Кит клялся ожесточить свое сердце против нее, не желая страдать, но не мог устоять перед ее красотой и теплом, не мог подавить в себе ту мучительную жажду непонятного ему чувства, которое она называла любовью.
– Какая разница, верю я или не верю, – солгал он, роняя поцелуи на ее волосы и шею, чувствуя, как часто бьется ее сердце.
Когда Роз перестанет любить его, ему придется смириться с этой болью, тоскливо подумал Кит.
Розалинда на секунду испугалась, но тут же успокоилась, ее страх не имел значения. Ибо его страх был сильнее. Она-то знала, что такое любовь, – знала материнскую нежность и отцовскую поддержку, а Кит ничего этого не знал и тщетно, отчаянно желал того, во что сам не верил.
Губы их соприкоснулись, и Роз горячо поцеловала его. Пусть, пусть он делает с ней, что хочет…
Кит знал, что она ждет его, и сам уже не мог остановиться – ведь он чуть не потерял любимую. Когда увидел, что Роз тонет, у него сердце едва не разорвалось от страха. Нет, он не отдаст ее никому. Может быть, однажды Кит утратит эту веру в нее, но до тех пор она принадлежит ему…
И Кит взял ее, она застонала и зашептала слова любви, которых он жаждал больше всего на свете.
На рассвете они увидели германские берега, а во второй половине дня – острова голландского архипелага. Филипп поднял адмиральский флаг, и их ту же пропустили в северный портовый город Энкхусен. Там их ждали Морские Бродяги – весь флот. Розалинда увидела причаленную среди них «Чашу» и пожелала скорей пойти на свой корабль. Но ей это не удалось: Кит, как всегда, строго-настрого велел ей оставаться на борту «Смельчака», а сам пошел на берег. Им предстояло готовиться к венчанию. Не желая спорить с ней, Кит ушел с Филиппом.
Розалинда смотрела им вслед, расстроенная. Снова Кит ведет себя как хозяин. Решение выйти за него замуж, принятое во время их идиллии на корабле, вновь казалось ей неправильным решением запутанного уравнения – как ни старайся, ответ неверен. Надо было сказать «нет», а она сказала: «да».
Стоя перед крошечным зеркалом, Розалинда критически разглядывала себя, не зная, как она должна готовиться к венчанию. Волосы ее свисали на плечи, рубашка стала серой от соленой воды и мыла. К тому же у нее и свадебного платья нет. Черт возьми, она не тщеславна, но и ей полагалось бы свадебное платье. И ванна. Роз вспомнила дом. Ее чудная, украшенная орнаментами ванна наполнялась восхитительным паром, когда Марджери наливала горячую воду в ее комнате у камина. И аромат сладкого лавандового мыла в кладовой. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она вспомнила дом и отца…
В дверь постучали. Вошел Том с двумя ведрами воды. За ним два моряка внесли медную ванну. Розалинда глядела на них с удивлением.
– Капитан приказал, – пояснил Том, заметив ее замешательство, и вылил одно ведро в ванну, затем другое, повернулся и пошел, чтобы вновь наполнить их. Моряки зажгли жаровню, и в каюте стало тепло и сухо. При всей своей нелюбви к приказам, Розалинда с нетерпением смотрела, как моряки наполняли ванну. Горячая ванна – божественное наслаждение!
– Очень горячо, Том! – Она опустила один палец в воду. – Ты хочешь сварить из меня суп?
Том покраснел, как осеннее яблоко.
– Нет, госпожа, то есть ваша милость. – Он сконфузился, не зная, как обращаться к ней. – Кок сказал нагреть. Я лишь выполнял приказы.
– Да ладно тебе, – мягко сказала Розалинда. – Я пошутила. Разве мне не разрешено шутить с тобой?
– Ах да, – Том покраснел еше сильнее. – Я польщен. Я очень уважаю вашу милость. То есть… мы все уважаем вашу милость.
Теперь покраснела Розалинда.
– Капитан велел тебе говорить комплименты его жене?
Том Ввгдянул на нее с подлинным изумлением:
– Прошу прощения, нет. Мы все и так воздавали бы вам должное как его жене – в любом случае. Но мы любим вас за вас самих, если позволите.
Должно быть, выражение ее лица смутило юнца, потому что он поспешил добавить:
– Прошу прощения, ваша милость… То есть госпожа. – Он шаркнул ногой в грубом башмаке. – Мне не следовало говорить этого, но это правда. Вы же могли не отдавать мне воду, а Джоку – печенье. Но вы отдали.
– Вы больше не хотите сбросить меня за борт?
Розалинда увидела такой ужас в его глазах, что с трудом удержалась от смеха, поблагодарила его и отпустила. Но в дверях Том замешкался.
Розалинда положила чистую рубашку Кита на кровать, чтобы надеть после мытья. Рубашка оказалась очень жесткой и неприятной на ощупь от многочисленных стирок в соленой воде. Юноша по-прежпему маячил в дверях.
– Что такое? – спросила она, разглаживая складки на рубашке.
– Мы, то есть… команда хотела бы…
– Ну говори! – проворчала Розалинда. Что вы хотели бы?
– Мы хотели бы устроить пир для вас, – горячо сказал он. – Нам же заплатили.
Он радостно похлопал по карману, и Розалинда поняла, что ему не терпится потратить полученное утром тройное жалованье.
– Возвращайтесь на «Смельчак» после венчания, – попросил он. – Мы приготовим еду для вас и для его милости.
– Том, – Розалинда шагнула к нему и взглянула в его серьезное лицо, – команда послала тебя спросить?
В ответ он только снова покраснел.
– Тогда мы придем, – пообещала она. – А вы все, если хотите, приходите в церковь.
– Да, госпожа, – он радостно кивнул головой. – Мы придем.
Итак, Розалинда отправилась в церковь не с родителями, братьями и сестрами, как она всегда представляла себе свадьбу. Выходило, что сейчас ее семья состояла из тридцати мускулистых матросов, и посаженым отцом был граф де Монморанси.
Роз шла по маленькой голландской церкви, чистая и благоухающая после ванны, облаченная в неожиданно купленное Китом новое шелковое лазурно-голубос платье. Так долго она прикрывалась своей логикой, боясь полюбить мужчину, что привыкла довольствоваться семьей и работой, ведя спокойную и безмятежную жизнь с родителями, братьями и сестрами. Розалинда внушила себе, что замужество не для нее, и никому не удавалось переубедить ее.
Кристофер Говард все изменил. Впервые в жизни она полюбила – страстно, нелогично, необратимо, радостно раскрыв ему свое сердце. В Ките она нашла родственную душу – с теми же интересами и с тем же тяготением к свободе.
Но на этом их сходство кончалось. Розалинда выросла в любви – Кит в страхе. Ее учили быть с людьми – он же выбрал одиночество как убежище oт боли. Она всегда восхищалась своим отцом, который своей безусловной любовью воспитывал в ней самоуважение. Кит же лишь ненавидел и боялся своего отца.
Сможет ли Роз изменить мужа? Да, сможет.
Величественные мелодии органа наполнили маленькую церковь. Филипп, одетый в новый камзол вел ее к алтарю. Рука Филиппа согревала ее, она подняла к нему лицо, и его синие глаза успокоили ее. Кит стоял у алтаря рядом с мужчиной в сером камзоле, в котором она узнала Курта Филипса, капитана, предлагавшего ей «Ворон» в Западном Лалуорте. Значит, он с самого начала работал на Кита. Она чуть рассердилась, но туг же успокоилась, поняв, что Кит заботился о ней.