— Будь я проклят.
— Я о том же.
— И ты не заметила этого раньше.
Я кидаю на него взгляд.
— Как и ты. И я пыталась перепроверить сцены по второму кругу, но ты заставил меня киснуть в твоем офисе, пока сам ковырялся в бумажках. В третий раз, когда я замыслила о перепроверке сцен, я наткнулась на одну свежую и едва не взорвалась сама. — Я встала и отошла для лучшего обзора разрушений. Достав новехонький телефон, прихваченный на замену тому, что разбился, я делаю пару снимков. — Ну, — бурчу я, — куда дальше?
Пока мы направляемся к церкви, где я едва не отдала Богу душу, до меня доходит, что Риодан намеренно засыпал меня своими вопросами только затем, чтобы мне некуда было вставить свои.
— Так, что со мной произошло, когда меня заморозило той ночью? Когда я пришла в себя, там был Танцор с тобой и Кристианом. Поговорим о непредусмотренном. Как там оказался Танцор? Кто меня спас?
— Я вытащил тебя из церкви, или ты умерла бы прямо там, на полу.
— Ты — тот, кто притащил меня в церковь, и с самого начала не предупредил, что произойдет, если я чего-то коснусь. Ты — тот, из-за кого я едва не погибла, дружок. Так, кто меня спас?
— Мне пришлось медленно тебя выносить, иначе у тебя мог бы случиться удар.
— Да ты что? А разве это не Танцор предупредил тебя об угрозе удара? Потому что уж больно это смахивает на пережитый им случай.
— Почему ты смеялась прямо перед тем, как потерять сознание.
— Смерть — это приключение. Я отжигала по полной. Тяготы умирания навечно запечатлеваются на застывшем лице. Так что, кто знает, как бы я выглядела после того, как оттаяла?
— Смерть — это оскорбление.
— Можно сказать и так, — соглашаюсь я. — Думаешь, мой меч еще заморожен? Может, нам стоит пойти и проверить.
— Ты слишком молода, чтобы смеяться, умирая. И — нет. Сомневаюсь, что твой меч разморозился. Не отходи от темы.
— Ничего и не слишком.
— В некоторых обществах так бы и было. В других местах. В другие времена. Ты считалась бы уже достаточно взрослой, чтобы быть женой и матерью.
— Даже представлять не хочу. Так, значит, Танцор спас меня.
— Я такого не говорил.
— Вот поэтому-то я и догадалась. Может нам стоит использовать фен, чтобы растопить вокруг него лед.
— Тебе надо избавиться от него. Он — излишняя ответственность. Забудь о чертовом мече. Я позабочусь о нем.
Я разворачиваюсь к нему, уперев руки в бока:
— Он — ценный актив! Он — мой лучший друг! Ты ничего не знаешь о Танцоре!
— «Ничего» — здесь ключевое слово. Потому что это — то, что он есть. Ничего. Он всего лишь человек.
— Фигня, Танцор еще тот Говнюк, с большой буквы!
— Он носит очки. Держу пари, они ему отлично помогают в бою. Нет, постой, он не боец. И никогда не им будет. Слишком хрупкий. Разок ткнуть острой палкой и его кишки расползутся по всей улице. Сайонара[66] человечек.
— Нигде его кишки не расползутся. Он суперумный и… и… и он супер, суперумный…
— И что это за имя такое — Танцор.
— …и он что угодно способен сварганить. Он создал мои Противо-Тененвые гранаты и этот сверхяркий световой прибор, что заряжается от моего движения, и совершенно превосходит МакНимб! Кроме того, у Бэтмена был клевый костюмчик и лучшие игрушки и умные идеи, и каждый знает, что он самый лучший Супергерой всех времен! И вообще, я тоже всего лишь человек.
Вдруг Риодан стоит уже в дюйме от меня, держа за подбородок, притягивая мое лицо к своему.
— Тебе никогда не быть такой, как вообще что бы то ни было. Цунами никогда не может быть «просто волной».
— Убери от меня свои грабли.
— Мне нравится это в тебе. Волны — это банально. Цунами изменяют Землю. При определенных обстоятельствах — даже целые цивилизации.
Я ошарашено моргаю.
— В один прекрасный день ты станешь чертовски невероятной женщиной, Дэни.
Я и не знала, что моя челюсть может быть такой гибкой, чтобы упасть до тротуара. Мои руки не настолько длинные, чтобы ее подобрать. Ловлю ртом мух, моя ты задница, да в мой рот можно на грузовике въехать. Это что получается, Риодан только что отвесил мне комплимент? Типа что ад замерз? Или птицы задом уже полетели? Такое неуютное ощущение на коже, чувство, будто ее содрали. Позади него луна в три четверти и его лицо снова в тени.
— А черт, чувак, я и так это знаю. Все знают. Я — Мега. Сокращенно от «Альфа и Омега» — прихожу я в себя и протискиваюсь мимо.
Он смеется:
— Возможно, тебе придется побороться за это звание.
— Слушай, проехали, — сержусь я. Я так много не успеваю по работе, и это просто бесит. — Сегодня я в твоем распоряжении ненадолго. Нужно заняться следующим выпуском Дейли. Народ должен знать о Ледяном челе. — Я сворачиваю ментальную сетку и вхожу в стоп-кадр.
— Ты доиграешься, что однажды мальца убьют, — говорит Риодан позади меня.
— Болотная чушь, чувак! Бэтмен никогда не умрет. Танцор тоже.
Я вытаращиваю глаза, когда мы приближаемся к церкви.
Пятеро Видимых стоят перед разрушенным собором среди руин, страниц разорванных церковных книг, будто они попадали с неба, обломков органа и прочего хлама.
— Думаешь, мой меч уже оттаял? — интересуюсь я, сжимая кулак на пустом месте, где должна находиться рукоять меча. Я вижу просеявшихся Эльфов и все о чем могу думать это, что у меня его нет. Да, я на этом зациклена.
— Детка, ты становишься похожа на заезженную пластинку.
— Пусть так…
Видимые переговариваются между собой, и, хотя знают, что мы здесь, полностью игнорируют нас. Как и я. Несмотря на то, что они настолько прекрасны, что я вынуждена с усилием отрывать свои зенки от их лиц. Хренушки я совершу ту же ошибку, что совершила с В'лейном. Позволяя их великолепию ввести меня в заблуждение. Думая, что они чем-то отличаются от Невидимых. Только потому, что они — золото и бархат и у них радужные глаза и все из себя — супер-пупер. Кристиан тоже супер-пупер. Однако держал мертвую женщину в своей койке.
Я чувствую сильное возбуждение, излучаемое, по крайней мере, одним из них, но они приглушают его. Что беспокоит меня. Эльфы не приглушают себя пока им это не выгодно, к примеру, пытаются прикинуться чем-то, чем они не являются, чтобы усыпить нашу бдительность, когда нам реально надо быть начеку.
— Чертовы Фейри. Когда же они уже свалят отсюда.
— Тогда как бы мы развлекались.
Я хмыкаю. В точку. Затем достаю свой телефон, делаю панорамную фотку сцены, и, забив на Фейри, собираюсь уже достать пакеты и приняться за работу.
Как чувствую в воздухе передо мной какое-то колебание. Через секунду до меня доходит, что происходит. Один из Эльфов просеивается ко мне, чтобы сделать кто-знает-что. Риодан опережает его, и они сталкиваются. Фейри смотрит как разъяренный кот: прищурился, веки подрагивают, радужные глаза пылают огнем. Я уже видела этого в «Честере». Он обрабатывал человеческую женщину и тупая овца по нему просто сохла, по его узким кожаным брюкам, расстегнутой рубашки и гладким золотым волосам и коже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});