Но прежде надо все же попробовать образумить этих придурков, готовых ради власти угробить кого угодно. Жизнь – игра! Кто не играет, тот не выигрывает. Но я в гробу видел такие игры, когда стравливают свой народ, уничтожая его в своих паскудных разборках и дележках.
Уже было светло, когда я подошел к костру, вокруг которого расположилась богато одетая компания. Эдакий пикничок местной элиты. Они возлежали поверх уложенных на сырую землю связок из веток, накрытых овчинными шкурами, попивали брагу и заедали ее мясом, хохоча грубыми голосами. Моя фигура, закутанная в длинный плащ, вызвала переполох. Все соскочили, хватаясь за оружие с криками: «Стража! Кто таков?! Кто пустил?!»
В мою грудь ударило копье одного из набежавших спохватившихся стражников и, лязгнув о железо, соскользнуло, а потерявший равновесие «храбрец» шмякнулся мне в ноги. Я театральным жестом распахнул плащ, продемонстрировав сверкающие доспехи, и миролюбивым тоном буквально промурлыкал:
– Господа! Кто из вас князь Юрий? У меня есть сообщение от его жены и детишек.
Из толпы вывернулся приземистый, плечистый дядька, одним взмахом заставивший всех опустить оружие.
– Кто таков? – рыкнул он угрюмо. Услышав в ответ: «Аред!», отшатнулся было, но, совладав с собой, продолжил: – Сказывай, зачем явился!
– Сними осаду, князь. Не губи людей.
Толпа возмущенно загомонила и мгновенно утихла под свирепым взглядом князя.
– Жену и детей заберешь на обратном пути, – продолжил я, протягивая ему серебряное монисто, которое принес мне Мартын.
– Наслышан я о тебе, Аред. Вижу, что, правда, ты коварен и зол, коль невинные души деток моих загубить хочешь. Да и я не лыком шит! Стану тебя жечь живьем на этом костре, пока моя дружина не отобьет семью у твоих оборванцев!
Он резко выдернул украшение из рук. Толпа качнулась в мою сторону, охватывая со всех сторон. Я вскинул руки и закричал:
– Вы все слышали, что я не хочу кровопролития! Еще не поздно! Уходите! Иначе все здесь поляжете из-за этого дурака!
Резко опустив руки, я медленно повернулся и пошел назад. За спиной взревели яростные вопли, в наспинный доспех ударило брошенное копье, и вдруг все стихло. Я сам оторопел от такого зрелища. Низко стелясь над землей в стремительном беге, на меня клином накатывала серая волна волчьей стаи. Впереди, сверкая иглами стальных шипов, наклепанных прямо на доспехи, неслись самые матерые звери, из-за надетых панцирей превратившиеся в настоящих монстров. На мгновенье задержавшись у моей застывшей фигуры и учуяв знакомый запах, исходивший от тряпицы, повязанной на ноге, они неслись дальше, туда, где орали в панике люди князя и ржали перепуганные насмерть лошади.
Обернувшись, я вновь вскинул руки, подавая знак оборотню. Волчья стая, не останавливаясь, на ходу резала клыками всех, кто попадался им на пути, но, как и ожидалось, эффект внезапности уже пропал и народ стал отмахиваться мечами и копьями, резко захлопали тетивы луков. Я опустил руки, и тут зазвучал едва слышимый человеческому слуху звук, который извлекал из своей хитрой дудочки оборотень. Стая стала заворачивать и, описав полукруг по растревоженному лагерю, исчезла в ближайшем лесочке. Я лишь прибавил шагу, взбежал на раскисший пригорок, вставая перед шеренгой затаившегося в низине отряда:
– На два взвода делись! Фитили зажечь! Первый взвод, малый пристрелочный готовь! Второй взвод, осколочный зарядить, готовьсь!
Вторые номера стрелков, так называемые заряжающие, по большей части сопливые мальчишки, вложили в медные трубы стрелков малые ракеты с осветительной начинкой. На эти точки в дальнейшем будут ориентироваться минометчики второго взвода, пуская осколочные и зажигательные мины. Притаившись вместе с отрядом в перелеске, я уже наметил основные цели. Главное в пылу битвы не подпалить стены города, а так с божьей помощью совладаем!
– Ну что ж! Стрелки! Вот и настал час вашего боевого крещения! – просипел я сорванным голосом. – Покажите, чему научились! Схватите удачу за хвост! По коннице целься! – продолжил я почти без паузы. – Первый взвод – огонь!
По полю уже стекались в нашу сторону пока еще разрозненные группы всадников, когда ударил первый залп, яркими вспышками обозначив более точный прицел для второго. С трудом сдерживая взбесившихся коней, люди недоуменно вертели головами, пытаясь осознать происходящее, и тут их накрыл второй залп уже осколочных ракет. Все смешалось, закричали раненые, уцелевшие лошади, обезумев, понеслись во все стороны. По флангам отстрелялись и минометчики Наума. Судя по доносившимся истошным воплям, с таким же эффектом. Ворота крепости распахнулись, оттуда вылетела, сверкая сталью, княжеская дружина, завершившая разгром стремительно и проворно.
Дела, дела, срочные, безотлагательные, важные. Я с головой ушел в проблемы, которые сам себе создал. Увлекся тем, от чего в любой момент мог легко отказаться и выбрать другой путь, но сворачивать с уже выбранного было не в моем характере.
Солнце давно поднялось над горизонтом и просвечивало яркими лучами сквозь млечное марево холодного тумана, причудливо искажая краски и силуэты. Люди разошлись по своим делам, занялись обычной работой, к которой уже успели привыкнуть, но меня что-то тревожило, что-то беспокоило в просветлевшем дне.
В первый момент показалось, что кольнуло в сердце, немного закружилось голова, в глазах зарябило. Я неторопливо огляделся по сторонам, ища возможность присесть или прислониться, как тут же все прошло, словно и не было легкого недомогания. Сознание ясное, состояние бодрое, но на слух давит нечто вроде эха далеких ударов молота. Гулкие, размеренные уханья вровень с пульсом. Прислушиваясь к собственным ощущениям, я наконец понял, что слышу стук своего собственного сердца. Толкнув онемевшей рукой ворота мастерской, я вышел во двор, с удивлением разглядывая косые лучи света, призрачными колоннами стоящие в серой мгле тумана, невесть откуда накатившего в декабрьскую оттепель.
Он стоял шагах в двадцати от меня – высокий, широкоплечий. Черты лица частично скрывала растрепанная густая борода. Длинные волосы, подвязанные свернутым платком, скрывались под широким кожаным капюшоном, через плечо был перекинут сверток: рабочий фартук, перевязанный поясной лямкой, в складках которого отчетливо виднелась рукоять молотка. В правой руке – массивный посох из наспех обтесанной ветки березы, на поясе – солдатский ремень с латунной пряжкой, украшенной пятиконечной звездой.
Мое собственное отражение, мой призрак прислонил корявую клюку к бедру и достал из складки под накидкой цилиндрическую подставку с вилочкой, изящно изогнутой кверху в виде лиры. Этот таинственный предмет легонько вибрировал в руках моего призрака, издавая непонятный звук. И вроде вокруг казалось тихо, но чувствовалась какая-то низкая волна, вибрация, пронизывающая до костей.