Читать интересную книгу Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия

— Буря прошла два дня назад, — сказал он. — Тебе бы хватило времени, чтобы вернуться. Но, видимо, проводя время с другом, ты забыла о том, что за тебя волнуются дома.

— Если ты о Трайне, то не знаю, что взволновало бы мою мать больше: то, что я с ним, или то, что я с тобой, — бросила я.

У него побелели губы, когда он понял, о чем я. Развернувшись, Терн вышел из дома. Погасив фонарь, я вышла следом за ним, уже жалея о сказанном, но понимая, что была права. Если бы моя мать и посылала кого-то на мои поиски, это уж точно был бы не Терн. Но пришел именно он, и пришел сюда. Откуда он мог знать, что я направлюсь к волчьим норам? Он думал, что я собираюсь вернуться в Белый мир? Вряд ли. Но тогда что заставило его сразу же по окончании бури мчаться в волчью деревню?

Волки терпеливо ждали нас у крыльца. Я надела лыжи, взяла в руки палки, отвязанные от спины одного из волков, и повернулась к Трайну. Рука Терна сжалась на моей так неожиданно, что я подпрыгнула.

— Попрощайся, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Мы возвращаемся домой. С твоим другом все будет нормально, волки его проводят.

Я собралась запротестовать, но поняла, что покажусь глупой. Трайну помогут. Ер вернулся к своим. Мне нет смысла идти с ним дальше, тем более, как сказал Терн, мама за меня переживает. Мне незачем было идти с Трайном. Незачем.

— Он прав, Одн-на. — Трайн подошел ко мне ближе, и, не обращая внимания на стоящего рядом и держащего меня за руку Терна, обнял. — Я найду тебя, Стил, — шепнул он мне на ухо. — Я оставил на своем столе записку с твоим именем, я найду тебя, во что бы то ни стало.

Я высвободила свою руку и тоже обняла его. Горячее хриплое дыхание коснулось моей щеки, а потом Трайн отстранил меня решительным жестом и пошел прочь.

Волки тут же поднялись с места, обменялись коротким воем и бросились следом. Я поняла, что у Трайна снова начался бред, а значит, он не услышит моих прощальных слов. Несколько секунд — и волки, Ер и мой спаситель уже были совсем далеко. Я повернулась к стоящему рядом Терну, встретилась с ним взглядом.

— Почему ты касаешься меня? — вырвалось из моей груди помимо воли. — Ты хочешь причинить мне вред? Ли-ра мне все рассказала, нет нужды скрывать правду, Терн, я знаю, кто ты.

— Я могу причинить вред только той, кого люблю, — холодно сказал он. — С чего ты решила, что это ты?

Мне показалось, что я стояла на краю бездны, а теперь упала в нее. Хватая ртом воздух, я отступила на шаг назад и прижала руку к груди, не в силах справиться с тем, что творится внутри меня. Я хотела его ударить, я хотела причинить ему боль — но что сравнится с той болью, которую он — снова! — причинил мне? Одним словом, одним взглядом, одним движением губ Терн свел на нет все мои попытки держать себя под контролем.

— Прости, — сказала я, сжимая зубы так крепко, что они заскрежетали. — Конечно, я и забыла об этом. Как хорошо, что я сразу не поверила твоим словам о любви. Избежала такого разочарования.

Я с развернулась и покатила прочь. Еще мгновение — и Одн-на бы закричала, заплакала, устроила бы истерику прямо у него на глазах. Одн-на сломалась бы от этих слов — страшных, ужасных, тяжелых слов. Но я не была только Одн-ной. Нина во мне холодно выслушала Терна и пожала плечами.

Чего же ты хотела от человека, который отказался от тебя перед лицом смерти, милая? Ждала, что он упадет на колени и скажет, что жить без тебя не может? Это не роман о любви, это жизнь. Он забыл о тебе сразу же, как ты умерла… да и тебе самое время начать забывать о нем.

Он догнал меня и молча побежал рядом. Мы поднялись на холм, спустились и заскользили вдоль кромки леса, направляясь к озеру Атт. Несколько раз я ловила на себе косой взгляд Терна, но я уже справилась с собой и знала, что он не увидит на моем лице эмоций.

И мне очень хотелось, чтобы и сердце мое перестало их ощущать.

Ночь покрывалом упала на землю, когда мы преодолели еще один холм и вышли к реке — она текла по запретному лесу и мимо озера, а там уже и рукой подать до деревни. Стало совсем холодно, но Терн все бежал и бежал впереди, и я не осмеливалась подать голос и сказать, что устала. Наконец, впереди показалась гладь озера и та самая охотничья сторожка, в которой я и Терн впервые заговорили о любви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нам лучше переночевать там, — сказал он, останавливаясь. Пар клубами вырывался из его рта.

Я остановилась рядом и посмотрела вперед. Огней деревни еще не было видно, а пальцы рук, в особенности той, на которую была надета порванная перчатка, у меня совсем отмерзли.

— Да, давай.

Голос мой дрожал, от холода зуб на зуб не попадал. Терн, по-видимому, услышал это, лицо его словно окаменело в свете убывающей луны. Он увидел, как я отчаянно шевелю пальцами, протянул руку, и, схватив меня за кисть, развернул ее ладонью к себе. Конечно, это была дырявая перчатка.

— Я не понимаю, тебе так нравится изображать из себя героиню, или что? — со злостью сказал он.

Стащив с рук свои перчатки, он протянул мне с выражением лица, не способствующим изъявлениям недовольства.

— Надевай, быстро. Мне, знаешь ли, тоже жертвенность не чужда, но до умеренных пределов. Нам надо добраться до домика. Поехали.

Я не нашла в себе сил на еще одну колкость. Натянула его перчатки прямо поверх своих, и мы поехали. Сначала эффекта не было никакого, но потом в руках появилась ужасная, сводящая с ума боль, от которой хотелось вопить в голос, и я поняла, что обморожение проходит.

Мы почти бегом вбежали в сторожку. Я встала у порога, не в силах пошевелиться, руки просто вопили — обе хором и каждый палец по отдельности, — отходя от мороза и ветра. Терн зажег фонарь, растопил печь, поставил на огонь жестянку с водой.

— П-почему нам нельзя было оста-аться там? — дрожа и стуча зубами, спросила я. — Терн, п-почему нельзя было переночевать в том доме, у волчьих нор?

Он ответил не сразу. Потом заговорил, и голос его казался в темноте совсем чужим.

— Я ведь не случайно пошел к волчьим норам, Од-на, — сказал он. — Даже не к ним, а к Воротам. Я был почти уверен в том, что у тебя — лихорадка возвращения.

Я удивленно молчала.

— Я решил, что опоздал, когда ты собралась отправиться вслед за своим другом. — Терн обернулся, языки разгорающегося пламени плясали у него на лице. — Откуда ты знаешь этого человека, Одн-на?

Я мотнула головой, переживая очередную волну боли. Когда отпустило, все-таки смогла стянуть с рук перчатки, снять обувь и пройти поближе к огню. Протянув руки к печке, я почувствовала, как отогревает пальцы живительное тепло. Только тот, кто замерзал до полусмерти, может понять это ощущение — ощущение возвращения жизни в тело.

— Трайн спас мне жизнь, когда я вернулась в этот мир, — сказала я, глядя в огонь.

Коротко я пересказала ему, что случилось, после того, как я пришла в себя на опушке запретного леса. О кошмарах я умолчала, но Терну и не надо было о них ничего говорить — его в моем рассказе волновало совсем другое.

— Ты уверена, что ты перешла, а не прыгнула через Ворота? — спросил он, повернув голову и глядя на меня.

Я непонимающе поглядела на него.

Терн жестом отправил меня за стол, сам достал из шкафчика кружки, налил нам воды с приправами и уселся напротив. Только когда был сделан первый глоток, он заговорил.

— Со Снежным миром что-то не так, ты это уже знаешь.

Я кивнула.

— Силенка должна была поговорить с тобой после возвращения из Миламира. Она знает о Снежном мире то, чего не знают остальные, она знает обо мне и о том, почему на самом деле Снежный мир является закрытым.

— Она знает о воплощениях? — уточнила я.

Терн кивнул.

— Знает. Хотя ее воплощений здесь нет.

Ну, конечно, женишок не удержался и рассказал невесте о том, что может прыгать из одного тела в другое.

— Силенка очень умна, — сказал Терн, словно читая мои мысли. — Она понимает, что устои Белого мира просто рухнут, если люди поймут, что Ворота навязываются им искусственно. С недавних пор на Воротах в Снежный мир поставлена блокировка. Люди, которые возвращаются отсюда, теряют память. В Белом мире сначала пытались игнорировать проблему, но ангелы потребовали уладить вопрос, или они откажутся помогать нам. Но похоже, что кто-то специально поставил на все здешние Ворота такой «замок». Теперь прыгнуть сюда нельзя — только перейти, сменив воплощение, иначе, вернувшись, потеряешь память.