– Я люблю тебя так, как никого еще не любил, – сказал он. – Вот увидишь – я найду того человека, который внушил Мельникову мысль об убийстве.
Я оторвалась от него и, глядя ему прямо в глаза, произнесла:
– Не ищи. Это я... я подтолкнула Мельникова – сказала ему, что только смерть разлучит нас с Митей. И он своей бедной, больной головой воспринял мои слова как руководство к действию.
– Что?
– Это я во всем виновата, я заварила такую чудовищную кашу!
– Неправда! – удивленно воскликнул он. – Ты напрасно казнишь себя...
– Хорошо, я тебе расскажу, – спокойно произнесла я. – Сейчас, здесь. – Мы сели на какие-трубы, сваленные возле моего дома, и я начала: – Я очень любила Сережу Мельникова в юности, часто вспоминала его, и когда встретила прошлой весной, то что-то такое со мной произошло... Я не знаю, как это объяснить, ведь у меня уже был Митя. Я не знала, что Мельников не вполне нормален, я помнила его милым умненьким мальчиком, мечтающим о дипломатической карьере. Я даже не подозревала, что бывают такие болезни, после которых... Он подумал, что я до сих пор люблю его и что Митя является досадной помехой, которую надо устранить. Мельников спросил: «Ты меня любишь?» – я ответила: «Да», – он сделал мне предложение, на которое я ответила согласием, сама не знаю почему – на меня на миг нашло какое-то помрачение, хотя к тому времени я уже поняла, что ничего уже не осталось от школьной любви... Ты понимаешь?
– Нет, – растерянно ответил мой собеседник. – Очень мало что понимаю. Зачем же ты согласилась выйти за него?
– Да помрачение! Наваждение, сон – словом, то, что иногда происходит со всеми людьми! Что и с тобой было.
– Я живу в самом сладком сне на свете...
– Ах, Леша, оставь ты эти сантименты, не до того сейчас. Так вот, наваждение прошло, я попыталась разорвать отношения с Мельниковым, тем более что он действительно был каким-то странным. Но он подумал, что во всем виноват Митя, что он не отпускает меня. Я уже говорила, что по дури, по незнанию обронила ту эффектную фразу про смерть, а бедный Мельников воспринял все буквально...
– И что, он пошел и убил?
– Да, – просто ответила я.
– А та, другая девушка, о которой упоминалось...
– Шурочка? Шурочка просто несчастная женщина с несложившейся личной жизнью, у нее свои проблемы... У нее был роман с Мельниковым в школьные годы, но потом, после болезни, она бросила его. Теперь ты понимаешь, что настоящая преступница сидит перед тобой?
Леша молча прижал меня к себе.
– Ты понимаешь, какие подлые, глупые женщины существуют на свете?
Вместо ответа он вдруг приблизил свое лицо и поцеловал меня, на несколько секунд я как будто потеряла сознание.
– Господи! – сказала я с ужасом. – Что же ты делаешь, Леша? Как ты можешь со мной, после всего того, что я тебе только что рассказала...
– Вопрос только в одном, – весело заявил он. – Вопрос только в одном – неприятен я тебе или нет?
– Нет, да... я об этом не думала. Я не знаю!
– Тогда надо еще раз повторить попытку.
Он опять обнял меня, и от следующего поцелуя я едва не умерла. Потому что мне показалось, будто я опять предаю Митю, и потому что не хотела, чтобы поцелуй этот закончился.
– Нет, я не могу! – сказала я, отталкивая от себя Алексея. – Ты очень славный, но...
– Но почему? – Он продолжал тянуться ко мне.
– Не могу! – в отчаянии воскликнула я.
– Неужели до сих пор чувство вины...
– До сих пор? – рассмеялась я. – Леша, голубчик, оно – навсегда!
– Я так и думал! – с досадой бросил он. – Я так и думал, что ты специально отгородилась от всего мира, чтобы заниматься самоедством. Ты настоящая извращенка!
– Что-о?
– Извращенка ты! Я же тебе нравлюсь, ты отвечаешь на мои поцелуи, тебе просто смерть как хочется отдаться мне, вот здесь, прямо на этих трубах...
Особо раздумывать я не собиралась – размахнувшись, от души я влепила ему пощечину. Я не хотела, чтобы его слова были правдой!
– Никогда, никогда больше...
– Послушай, ведь ты не можешь всю жизнь ходить в трауре и корить себя за то, что в юности была влюблена в какого-то психа...
– В юности он не был психом!
– Да плевать... Что плохого в том, что ты хочешь вновь любить? Ты живая, ты из плоти и крови, и твоя душа...
– Не надо про мою душу!
– Ты боишься! Ты сама себе боишься признаться, что тебе приятно, когда я...
– Все, хватит, не хочу тебя слушать! – Я вскочила и бросилась прочь, мысленно давая себе слово, что больше не позволю ему приблизиться к себе.
– Таня, стой! – Он бежал за мной.
– Нет, это был наш последний разговор... – на ходу, не оборачиваясь, вскрикнула я.
– Ладно, будь по-твоему, только ответь мне еще раз: ты ему сказала: «Только смерть разлучит нас с Митей» – и Серж пошел и убил его? Вот так сразу?
– Да, – ответила я, задыхаясь. – Он пошел и убил.
Потом, прокручивая мысленно наш с Алексеем разговор, я вдруг вспомнила, что назвала Шурочку несчастной женщиной. Да, с точки зрения обывателя, ее можно было назвать человеком с несложившейся судьбой, но теперь же никто так убого не судит!
Не так давно, зимой, она была у меня – очаровательная, в новенькой модной шубке, с хорошенькой стрижкой, очень молодившей ее. Кажется, она даже пыталась развеселить меня, приободрить – по-своему, разумеется, но ведь пыталась... Я была совершенно не права, представив ее Алексею как несчастную. Люди, у которых проблемы, так откровенно не веселятся. Несчастная женщина – это я.
«Да, я несчастна, – сказала я себе, глядя в зеркало на свое холодное, какое-то прозрачное лицо. – И становиться счастливой не собираюсь».
Через несколько дней позвонил Алексей. Суховатым, деловым тоном он предложил встретиться.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Показать? – испугалась я. Сумасшедшая мысль пришла мне в голову – я вдруг подумала, что он хочет мне показать тот самый нож, который Мельников вонзил в Митю, но потом отбросила ее в связи с очевидной бредовостью.
– Ты что, по-прежнему занимаешься своим так называемым расследованием? – осторожно спросила я.
– Да, так называемым...
– Хорошо, приходи, только мне очень страшно.
Он появился у меня через пять минут и первым делом стал исследовать мой видеомагнитофон.
– Пыли-то у тебя здесь, пыли... – пробормотал он, подключая его к телевизору. – Тоже мне, хозяйка!
– Попрошу без оскорблений, – строго сказала я. – Ты что, какое-то кино собираешься мне показать?
– Кино! – усмехнулся он. – Очень крутой боевик с Брюсом Уиллисом в главной роли! Я виделся с Мельниковым и запечатлел это свидание на видеокамеру.
– Виделся? – Внутри у меня все задрожало, и я упала в кресло, почувствовав, как ноги становятся ватными. – Его что, выпустили?