— Ну, коли так, друзья, то и я стану скитаться здесь, раз уж приходится скитаться тут моему единственному младшему брату!
— А что же нам сказать им о тебе? — спросили его спутники.
И он ответил:
— Ну, это нетрудно. Не говорите: «На границе нашей большой страны мы увидели, что там скитается младший брат, бедный!» Этого говорить нельзя! Скажите лучше: «Мы застрелили старшего брата вместе с младшим». Скажите: «Прибыв на границу нашей страны, мы услыхали об этом происшествии и подумали: „Если младший сотворил такое, то же сделает и старший“. Поэтому мы закопали их обоих». Вот так и скажите!
— Да, сделаем так! — согласились они, увели его лошадь и ушли.
— Где старший? — спросили их.
— Старший? На границе великой страны мы услыхали об этом происшествии. Мы подумали: «Если младший сотворил такое, то и старший сделает то же»— и застрелили его.
— Ну и правильно, — сказали старики и стали себе дальше жить-поживать на белом свете.
А оба брата, младший и старший, шли, шли и пришли на гору. И, придя туда, они увидали черный камень размером с быка. У черного камня стояли две чаши с дождевой водой. Выпив по чаше воды, они легли под защитой скалы и заснули.
Как только наступило утро, один стал будить другого:
— Пора идти, братец, вставай и пойдем!
Брат его не шевельнулся. Он был мертв.
— Ой, мой братец, что же случилось? Отчего ты умер? — вскричал он.
Плача и причитая, подсунул он под его подушку тот золотой слиток и написал на черном камне: «Того, кто наткнется на кости моего младшего брата, прошу похоронить его!»— и двинулся в путь.
Шел он, шел. В одной стране все жители собрались на площади на большой совет.
— Что означает это огромное сборище? Что случилось? — спросил он.
И ему ответили:
— В этой стране ни один хан не остается в живых, ни один!
И подумал юноша: «Ага, говорят, что каждый, кто станет ханом, через три дня всегда умирает. Мой младший брат умер, и мне уже нечего терять! Пусть и я умру через три дня. Наесться бы еще хоть раз в жизни до отвала, а там уж можно спокойно умереть!»
И тогда юноша спросил:
— А для чего вы все собрались здесь?
А они отвечали:
— В нашей стране хан не живет, всегда через три дня умирает.
— Можно я стану вашим ханом, братья? — спросил он.
— Да, стань! — закричали все.
Ну, сделали они юношу ханом и посадили его на ханский трон. Сидел он так, сидел, бедный, три дня, а потом спросил:
— Разве не говорили у вас, что через три дня умрешь?
Вышел он из дворца на солнечную сторону, сел и стал есть все подряд. Думает: «Настал мой смертный час!», а вслух сказал:
— Наступил день моей смерти, сегодня уже прошло три дня!
Тут грянул черный дождь со снегом и градом. Дождь все шел и шел, и подползла гигантская змея.
— Хочу есть, хочу пить! — закричала она.
И сказал юноша:
— Разве ты не пожираешь всегда каждого, кто стал ханом? Разве ты не пьешь кровь каждого, кто стал ханом? Подожди, я тебе что-то дам!
— Что ты мне дашь?
— Раз в три дня ты будешь получать свою пищу. Ты ведь съедаешь каждого, кто стал ханом? Так я всегда раз в три дня стану кормить тебя.
— Ну, если так, давай еду. А что мне дашь?
— Я дам тебе овцу и человека, — пообещал он.
— Ну ладно, через три дня давай человека и овцу да привяжи их крепко-накрепко вон к тому дереву! — сказала змея и уползла прочь.
А брат его лежал мертвый. В это время бродил по земле семидесятилетний лама, опираясь рукой о землю. Дошел он до этого места, увидел, что лежит человек. Посмотрел, а тот мертв.
«Ах, отчего же он умер? Такого греха я еще не встречал, как я ни стар. Что случилось? Такого греха я еще никогда не видал», — думал он, молился, приносил жертвы, приносил жертвы и опять молился, молился. И тут вскакивает этот юноша:
— Где мой брат? Где мой брат? Где мой старший брат? Где мой старший брат?
И сказал тогда лама:
— О, я не знаю твоего старшего брата, откуда мне знать, где он. Посмотри-ка надпись там на камне!
Посмотрев на оставленную его старшим братом надпись, юноша вернулся бегом, схватил золото, лежавшее у него под подушкой, и сказал ламе:
— Ну, я иду теперь на юг! Мой старший брат пошел на юг.
И отправился вслед за своим братом. Шел он, шел себе, шел и увидал огонь — видимый ночью и невидимый днем. Этот огонь можно было увидеть только ночью. Поэтому ночью он шел, днем спал, а ночью опять двигался вперед.
И наконец однажды ночью он пришел к ободранной черной юрте, с которой войлок свисал клочьями.
Подойдя к юрте, он поглядел в нее через дырку в войлоке и увидел двух стариков. А позади них сидела красивая девушка. Старик вдруг принялся целовать девушку и стал плакать. А потом стала целовать ее и плакать старуха. Юноша подумал: «Ну что бы там ни было, а я хотел бы поесть!»— и быстро вошел в юрту.
— Что у вас случилось, братья?
Они сказали:
— О, а ты что за человек?
— Ах, братья, накормите меня! — ответил он.
Они тотчас принесли ему поесть.
— Ну, что случилось?
— Ах, сказали, чтобы мы завтра привели нашу дочь и отдали змее. Там ведь страна, в которой хан не остается в живых более трех дней. А теперь там воцарился хан, который велел, чтобы мы отдали нашу дочь. Можно ли сделать так, чтобы девушка эта, наша дочь, оказалась спасенной и осталась жить?
— Добудьте-ка мне хороший белый меч, такой острый, чтобы им можно было рассечь волос, — сказал юноша и, наевшись досыта, заснул.
Спал он себе и спал. А тут уже прискакали спешно два гонца того хана и заорали:
— Эй, старик, поднимайся, вставай, быстро давай свою дочь!
Разбудили они тогда юношу.
— Ну, где меч? Быстро несите его сюда! — крикнул юноша и, получив меч, сказал — Дайте мне платье вашей дочери!
Старинный наряд девушки с каймой по подолу смешон ведь, правда? Но юноша все-таки надел его и выскочил, спрятав меч в рукав.
Они схватили его, повязали его голову веревкой как недоуздком и отправились в путь.
Скакали они, скакали и привезли его к месту, куда приползала змея, и крепко привязали к доске вместе с овцой. И так, связанного, оставили.
Стоял он, стоял… и тут появилась змея. Она уже подползла и собиралась перекусить его пополам, но вдруг упала, разрубленная пополам мечом, спрятанным в рукаве юноши. Но, сраженный ядом змеи, юноша упал плашмя, а привязанная овца все еще стояла.
Подошли хан и оба его посланных, переговариваясь между собой: «Ну, пойдем посмотрим, что там делается! Съела ли змея свою еду?»
Подошли, поглядели, а змея лежит мертвая, и юноша лежит тоже мертвый.
— О хан, мы убили змею и похоронили ее, щедро награди нас!
— Ах, идите и отрубите бестии голову. Разве я против? — сказал он.
Вот как! А старики тут воскликнули:
— Жизнь нашей дочери спасена!
Взвалили они на плечи свой таган и казан, взяли с собой одну из своих коз и помчались к юноше, чтобы помянуть его. Добравшись до него, старик заколол козу, а старуха побежала за дровами. И тут она увидела, что из песка высовывается кончик украшенного каймой подола халата, в который был одет похороненный в песке юноша. Помчалась она назад со всех ног с криком: «Святой Хааркан!»
— Эй, старуха, что случилось? — спросил старик.
— Виднеется кончик халата нашей дочери!
Они побежали и вытащили юношу. Он был полуживой. Взвалили они его себе на спины, бросили козу, таган и казан и побежали к своей юрте.
Придя к себе в юрту, дали ему поесть и тем вернули юношу к жизни.
А тем временем опять примчались посланцы хана и закричали:
— Старик, эй, старик, выходи! Хан сказал, чтобы ты до полудня завтрашнего дня ссучил нити из ваты и сплел из них шатер.
— О горе мне, что вы такое говорите? Что я должен делать? Что случилось?
— Хан сказал, чтобы старик ссучил нити из ваты и сплел из них шатер, да притом до завтрашнего полудня!
— Что за глупости вы болтаете! С каких это пор семидесятилетний старец должен сучить нити? Не болтайте чепухи! Не болтайте, не лайте!