство защиты общественности от преступников, чьи преступления недостаточно серьезны для пожизненного заключения. Идея заключалась в том, что после отбытия первоначального приговора комиссия по условно-досрочному освобождению оценивала, достаточно ли безопасен заключенный для выхода на свободу. Если заключенному отказывали в условно-досрочном освобождении, ему приходилось выждать еще год, прежде чем повторять попытку. И никаких ограничений на количество отказов не существовало. В период с 2005 года до отмены в 2012 году этой статьи закона IPP широко применялись, причем непоследовательно и непредсказуемо. Они стали источником споров. Теоретически вы могли бы выйти на условно-досрочное освобождение после пяти лет тюремного заключения за вооруженное ограбление, но затем провести остаток своей жизни, пытаясь доказать, что больше не представляете опасности для общества.
Таким образом, можно понять, почему кое-кого из адвокатов пугала идея о прямой связи между вооруженными ограблениями и психическим заболеванием, таким как синдром Аспергера, которое невозможно облегчить или полностью вылечить. Над Стивеном нависла реальная угроза оказаться в ситуации «уловки-22» [25]. Лучше уж преуменьшить психические проблемы или просто не упоминать о них и получить конкретный срок приговора. В любом случае Стивен не ставил под сомнение решение своей защиты.
– Я просто сказал: хорошо, вам виднее.
Стивен начал отбывать свои тринадцать лет. Это давалось ему тяжело. Хотя во время пребывания в тюрьмах США ему тоже пришлось несладко, ощущение нереальности происходящего – того, что все эти испытания являются частью его грандиозных приключений, – облегчало жизнь. В Великобритании эта иллюзия рассеялась. Стивен никак не мог обвыкнуться.