— О друг, о друг, — говорил один ворон, — сегодня я предвижу большую добычу. Как только наступит утро, мы выклюем жир из четырнадцати глаз и наедимся досыта! — так говорил он.
— Как же это? — спросил второй, и первый сказал:
— К этому времени выяснится, что дерево Дондууд Бом, на котором гнездятся вороны, не найдено, и мы наедимся жира из четырнадцати глаз!
— А где же это дерево?
— Да вот тут! — сказал первый и улетел.
Семь птиц сделали на дереве отметку, полетели обратно в дом хана и уселись там.
Пришел хан и спросил:
— Ну, нашли вы его?
И они сказали:
— Мы нашли его!
Теперь он послал старуху Дойну Хара, девяноста одного года от роду, с восемью десятками повозок, запряженных волами. Прибыли на место, а там стоит высокий железный тополь. Когда его спилили, то хватило, говорят, поклажи на все восемьдесят повозок, запряженных волами.
— Возьмите все это и сгрузите у Ядовитого моря, — сказала старуха. Так они и сделали. А когда привезли они туда дерево и сгрузили его, из него связали плот. И когда этот плот погрузили в море, убедились, что он не горит в нем.
Старуха Дойну Хара, девяноста одного года от роду, уселась на плот, сказала:
— Я поплыву, разузнаю все, а потом вернусь! — и отчалила. На том берегу она вытащила плот и привязала его. А потом пошла, хромая, к аилу хана.
Там стоял бронзовый храм с запертой дверью.
Старуха подружилась с девушкой Намхын Гызыл, помогала ей носить воду и рубить дрова и, дождавшись дня, когда хан отправился на охоту, сказала:
— Немного мне осталось жить на белом свете, что, если мне пойти поклониться в этот ханский храм?
Девушка на это ответила:
— О матушка, в этот храм нельзя войти ни одному человеку! Никто, кроме хана, не должен открывать его, и ключ от него находится в огниве хана.
В один прекрасный день хан вернулся с охоты и, развязав свой кушак, оставил его вместе с огнивом. Подкараулила это хромая старуха, подползла и утащила из огнива хана ключ от храма. Спрятала она сияющий красный ларец за пазуху и убежала.
А юноша опять проснулся посреди голой степи, к ноге его была привязана собака, к руке — кошка. Исчезли Ядовитое море и юрта, и девушки тоже уже не было — все исчезло. Так перехитрила его старуха Дойну Хара, девяноста одного года от роду.
Кошка принялась ловить мышей и кормить ими юношу и собаку. Однажды собака взбежала на гору и закричала — ведь они все трое научились понимать язык друг друга:
— О, давайте уходить! На северо-западе, там, где заходит солнце, вздымаются пары нашего Ядовитого моря!
Все трое снялись с места и пустились в путь. Пришли они к морю, а оно кипит, и никак через него не переправиться. Плавать умела только собака, а юноша и кошка и знать не знали воды, и они сказали:
— Что же нам делать?
— Ведь когда-то это море даровал нам сам Лузут Хаан, и быть того не может, чтобы мы сгорели в нем, — сказала собака и сунула в море переднюю лапу — лапу не обожгло. Сунула она в море вторую переднюю лапу, и с ней тоже ничего не случилось.
Прыгнула собака в море и поплыла как ни в чем не бывало. Выйдя из моря, она сказала юноше:
— Привяжи кошку покрепче к мой голове!
И с кошкой, привязанной к ее голове, собака переплыла Ядовитое море и побежала к храму хана. Потом вырыла в земле ямку, и обе они в ней спрятались.
На рассвете, когда хан вышел из юрты помочиться, кошка под полой хана проскочила в юрту и пробралась за пазуху к девушке.
— Ой, кошка, откуда ты взялась? — воскликнула та, узнав свою кошку.
— Эй, а где красный ларец? — спросила кошка.
— Твой красный ларец внутри того храма. Старуха Дойну Хара обхватила его обеими руками и никогда не спит. Сидит всю ночь и держит его вот так, что ты тут поделаешь? И нет туда входа.
Тем временем кошка услыхала, что хан возвращается, и опять скользнула к порогу.
Тут сказала Румяная девушка:
— Что бы ни случилось, отнеси это юноше! — и дала ей белый платок, завязанный тремя узлами.
Кошка взяла его в зубы и прыгнула на порог и, когда хан вошел, опять проскочила под его полой, принесла завязанный платок и дала его собаке. Собака схватила платок и, посадив кошку себе на голову, переплыла море.
Юноша, встретив собаку, развязал платок и увидел, что там еды на три года.
И его собака и кошка — все втроем они наелись досыта.
Потом собака опять поплыла с кошкой на голове, они добрались до своей ямки и залегли, значит, в ней.
Так они спрятались. А кошка принялась ловить мышей. Одна мышка, когда она поймала ее, заговорила:
— О горе, горе! Пощадите мою жизнь! Не убивайте меня! Я дам вам вместо себя других мышей. Я ведь мышиный хан! — вот что сказала мышь.
— Ого, еще чего! Я умираю с голоду, — сказала кошка. — Я тебя съем! — крикнула она и только хотела загрызть ее, как мышь снова взмолилась:
— О горе, горе, пощади мою жизнь! Я — хан!
— Ну, если ты хан, — сказала кошка, — то созови своих мышей!
И как только эта мышка издала писк, вся местность вокруг покрылась мышами. И тогда кошка сказала:
— Да ты и впрямь хан! Проройте мне отсюда подземный ход к тому железному храму и проделайте в нем дыру, из которой было бы видно лицо старухи Дойну Хара.
— О, это можно! — ответил мышиный хан, и множество мышей принялись рыть землю; пыль поднялась столбом, и вскоре мыши скрылись под землей. Кошка шмыгнула за ними и увидала, что под землей уже вырыт ход, и, продвигаясь по нему, она добралась до отверстия, выходившего в храм. Выглянув из него, она увидела черную старуху Дойну, сидевшую в храме и державшую вот так красный ларец.
Кошка подкараулила момент, когда старуха отвернулась. Она выскочила, отбежала и уселась в тени от старухи. И вдруг она бросилась на нее, прыгнула ей на плечи и выцарапала ей оба глаза.
Старуха завопила в страхе: «Ай, ай!»— и уронила на пол ларец. Кошка ухватила ларец зубами и побежала по подземному ходу к собаке. Собака приняла у кошки ларец, посадила кошку себе на голову, переплыла Ядовитое море и вернулась к юноше.
Юноша, собака и кошка снова отправились бродить втроем и добрались до обширной степи.
Проснувшись, они увидели вокруг себя Ядовитое море, ставшее в три раза больше.
Ядовитое море Аржу Буржу Хаана высохло, а потом погибла в пламени вся его земля. Осталась принцесса лузутов — Маленькая румяная девушка, которая стала еще краше. С улыбкой, от которой озарялась сиянием вся внутренность юрты-дворца, она поднялась и пошла ему навстречу.
26. Дочь Лузут Хаана
В давнее время бедный юноша пас как-то семь своих желтых коз на берегу большого озера. Эти семь желтых коз было все его имущество. Пока он бродил там, два китайца, рыбачившие неподалеку от него, поймали золотую рыбку. Юноша сказал им:
— Продайте мне вашу рыбку!
Китайцы спросили:
— А что ты за нее дашь?
Юноша ответил:
— Я дам одну из семи моих желтых коз.
Сделка состоялась. Юноша вернул золотой рыбке свободу — пустил ее в воду — и продолжал пасти оставшихся у него шесть коз. Вернувшись вечером в свой черный хадгыыр, он лег спать.
На следующий день, проснувшись рано утром, он нашел под своим одеялом суку с торчащими вверх сосками. Испуганный юноша вскочил с постели, забросал ее камнями и прогнал ее. На следующее утро он опять нашел под своим одеялом суку и опять прогнал ее камнями. А когда он пришел на третий день, под его одеялом оказалась девушка замечательной красоты, а вокруг нее было сияние, как от солнца и луны. Забыв все на свете, юноша глядел потихоньку на девушку, не отводя глаз. Ему не хотелось будить ее, но девушка сама проснулась. Юноша спросил, кто она такая, и девушка сказала ему только: «Я — твоя суженая». Так они познакомились, полюбили друг друга и стали жить вместе. Одно лишь было плохо: юноша никак не хотел разлучаться со своей красивой женой. Чтобы весь день глядеть на нее, он перестал выгонять своих коз на пастбище, перестал охотиться на мышей и сусликов, а проводил весь день в своей юрте.