для них барабанов еще не придумали, а таскать с собой громадные однозарядные бандуры с раструбами на стволах такое себе удовольствие. Как говорится, кесарю кесарево, графу — графское, а мне надо хорошенько подкачаться, чтобы орудовать такими артефактами.
Да и таскать на себе шмотки злейшего врага вампиров не особо этично — одно дело снять с мертвого немца трофейный «шмайсер», и совсем другое переодеться в эсэсовскую парадную форму сплошь в свастиках и мертвых головах. Так что вернул винтовку на законное место, со вздохом насладился могучей красотой и с тяжким сердцем побрел на выход.
Солнце нижним краем коснулось горизонта, и на руины упала зловещая тень. Стараясь лишний раз не тормозить и не задерживаться, мы прошли захламленный мост через Фонтанку, свернули к Обводному каналу и быстрым шагом спустились по грязному и узкому руслу Волковки прямиком к кладбищу.
Погост с покосившимися и разбитыми плитами окружал высокий кованый забор — на наше счастье поваленный в нескольких местах. Похоже, здесь развернулась битва за подступы к адмиралтейской набережной — мраморные надгробия носили отчетливые следы как ядер и картечи, так и когтей. Неудивительно, что из вскрытых склепов и разрытых могил медленно сочился густой белесый туман, словно под землей кто-то варил деготь. Истинные хозяева развалин постепенно просыпались перед ночной охотой, и свежая кровь, по доброй воле пришедшая на ранний завтрак, распаляла аппетит гораздо быстрее.
Над всем этим готическим великолепием скалой возвышался храм, больше похожий на крепость или форт. Коническую башню в три этажа высотой венчала щербатая зубчатая корона. Стены сходились под острыми углами и сверху напоминали каменную шестерню — что, впрочем, не сильно уберегло их от пушек и магии. Несмотря на отсутствие рва или хотя бы завалящей канавы, главный вход закрывал подвесной мост — точнее, когда-то закрывал, а теперь валялся подле со срезанными и расплавленными цепями.
И единственное, что помешало бы нам войти внутрь — это проклятая нечисть, что подвывала все громче и протяжнее при каждом нашем шаге.
— Напомните, что мы ищем? — Щедрин сглотнул и поправил впившийся в шею галстук.
— Не знаю, — ответил, как есть. — Но других зацепок у нас нет. Не найдем ничего — значит, и другие не справятся.
— Если, конечно, мы изначально не пошли по неверному пути, — мрачно добавил Гессен. — Так или иначе, путь у нас один. За мной, господа. Пробиваемся с боем.
Немец зажег в левой ладони огонь и первым шагнул в стелящийся над каменным крошевом туман. Ему навстречу с диким визгом тут же выскочил вурдалак и протянул когтистые лапы. Огненный шар ударил ему в грудь тараном и повалил навзничь, а брызнувшие искры подпалили истлевшие лохмотья. Пронзив острием корчащийся живой факел, Гессен изящным взмахом стряхнул с клинка грязь и шагнул дальше.
Стоило ему чуть отдалиться, как слева и справа на нас вылетели новые упыри. Я встретил своего ослепительным лучом и разрезал гнилую башку напополам. Руслан же поднял в воздух сразу два надгробия и смял чудовище в лепешку — аж кровь хлынула из зазора меж плит.
Так мы пробились ко входу в храм, откуда на нас кинулся вурдалак с длинными седыми волосами и в обрывках черной робы. Герман уже занес рапиру, чтобы снести нечисти голову, и тут я крикнул во всю глотку:
— Стой!
Гессен остановился в пальце от цели — вот что значит настоящий военный: и ударит без страха, и замрет строго по приказу. Я ударил широким снопом света твари по глазам, чтобы та не впилась клыками в руку немца, после чего обратился к Щедрину:
— Замуруй его! Зажми между плитами, вкопай в землю — неважно, главное, обездвижь!
Руслан с пониманием кивнул и широко развел руки. В тот же миг под ногами мертвеца разверзлась брусчатка, и чудище ухнуло в яму по самую шею. И прежде чем попыталось выбраться на волю, грязь и грунт окружили его со всех сторон, и перед нами предстала зомби-версия Саида из «Белого солнца пустыни». Упырь страшно пучил глаза, щелкал гнилыми зубами и вываливал язык, но ничего не мог поделать с колдовством.
— Позвольте узнать, к чему этот цирк? — фыркнул офицер.
— Это не простой мещанин, а клирик, — я подошел поближе и в бессилье присел на корточки, постеснявшись сесть на могильную плиту, пусть даже опрокинутую и разбитую. — Возможно, он последний, кто видел приспешника магистра.
— И как вы собираетесь его разговорить? Устроить сеанс спиритизма? — белесая бровь изогнулась дугой. — Так он вроде как еще не умер — ну, чисто технически.
— Магия не понадобится. Вернее, понадобится, но не та, — смахнул пот со лба и перевел взгляд на притихшую принцессу. И чтобы лишний раз не вызвать подозрений и кривотолков, обратился к ней на «вы». — Ваше высочество, я прошу вас применить гипноз на этом существе. Если я правильно понимаю природу этого бедолаги и суть ваших чар, задуманное должно получиться. Если его мозг не разложился полностью и позволяет бренному телу функционировать, значит, еще есть возможность обратиться если не к разуму и сознанию, то хотя бы к остаткам памяти.
Спутники уставились на меня с таким видом, словно я начал ходить на руках и петь песни задом наперед. Проще говоря — сбежал из дурки. Однако ответ озадачил собравшихся еще сильнее моего неожиданного предложения.
— Чары могут сработать, — Анна кивнула, не сводя глаз с обезображенной рожи вурдалака. — Но тем самым мы нарушим сразу два правила — не помогать в испытании и не применять допрос без особого распоряжения.
— Что же, — я выпрямился и оттряхнул ладони. — Значит, мы никогда не узнаем, кто обрек вашу мать на гибель. Заставить вас я не вправе, но…
— Ты не понял, — девушка повернулась ко мне с едва заметным блеском на веках. — Если я допрошу его, то ты проиграешь. Тебя снимут с состязания, а все итоги отменят.
— А они? — кивнул на товарищей.
— Тут уж как Софья решит. Но по сути вы все соучастники.
— Хм… — окинул хмурым взором претендентов. — Господа — тогда решайте сами. Настаивать не смею.
— Погодите, — Щедрин сощурился. — Вы что, пойдете до конца? И сознательно подставитесь под наказание?
— Я слишком далеко зашел, чтобы отступать. И дойду до конца, даже если победа будет стоить мне поражения. Да уж, прозвучало странно, однако это не единственная причина. Думаю, ее высочество имеет право знать, кто обрек ее на такие муки. И если она захочет — я потрачу на нее свой балл. Это будет справедливо.
Анна вздрогнула и облизнула пересохшие