приобрела себе много различных словарей и учебников иностранных языков. Договорилась с учителями иностранных языков, что всё своё свободное время они будут меня учить говорить на известных им иностранных языках.
Своим служанкам сказала, чтобы они со мной вместе дома учились говорить на различных языках. Так сама лучше усвою знание иностранных языков, когда все вокруг меня будут говорить на этих языках и слугам язык пригодится в жизни.
Может быть, кто-то из моих слуг пробьётся к вершинам знания науки и культуры, через знание других иностранных языков? Фёдор с интересом поддержал моё решение, к тому же он сам владел несколькими иностранными языками.
Федя даже надписи в доме сделал на иностранных языках с переводом на русский язык. Он повесил всюду на видном месте таблички с названием мест и предметов.
Из своих поездок в Петербург и в Москву, Фёдор постоянно привозил газеты и журналы на разных языках. Мы читали газеты и журналы. Прочитанные статьи обсуждали на тех же языках.
Таким образом, познание языков у меня продвигалось очень быстро. В течение первого учебного года хорошо усвоила первичное познание группы романо-германских языков, которые хорошо знал Фёдор. Уроки хорового пения вышли за рамки школьного обучения.
Детский хор пел в церковных храмах, на городских площадях, в городских садах и парках. Также как с церковным хором певчих из Владикавказа, мы стали выезжать с концертами в разные города России.
Постепенно наш детский хор стал отшлифовывать свои голоса. В коллективе остались самые лучшие голоса. Пришли новые люди. Хор нельзя было назвать детским, тем более школьным, так как в нем участвовали люди разных возрастов.
Хоровое пение для меня стало искусством и работой. Главным меценатом хора был мой муж, граф Фёдор Лебедев. Он постоянно принимал участие в финансировании нашего хора.
Заказывал нам костюмы. Вёл переговоры с властями городов на проведение концертов. Часто ездил с нами. Заботы о хоре легли на плечи моего мужа, графа Фёдора Лебедева.
Шли годы. Почти забыла о трагедии нашей семьи. Меня увлекло в водоворот жизни. Мы похоронили своих родителей. Старшие братья мужа и сестра жили за границей.
Матвей, младший брат Фёдора, совсем спился и не мог управлять хозяйством имения. Всю заботу о хозяйстве имения, Фёдор передал своему управляющему по делам имения Рагули.
Во время приезда в Тулу, муж, первым долгом, обращался в городской банк с проверкой дел нашего имения. Строгий контроль работы предприятий магазинов и сельского хозяйства имения, ни давал возможности управляющим делами воровать.
Поэтому, дела у нас шли хорошо, не только в хоре и в сельском хозяйстве. Фёдор расширил территорию школы под мастерские по изобразительному искусству.
В родовом Старом хуторе на Кавказе, где, после смерти папы и мамы, остались почти все мои братья и сестры.
Гурей уехал во Владикавказ, где, после смерти батюшки Силантия, возглавил церковь.
В начале двадцатого века христианский храм Владикавказа рассчитывали сделать главной церковью Северного Кавказа. Гурей принял церковный сан митрополита Кавказского.
Церковный храм реставрировали. Церковь расширила свои владения. Под руководством Гурея были построены многие церкви в городах и в больших станицах Кавказа.
Особенно много внимания Гурей уделял образованию прихожан. При всех построенных церквях открывались бесплатные церковно-приходские школы для малоимущих прихожан.
Гурей взял под свой контроль, хозяйственные дела церквей Кавказа. Но революция 1917 года помешала осуществить мечту митрополита Гурея. В нашем Старом хуторе управляла всеми делами старшая сестра Соня, которая была замужем за казаком Николаем Ивлевым.
Соня жила в хуторе мужа, который был рядом с нашим Старым хутором, но из-за постоянного отсутствия наших старших братьев, фактически, Соня управляла двумя хуторами.
Она следила за нашим хозяйством и во время схода казаков на большой круг, выступала от имени нашего рода. За её строгий характер, казаки-станичники, называли Соню в народе «Атаман в юбке».
Соня часто оправдывала своё прозвище. Когда защищала станицу с оружием в руках от набегов тавлинов, кумыков, чеченцев и ингушей. У нашей Сони были даже ранения.
Многие станичники приходили к Соне за советом по делам своих хуторов.
В родовом хуторе Выприцких осталось старое фото нашей старшей сестры Сони с мужем Николаем Ивлевым, рядом свекровь с деверем.
Говорят, что это первая фотография в роду терских казаков на Кавказе. Жизнь продолжалась. Только у нас с мужем не было детей. Как мы не старались, но забеременеть никак не могла.
Когда был жив доктор Арон Якович Зельдер, то он постоянно рекомендовал мне употреблять определённые фрукты и овощи, которые способствовали бы улучшенному развитию моему организму на деторождение.
По настоянию доктора, с мужем часто была на курортах Кавказа и Европы. Но перед смертью доктор Зельдер признался, что во время выкидышей моих деток, не рождённых близнецов, у меня была повреждена шейка матки и у меня детей больше не будет.
Мне доктор сказал один на один. Зельдер также, как и, не хотел обижать Фёдора, который постоянно мечтал опять увидеть в своём доме детей и после передать богатство своим наследникам. Даже с раскрытием тайны всё не теряла надежды, что у нас с мужем всё-таки будут дети.
27. Рухнувшие надежды
Несмотря на то, что доктор завещал мне дальнейшую бездетность, мои надежды всё-таки оправдались. Когда мне уже было больше сорока лет, однажды, во время концерта хора в Москве, прямо в Успенском соборе, мне стало плохо, потеряла сознание.
Меня отвезли в городскую больницу. Фёдор никак не мог понять причины моего обморока и с нетерпением ждал ответ врача.
— Граф! Вас можно поздравить с наследником, — улыбаясь, сказал доктор, когда он осмотрел меня.
— Ура! Победа! — как мальчишка, закричал Фёдор. — Дождались! Буду папой! Всем шампанского!
Фёдор побежал в соседний ресторан и принёс доктору несколько бутылок шампанского вина. Затем объявил всему хору, что мы срочно едем домой в Тулу отмечать радостную дату вестей о будущем нашем наследнике.
Естественно, что все намеченные в Москве концерты по этой причине отменили. На двух дилижансах и трёх колясках, подобно