поговорил. Вы дебилы все, уезжать пора, прятаться. А ты здесь сидишь. Давай, собирайся, уматываем! Зови девчонок и Андрея.
Нани облокотилась на калитку. Он же ничего не знает, ничего.
- Виталик, Маша уехала. А Таня и Андрей... Их нет.
Она поняла сейчас, что и тела друзей увезли эти мутные Михины подручные, ведь да, куда они их теперь денут. Как всё неправильно, как же всё через задницу.
- В каком смысле нет? Тоже уехали? Ну, найдём потом, я же вот вернулся. Пришлось машину у бати просить, но ничего. Добрался же. Мы - команда, Кошкина, мы должны быть вместе.
19. На последнем рубеже
Аппаратная без фигуры Дока осиротела. Она стала казаться помещением, лишённым не самого важного, нет - колонна в центре всё так же содержала мозг Добросила, приборы работали, - привычного руководства.
Так оно и было.
Конечно, Горбунов примерно понимал, как командовать установкой. Елена Аркадьевна - злая, осунувшаяся после бегства гражданского мужа - руководила пультом. Какис, опять же, на подхвате, но его к креслам почему-то не допустили: охранники медленно, сверяясь со сложной схемой установки датчиков на теле, снаряжали операторов. Кроме меня, их было семеро. Максимальный комплект. Уже виденная мной девушка, та самая, с некрасивым лицом и фигурой лесоруба-культуриста, полезла в кресло-кокон первой, она даже подсказывала что-то охраннику, указывая сосиской пальца на голову.
- Кирилла в последнюю очередь, - сказал генерал.
Разумеется, и он был здесь, вальяжный, развалившийся в специально принесённом из кабинета кресле. Да, сердце Центра сегодня было здесь. Экраны на стенах впервые на моей памяти включили все: вон тот, справа, показывал картинку со спутника, развёрнутого сейчас мощными объективами не к Земле, а в дальний космос. На нём сияла в солнечных лучах бесформенная глыба Немезидиса: камень и лёд, впадины от ударов метеоритов, разломы, пики, холмы. Свет и тени. Было в этом мёртвом куске материи что-то угрожающее, было...
- Так точно, товарищ генерал-майор!
- Что с источником энергии? Дали батарейкам стимуляторы? - генерал был хмур и сосредоточен, несмотря на вольную позу. В форме, даже фуражку не снял.
- Да, всё по максимуму, - Елена Аркадьевна оторвалась от пульта и зло глянула на меня. - Но лучше бы Док был здесь!
- Лучше, хуже... - Генерал начал злиться, но пока держал себя в руках. - Работаем с тем, что есть. Руководство страны надеется на нас, товарищи.
- Так точно, - вякнул Какис, но на него никто не обратил внимания.
Генерал Комаров мельком глянул на другой, не с метеоритом, экран: пустая комната, выдержанная в сине-серых тонах, массивный стол, за которым виднелось кресло, зашторенное окно и флаг в углу. За столом никого не было, но следовало кланяться даже символам власти, не только её носителю.
Ещё пара экранов отображали, скорее всего, служебную информацию. На одном непрерывно двигались ломаные линии, как на кардиомониторе: одна сверху, толще остальных, ярко-жёлтая, остальные семь - тоньше и зелёные. Когда меня подключили, я ещё раз посмотрел на этот экран, зелёных линий стало восемь. Рядом с каждой мелькали цифры, я не стал вглядываться, пульс это или ещё что-то.
Оставшийся экран представлял из себя гигантскую карту мира с массой непонятных мне условных обозначений: точек, звёздочек, заштрихованных областей. Что-то сугубо военное, тут и голову ломать не надо, не пойму ни черта.
- Речи говорить не стану, не на трибуне, - сказал генерал и поднялся из кресла. - Задача Центра - нанести максимальный вред Немезидису. В идеале - разрушить его полностью, чтобы осколки стали метеорами, сгорев плотных слоях атмосферы. Траекторию изменить не удастся, хотя РВСН и обещали что-то... Все МБР России перенацелены на цель номер один. Ну, Бог им в помощь. И нам заодно. Само собой, возможны ракетные атаки на астероид со стороны всех обладателей подобного вооружения: от, разумеется, американцев до какого-нибудь Пакистана. Договориться по линии ООН о совместных действиях не удалось, все друг другу не верят, так что оркестр из нас не выйдет. Только сольные выступления участников.
Елена Аркадьевна кивнула, Какис замер рядом с Горбуговым. Остальные операторы уже были полностью погружены в коконы, шлемы опущены, им эта речь не слышна, если только не транслировалась через наушники. Я сидел неподвижно. Моё возвращение и так настолько не соответствовало собственным интересам, что играть в "начальник-подчинённый" я и вовсе отказывался.
Охотник вернулся с холмов не для того, чтобы кланяться шерифу.
- Вроде, всё работает, - доложил Горбунов. - Насколько мы понимаем без...
Он не договорил. Генерал кивнул и сел на место:
- Ну и хорошо. Запускаем.
Шлем на моей голове опустился, отрезая от реальности. Последний бой, он трудный самый. Потом бы ещё придумать, как вернуться к Нани. Потом. Потом. По...
Кресло, аппаратная, собственное тело - всё исчезло. Я снова парил над Центром, мог рассмотреть каждую травинку в лесу, каждую трещину на стене, наспех починенные после нашего бегства ворота, усиленные караулы вокруг и даже в лесу поодаль от территории базы. Даже если бы и было кому, Центр теперь придётся брать штурмом не силами скромного отряда диверсантов, а полка спецназа, не меньше.
Надо мной светило солнце, яркое как никогда. Где-то рядом находились остальные операторы, готовые отдать все силы мне. Готовые на всё, как и я сам.
Мне никто не поверит, но я слышал музыку. Величавую, плавную, похожую на гимн огромной державы, но напрочь мне незнакомую. Нечто прекрасное, как пение ангелов, и суровое одновременно, словно воинов провожала сама Земля. Ей по большому счёту всё равно, со щитом или на щите. Да и вернуться ли вообще, лишь бы дело сделали.
- Поехали, что ли, - сказал я.
Можно было бы - я уже понял, как - мгновенно оказаться непосредственно возле астероида, но я решил пройти этот путь полностью. Да и операторам-новичкам лишние стрессы ни к чему, я не забыл, насколько проще представлять себя летящим в небесах, нежели прыгающим туда-сюда мячиком сознания.
Небо стало ближе, земля дальше. Поверхность начала выгибаться подо мной