Дрожала от холода в одной ночной рубашке, которая была испачкана грязью и прилипала к голому телу. Видимо, в лесу несколько дней. По восходу солнца определила, где находится запад и отправилась в ту сторону.
Мне было точно известно, что река Упа находится в стороне запада. Через реку не переправлялась. Выходит, что мне нужно двигаться в западном направлении.
Так выйду к реке, а по ней найду жилище людей, где бы сейчас не находилась. Надо быстрее двигаться, чтобы согреться и больше нигде не ночевать в лесу. От такого холода и сырости, мне можно простудиться и заболеть.
Надо обязательно сегодня вернуться домой в наше имение. Прямо напропалую стала пробираться через заросли леса в сторону запада. Мои босые ноги ныли от боли, усталости и от царапин, которые нанесла колючими ветками кустов.
Но торопилась домой и старалась забыть о боле в ногах. Лес не желал выпускать меня из своей западни. Всячески препятствовал моему продвижению к дому.
На моём пути попадались сваленные деревья, заросшие кустарником овраги, топкие болота и также пугающие звуки дикого леса, но не обращала, ни на что внимание спешила выйти.
Во второй половине дня, когда уже почти смирилась с участью остаться в лесу, вдруг, мне послышался скрип телеги и фырканье лошади. Не в силах была кричать, но последний рывок к жизни дал мне новое дыхание, чтобы продвинуться дальше на эти звуки нашей жизни. Буквально, выползла на дорогу, которая была между нашим имением Рагули и Тулой.
У меня не было сил на дальнейшее продвижение. Упала в траву рядом с дорогой, в надежде, что меня заметят и подберут. Сразу заснула от усталости. Ну, прямо полоса невезения!
За время моего сна по этой лесной дороге никто не проехал. Словно у людей в этот день не было дел в нашем имении и в городе. Спала до тех пор, пока дождик освежил меня, сильно замёрзла.
В это время наступали сумерки будущей ночи. Солнце скрылось за лесом в стороне реки Упа. С той стороны полыхали стрелы молний, гремел сильный гром.
Надо было мне торопиться. Идти в Тулу было глупо. Меня приняли бы за чокнутую. Хотя, может быть, такой была в то время? Но даже чокнутые не имеют желание такими считаться.
Поэтому, направилась в имение Рагули. Свет керосиновых фонарей нашей усадьбы увидела глубокой ночью. К этому времени гроза всюду стихла, не было дождя.
Зато у меня было желание искупаться в бане и хорошо поесть. В имении все спали. Даже собаки не удосужились встретить меня своим лаям. Едва передвигая ногами, добралась до двора.
В это время из своего домика прислуги вышла Ксения. Она прошла к деревьям сада. Задрала подол, оголив белый зад обширных объёмов, стала писать.
У меня не было сил общаться с ней голосом. Подошла к ней сзади и дотронулась до её плеча. Ксения вздрогнула всем телом. Затем осторожно повернулась ко мне.
— О-о-ой! — всё, что могла крикнуть Ксения, при виде меня и с голым задом свалилась без сознания.
От крика Ксении проснулись собаки, беспорядочно начали лаять. Из будки вышел сторож Артём.
— Чума вам в глотку. — сказал Артём, собакам. — Чего разлаялись? Сейчас господ в доме разбудите.
В этот момент Артём увидел меня и Ксению с голым задом без чувств. Сторож отчаянно замахал руками и побежал в дом. На ходу выкрикивая что-то странное насчёт того, что увидел в ночи.
— Мария нашлась! — громко, закричал он. — Молодая госпожа сама пришла домой. Она во дворе.
Вся усадьба всполошилась. Всюду зажглись керосиновые лампы и свечи. Стали из домов во двор вбегать слуги. С парадного крыльца вышел Фёдор, следом за ним вышли отец и мать. Направились ко мне. Словно умалишённая стала беспорядочно размахивать руками и шипеть.
— Не подходите ко мне. — скрипучим голосом, выдавила. — Мне нужна хорошая баня. Вся грязная.
Павел Степанович распорядился насчёт бани. Служанки поправили подол Ксении и привели её в чувства. Ксения в страхе вытаращила на меня глаза и громко икая, отправилась к себе в комнату в сопровождении слуг. Евдокия Лукьяновна с испугом рассматривала мой неряшливый вид.
— Нечего таращить глаза. — сказал Павел Степанович слугам. — Быстро разойдитесь по местам.
Затем Павел Степанович взял под руку Евдокию Лукьяновну и повёл её обратно в дом. Остался рядом со мной только Фёдор. Он издалека смотрел на меня и молчал.
Видимо, боялся лишним словом причинить мне боль. Тупо посмотрела на него. Ничего не говоря, медленно отправилась в баню, у входа в баню сдирая с себя разодранную и грязную ночную рубаху.
В прихожей лежала чистая одежда. Скинула с себя дранную ночную рубаху. Выбросила её наружу и прямо у самого носа Фёдора плотно прикрыла дверь в баню.
Фёдор ни стал торопить события и остался терпеливо ждать моего появления. Мне нужно было покой для души и тела, которые сильно испачканы последними событиями и многодневной грязью в лесу.
Надо было хорошо помыться с горячей водой. Привести в порядок своё грязное тело и свои беспокойные мысли. Вода в кадке была тёплая. Возможно, что кто-то сегодня мылся?
Ни стала ждать повышения температуры в парилке и начала ковшиком смывать с себя грязь. От меня так дурно пахло, что мне самой было противно ощущать этот запах.
Понадобилось много тёплой воды, чтобы хорошо смыть с себя вонь. К этому времени температура в парилке уже поднялась, плеснула на раскалённые камни полный черпак холодной воды, и струя горячего пара слегка обожгла мне лицо.
Легла на вторую скамью в парилке. Моё тело и душа почувствовали облегчение. Напряжение стало тихо покидать меня. Каждая часть моего тела млела от горячей температуры пара.
Тут чувствовала, как из пор моей кожи отделяется накопившаяся во мне грязь. У меня не было сил шлёпать себя берёзовым веником. После парилки несколько раз намыливала своё тело и смывала остаток грязи вместе с мылом. Лишь после этих процедур пошла в предбанник, вытерлась насухо и одела на своё голое тело только одну чистую ночную рубашку. Поверх рубахи накинула тёплый халат и на босую ногу в шлёпанцах отправилась на