Он лежал тихо, не подавая признаков жизни. Лекарь опустился на колени и стал его ощупывать.
– Жив? – испуганным голосом спросила Агнесса, когда лекарь поднялся на ноги.
– Жив, но его надо поскорее в замок.
В замок добрались только ночью.
– Куда его? – спросили слуги.
– В мою спальню.
Это было единственное помещение, где, не теряя времени, можно было приняться за лечение.
– Теплую воду, чистое полотенце, – командовал лекарь, когда раненого положили на кровать.
Он долго осматривал рану. Иногда раненый издавал слабый стон.
– Похоже, жизненные органы не повреждены, – выпрямляясь, сказал лекарь и добавил: – я пойду к себе, приготовлю лекарство, а вы, – он обратился к Агнессе, – прикажите сделать куриный отвар. Да пожирнее, – добавил он.
Лекарь вернулся с мазями, в бутылочках – какие-то лекарства. Обмазал рану, наложил пластырь. С помощью Агнессы перебинтовал раненого. Затем, с усилием открыв ему рот, залил лекарства.
– Он будет долго спать. Когда проснется, дайте теплого бульона. А завтра…
– Уже сегодня, – поправила Агнесса лекаря.
– Да, – он поглядел на темное окно, – вы правы. Поутру я приду вновь.
Он поцеловал на прощание ее руку, поклонился и удалился к себе.
Агнесса еще долго сидела у постели раненого, прислушиваясь к его дыханию. После лекарств оно стало ровнее, хрипы почти исчезли. Успокоившись за раненого, Агнесса пошла в материнскую комнату. Но, выйдя в коридор, увидела одного из слуг. Он что-то держал в руках.
– Тебе что надо? – спросила она.
– Смотрите, госпожа, – с испугом сказал он, показывая рыцарский плащ, залитый кровью.
– Где ты его нашел? – спросила она, о чем-то догадываясь.
– Он лежал в кустах, недалеко от раненого.
– Выстирай и высуши, – приказала она.
Как и сказал лекарь, раненый спал долго. Только к вечеру следующего дня он открыл глаза. На него смотрели прекрасные голубые глаза, полные жалости, сострадания, участия.
– Настенька, – еле шевеля губами, произнес раненый.
И, как показалось Агнессе, он улыбнулся.
– Что ты сказал? – раздался бархатный, нежный голосок.
Да, он прекрасен. Но…
– Неет! – послышалось его разочарованное восклицание.
И он зашевелился, пытаясь подняться.
– Вам нельзя! – предупредила она и нежно придержала его за плечо.
Вошел лекарь.
– Я вижу, больной, то бишь раненый, уже делает попытку подняться? Рано, голубок, очень рано. Дай-ка, я тебя осмотрю.
После осмотра и соответствующих процедур, собрав и уложив все свои принадлежности, он сказал:
– Ну, вот, сеньорита, все идет хорошо. Скоро он попросит есть, а это значит, что молодой, могучий организм победил. С чем я вас и поздравляю. Да, – уже у порога, повернувшись, произнес он, – утром у меня был какой-то человек в белом плаще, расспрашивал про… – и он кивнул на раненого, – оказывается… он преступник.
Агнесса испуганно произнесла:
– Преступник?!
– Да, да, так он его охарактеризовал. Он спросил меня, знаю ли я, где он.
– Что вы сказали? – быстро спросила она.
– Я ответил, что не видел. Так что вы меня не выдавайте! А преступник он или нет… – он пожал плечами, – и они не ангелы, хочу вас заверить. До утра.
– До утра, – как-то машинально, о чем-то думая, ответила девушка.
Когда лекарь ушел, она, опершись коленями о кровать, долго смотрела на лицо раненого. И какое-то внутреннее чутье подсказало ей: «Нет, не может того быть». Сообщение лекаря навело ее на мысль, что его разыскивают. Она тут же отдала команду дворне, чтобы все отвечали, что у них никого нет. Предупреждение было сделано вовремя.
На следующее утро во двор замка въехал отряд рыцарей. Один из них спешился и направился к главному зданию. Он остановил первого попавшегося ему слугу и спросил, есть ли в доме раненый. Слуга, помня предупреждение хозяйки, ответил:
– Никого, господин.
Рыцарь постоял, потоптался на месте и вернулся к своим. Они о чем-то посовещались. Потом рыцарь сел на коня, и отряд удалился.
* * *
После происшествия в кабинете магистр быстро пришел в себя. Со шпагой в руке он ворвался в зал. Но было уже поздно. Раймунда там не оказалось. На полу валялись стонавшие раненые. Магистр ринулся в коридор, но споткнулся еще об одно тело. Это был Зедор. Когда магистр попробовал было его поднять, он воскликнул:
– Оставьте меня, ваша честь, у меня сломана ключица. Но я ранил, ранил его! – в голосе было торжество.
– Крестом, – съехидничал подошедший барон.
– Кинжалом, – зло ответил епископ.
– О, он, наверное, у вас крестообразный! – воскликнул барон.
И хотел еще что-то добавить, но закрыл рот при виде грозного взгляда магистра.
Поняв, что беглеца и след простыл, магистр вернулся в кабинет. Раненых убрали.
– Так, – с грохотом бросив шпагу на стол, произнес он, – мы все получили хороший урок. Но мы должны найти этого учителя, чтобы он достойно ответил за свое злодеяние. Искать и доставить! – требовательно прозвучал его приказ.
От замка во все стороны понеслись отряды рыцарей, пугая окрестных крестьян. Давненько так по-боевому настроенных не видели они своих грозных соседей.
В замке Водан впервые за долгие годы закрыли ворота. Это было сделано по приказу Агнессы, так как она осталась главной: дед с бабкой уехали к себе, чтобы кое-что сделать по хозяйству. Она заявила, что боится преступников, и еще приказала, чтобы воины, те, кто остался от былых времен, немедленно вооружились и несли круглосуточную охрану замка.
Бывалые вояки, уже совсем забывшие свои походы и сражения, оживились. Они спешно чистили заржавевшие латы, натягивали провисшие тетивы луков, точили мечи и шпаги, разыскивали копья. Копья нашли на огородах, где на них вешали чучела. Замок вооружался, а вояк нельзя было узнать. У них невесть откуда появились важность, осанистость.
А тем временем быстро выздоравливал раненый. Хороший аппетит, молодость и… прекрасные голубые глаза лучше всех лекарств действовали на него. Он уже поднимался в постели и мог сидеть, опираясь о спинку кровати. И хотя долгий разговор был ему вреден, все же они наговаривались вдоволь. Но главное, она узнала, какое преступление он совершил. Ее возмущению не было границ. Чистая ее душа, не подвергшаяся еще испытаниям, обману и козням, принимала жизнь с ангельской чистотой. Она впервые услышала о подлости людей и была возмущена до глубины души.
Он рассказал ей, как по чьему-то приказу был похищен и продан на галеру. Как ужасна была там его жизнь. С каждым словом в душе этого создания, трепетно вникавшего в повествование, вместе с состраданием и жалостью рождался восторг.
Что-то случилось и с раненым. Стоило ей задержаться, как в его голове уже роились разные мысли, падало настроение. Но при виде этого чистого, ясного и радостного взгляда он оживал на глазах. Иногда, оставшись один, корил себя за это, считая такое поведение изменой, но стоило увидеть ее, как все улетучивалось из его головы, оставляя одно – радость от встречи с ней. И вот он выходит во двор, хотя не без ее поддержки. Слуги, наблюдая за их прогулками, подталкивали друг друга, подмигивая. Да, без умиления смотреть на эту пару было нельзя!