«Навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Надо действовать вовсю: массовые обыски, расстрелы за хранение оружия, массовый вывоз меньшевиков и ненадежных…».
Летят и другие приказы. В Вологду:
«Напрячь все силы для немедленной, беспощадной расправы с белогвардейством…».
В Пензу:
«Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концлагерь…»[296]
или
«…повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не менее 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц… Найдите людей потверже…»[297]
В Саратов —
«…советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты…».
Аналогичные телеграммы рассылаются в Петровск, Задонск, Ливны, Пермь, Вятку, Дмитров…
Русская кровь уже лилась потоками. Но покушение на Ленина стало для Свердлова прекрасным поводом снять последние формальные ограничения. И по сути провозгласить террор самоцелью государственной политики. 2 сентября вышло постановление ВЦИК о красном терроре. Впрочем, Яков Михайлович ввел в употребление удобную формулу:
«ВЦИК в лице президиума постановляет».
То есть, никакой ВЦИК не собирался, сам Свердлов придумал постановление и велел Аванесову составить протокол. А 5 сентября постановление о красном терроре принимает Совнарком.
«Предписывается всем Советам немедленно произвести аресты правых эсеров, представителей крупной буржуазии и офицерства… Подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам… Нам необходимо немедленно, раз и навсегда, очистить наш тыл от белогвардейской сволочи… Ни малейшего промедления при применении массового террора… Не око за око, а тысячу глаз за один. Тысячу жизней буржуазии за жизнь вождя!»
Но хотя в постановлениях шла речь об эсерах, «представителях крупной буржуазии и офицерства», первыми под красный террор пошло… ну конечно, духовенство. Хотя уж оно-то к покушениям на вождей не имело ни малейшего отношения. В Москве расстреляли епископа Селенгинского Ефрема (Кузнецова) и протоиерея Иоанна Восторгова, в Питере — настоятеля Казанского собора протоиерея Философа Орнатского и с ним 51 человек, 90-летнего протоиерея Алексия Ставровского. Густо пошла под расстрелы и интеллигенция. В Москве только в «ленинские дни» было уничтожено около тысячи человек. Радек требовал, чтобы казни были публичными — тогда они, дескать, окажут более сильное воздействие. И сперва расстреливали на Ходынском поле «торжественно», под музыку оркестра. Но направляемые для казней красноармейцы не выдерживали, начали бунтовать. Их заменили китайцами и людей убивали уже без музыки.
В Питере преемник Урицкого Бокий, один из любимцев Свердлова, казнил 1300 человек. На места Яков Михайлович централизованно направлял разнарядки, строго требовал отчетности, как о важных боевых операциях или хлебозаготовках. И шли доклады из губернских городов. Там расстреляли 30, там 150, там 200… Кампанию горячо поддержал Троцкий. Заявлял, что «устрашение является могущественным средством политики, и надо быть ханжой, чтобы этого не понимать». Он как раз в эти дни наконец-то начал штурм Казани. Чехи сопротивления не оказали. Едва на город обрушилась бомбардировка, они начали отводить свои части. А каппелевцы и отряды городского ополчения противостоять массе красных войск не могли. 7 сентября Казань пала. Троцкий, подобно древним полководцам, обрек захваченный город кровавому погрому. Людей убивали по малейшему подозрению, вообще всех, кто «не понравился». «Буржуек» с детьми набивали в баржи и топили. Через неделю красная печать сообщала:
«Казань пуста. Ни одного попа, ни монаха, ни буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего 6 смертных приговоров».
Именно после взятия Казани на политических карикатурах Льва Давидовича стали изображать на грудах черепов.
Правда, когда по российским городам палачи отсчитывали «тысячу жизней буржуазии за жизнь вождя» (и не одну тысячу), сам-то вождь быстро поправлялся. Уже 17 сентября Ленин председательствовал на заседании Совнаркома. Но не тут-то было! Возвращать власть «дорогому Владимиру Ильичу» Свердлов явно не спешил. И скоренько проявил повышенную заботу о его здоровье. Привлек врачей и провел через ЦК решение: отправить Ленина на отдых. А для отдыха Яков Михайлович выискал уединенное имение Горки. Замкнув все связи с Лениным на себя. Только он информирует Владимира Ильича по текущим вопросам, только он решает, кого допустить для встречи (из правительственных и партийных руководителей не допускает никого). Охрану Горок отбирает лично Свердлов через своего клеврета Петерса. И охрана получает инструкции не только оберегать безопасность Ленина, но и строго следить за соблюдением установленного для него режима. Режима изоляции…
Но Свердлов в этот период «отправляет на отдых» не одного Ленина! Он удаляет подальше и других советских руководителей «не своего» круга. В частности, наркомпрода Цюрупу. Объявляет вдруг, что тот плохо выглядит. И усылает в отпуск. На два месяца. Устраняет Яков Михайлович и Дзержинского. 2 октября на заседании ЦК выносится вопрос о работе ЧК. Вскрываются недостатки. Принимается решение: подготовить новое положение о ЧК. Но при этом Феликса Эдмундовича тоже «уходят» в отпуск. И вообще отправляют за границу. Пусть, дескать, едет к семье в Швейцарию.
Впоследствии вся западная и эмигрантская литература изображала Дзержинского абсолютным чудовищем, главным палачом и творцом красного террора. Что ж, автор не ставит своей задачей обелять его. Подчиненный Феликсу Эдмундовичу аппарат ЧК уничтожил огромное количество людей. И сам он был человеком суровым. Но хотел бы предостеречь читателей и от упрощенных представлений. Образ тупого кровожадного мясника возник из книг Р. Гуля и других подобных творений, которые являются не более чем памфлетами и основаны исключительно на слухах и сплетнях. А вот те современники, кто был даже врагами большевиков, но сумел объективно узнать Дзержинского, отзывались о нем с уважением. Статский советник В. Г. Орлов, белый разведчик, проникший в структуры ЧК и некоторое время работавший с «железным Феликсом», характеризует его как человека жестокого, холодного, но и «рыцаря» идеи. Отмечает его ум, профессионализм, своеобразное благородство[298].
И если уж внимательно рассмотреть факты, то оказывается, что создание машины красного террора и раскручивание его масштабов происходило без Дзержинского. Руководство ВЧК Свердлов передал Петерсу. Без Дзержинского было отработано и утверждено во ВЦИК «Положение о Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях». Согласно которому вводилось двойное подчинение. Органы ЧК на местах, с одной стороны, подчинялись центральному аппарату ВЧК в Москве, с другой — местным Советам. «Чрезвычайки» должны были формироваться самими Советами, получали права отделов исполкомов. Советам давалось право назначать и отзывать членов ЧК[299]. А Советы контролировались Свердловым.
Без Дзержинского, под руководством Петерса, прошла масштабная реорганизация ЧК. Целью ее провозглашалось «укрепление» и «усиление». В рамках реформы много сотрудников было из органов вычищено под разными предлогами. Кто-то за то, что не справлялся с работой, кого-то переводили на другие участки — в армию, продотряды и пр. А для «укрепления», согласно постановлению ВЦИК о красном терроре, в ЧК направляли «ответственных товарищей» из советских и партийных структур. Перестановками кадров, напомню, ведал Яков Михайлович. И он же в том же самом постановлении приказал «ответственным товарищам ВЧК и районных ЧК присутствовать при крупных расстрелах»[300]. Всех провести через «крещение» кровью, приучать к роли палачей. Еще одним способом «усиления» ЧК стали масштабные вливания инородцев. Центральный аппарат ВЧК был доведен до 2 тысяч человек, из них 75 % — латыши. Как сообщал потом бюллетень левых эсеров, «в Москву из Латвии в ВЧК едут как в Америку, на разживу» и служить поступают «целыми семьями»[301]. Вот такими способами дорабатывался и отлаживался аппарат для массовых репрессий.
Кстати, можно отметить еще одну «закономерность». От руководства ВЧК Дзержинский отстранялся дважды. И оба раза — когда он грозил «перейти дорогу» Свердлову и Троцкому. Первый раз после убийства Мирбаха и «левоэсеровского мятежа». Тогда он вдруг подал в Совнарком заявление освободить его от работы в ВЧК, поскольку он является свидетелем по данному делу. Не исключено, что на него было оказано давление, и подать в отставку его вынудили. Обязанности председателя ВЧК стал исполнять Петерс. (И под его началом убийство посла и дело левых эсеров «расследовались» в нужном ключе). Дзержинского вернули на прежний пост только 22 августа. Он ухватился за дело Локкарта… И тут же снова выбыл из игры, очутился за границей…