— кто кого навсегда забудет, — ровным голосом произнес Дзун Танагачи. — И сказать по чести — я был бы рад завтра увидеть рассвет.
— Ты мало их видел за последнюю полутысячу лет? — хмыкнул Норобу.
— Я рад видеть каждый рассвет и вряд ли это когда надоест.
Снизу раздался спокойный голос Оивы. Она говорила негромко, но каждый слышал её речь.
* * *
Мы выдвинулись рано утром. Мама сотворила платформу, которая понесла нас вдаль. Я сидел на троне и ощущал себя могучим и невероятно сильным. Мама тоже присела рядом в удобное кресло, которое возникло само по себе из воздуха. Я видел, как белесые струи дыма скользили по контурам прозрачного сиденья.
Ещё вчера вечером перед нами находились хмурые толпы мутантов, которые жаждали только моего приказания. И надо было видеть меня, когда я поднялся, вытащил огненный меч и указал им в сторону Великой Российской Стены. Я не видел себя со стороны, но мама сказала, что я был невероятно красив.
— Сегодня мы встретимся с нашим дорогим папочкой и поговорим с ним, — проговорила Оива, когда я уселся рядом на троне.
— Ух, прямо-таки горю от нетерпения. А мой брат Кен вообще охренеет, когда увидит меня во главе такого войска! — не смог я удержаться от бахвальства.
— Да, мой дорогой Шин, ты самый молодой правитель, который держит под своим контролем такую невероятную армию. С нами будут вынуждены считаться. И мы выставим такие условия, какие захотим.
— И что? Даже мороженое по выходным для детдомовских ребят?
— Да, дорогой мой, даже мороженое для детдомовских ребят, — Оива погладила меня по руке.
Ну, раз так, то я согласен. Мороженого нам так редко удавалось поесть, что появление холодных брусков в руках могло считаться праздником. Я вспомнил тот самый вкус, который заставлял мои губы расплыться в улыбке. Вспомнил и сглотнул набежавшую слюну. После этого я уселся на платформе, и мы двинулись в путь.
Платформа летела быстро, но ветра мы не ощущали — словно силовое поле закрывало нас защитным стеклом. Позади, по бокам и впереди бежали бегуны, небо было черное от крыльев летунов, а вот костоломы умчались далеко вперёд, словно ускакали договариваться о встрече.
Эх, не наломали бы костей эти монстры… А то потом доказывай, что мы с мирными целями! Очередная преграда на пути к примирению. Но Оива сказала, что это невозможно, что без моей команды ни один мутант не посмеет прикоснуться к человеку. К любому человеку!
И вот мы догнали костоломов, платформа замедлила ход, а впереди выросла огромная стена. Огромная, величественная стена, захватывающая дух своими размерами. Рядом с ней человечки казались такими мелкими букашками, что я невольно улыбнулся.
Сейчас я себе казался такой же стеной — огромной, невероятно мощной, могучей и сильной. А человечки рядом со мной тоже были такими же маленькими и ничтожными. Даже мой брат Кен… Он тоже был почему-то маленьким и ничтожным. И если он встанет на пути ко всеобщему миру, то придется дать ему пару лещей!
И пусть тогда валяется под ногами, как ничтожный червяк. В сущности, он таким червяком и был, но всегда старался казаться крутым и невероятно умным! Ух, как порой он меня бесил! Как вымораживал своей непробиваемой уверенностью в своей крутизне!
Я вцепился в подлокотник так крепко, что от резкого движения вырвал его с корнем.
— Что-то случилось, мой хороший? — спросила Оива, глядя на меня.
— Нет, — прорычал я в ответ.
Да, именно прорычал! Я не узнал свой голос, он был не молодым и звонким, а хриплым, как у старого пропойцы, привыкшего ночевать на улице.
— Что это? — спросил я.
— Возможно, так на тебя влияет костюм, но это может быть и не так, — Оива погладила костяшки на моей груди.
Костяшки клавишами пианино защелкали следом за её прикосновением. Я проследил за тем, как волна из щелкающих костяшек прошла до запястья, а потом вернулась обратно. Успокоилась на груди точно также, как будто и не было ничего.
— Мне нравится, — прорычал я. — Как будто я в самом деле взрослый и могу разговаривать с Серебряным Лордом на равных.
— Ты всегда мог разговаривать с ним на равных, мой дорогой. Отец тебя любит, мой хороший, он только может немного запутаться, но он всё равно тебя любит. И если он не откроет перед нами ворота, то это может означать только одно — его обманули и ему напели на ухо всякие злопыхатели, которые не хотят, чтобы ты был рядом с отцом.
— Злопыхатели? Вроде Листа?
— Да, подобных злых людей много… Ну да ничего, мы откроем глаза нашему дорогому человеку. Он узнает, что мы пришли с миром…
Платформа тем временем подплыла ближе и стали различимы даже человечки на гребне стены. Я увидел Серебряного Лорда, а рядом с ним…
Рядом с ним стоял Кен!
Да-да, я не мог ошибиться! Это его костюм желтел подобно цыпленку рядом с остальными Воинами Чести.
Я встал и приветственно помахал ручищей брату.
Тут же костоломы вскинули вверх когтистые лапы и дружно взревели. Воины Чести почему-то попятились назад, а вертолеты зависли в воздухе, направив на меня раструбы пулеметов.
Они что? Они зачем? Ведь я пришел с миром! Чего это они так встречают нас?
— Эй, вы чего? Совсем охренели? — вырвалось у меня из груди.
— Постой, малыш, я сама попробую с ними пообщаться, — попросила Оива.
Она попросила таким голосом, что я не смог ей отказать. Пришлось кивнуть и сесть обратно на трон. Сломанный подлокотник отбросил в сторону, чтобы не мешал.
Оива встала и подняла голову вверх. Туда, где поблескивала серебряная броня и виднелись остальные важные Воины Чести.
— Приветствую тебя, Идущий во Тьму! Рада тебя видеть живого и здорового! — голос Оивы разнесся далеко над землёй.
Я видел, что она сотворила небольшое оммёдо, которое позволило голосу звучать так далеко.
В руках Серебряного Лорда возник черный мегафон. Он прислонил его к шлему и тот самый голос, который раньше я слышал только по визору, разнесся так же далеко, как голос Оивы:
— И я приветствую тебя, правительница Дзигоку. Что привело тебя сегодня под наши стены? Ведь у нас был договор…
— Всего лишь твой обман, мой дорогой! Всего лишь твой обман. Мы договаривались о том, что ты кое-кого устранишь, но ты обманул меня! Твой учитель