Читать интересную книгу Таинственная река - Дэннис Лехэйн

— Что ты смотришь? — спросила Селеста.

— Какой-то фильм про вампиров, — ответил Дэйв, не отрывая глаз от экрана и поднося к губам банку. — Главный вампир убивает всех, кто пришел к нему на сборище вампиров-убийц. Они работают на Ватикан.

— Кто?

— Вампиры-убийцы. О-о-о, черт возьми, — застонал Дэйв, — он только что оторвал голову одному парню.

Селеста, войдя в комнату, посмотрела на экран. Какой-то тип в черном перелетел через комнату и, схватив за лицо перепуганную насмерть женщину, перекусил ей шею.

— Господи, Дэйв.

— Да это же здорово, сейчас Джеймс Вудс пьян.

— Кто это Джеймс Вудс?

— Главный вампир-убийца. Отвратительный тип.

Так вот какой он, Джеймс Вудс — в кожаном пиджаке и джинсах в обтяжку; вот он взял в руки что-то напоминающее арбалет и начал целиться в вампира. Но вампир оказался чересчур проворным и одним ударом, словно пушинку, отправил Джеймса Вудса на другой конец комнаты: вдруг какой-то тип вбежал в комнату, стреляя из автомата в вампира. Однако от его стрельбы было мало проку, потому что все они гурьбой ринулись за вампиром, словно позабыв, где они находятся.

— Это один из братьев Болдуинов? — спросила Селеста и села на подлокотник дивана, а головой оперлась о стену.

— Думаю, что да.

— А какой?

— Не знаю. Я пропустил титры.

Селеста смотрела, как они бегали по комнате мотеля, заваленной таким количеством трупов, что ей было трудно представить, как они все смогли уместиться на такой сравнительно небольшой площади; вдруг супруг сказал:

— Ты знаешь, Ватикан собирается подготовить еще одну команду вампиров-убийц.

— А зачем Ватикану понадобились новые вампиры?

Дэйв засмеялся, повернув к ней свое детское лицо с прелестными сверкающими глазами.

— Они же создают огромные проблемы, дорогая. Они без зазрения совести, самым наглым образом воруют потиры.

— Воруют потиры? — переспросила она, чувствуя непреодолимую потребность пересесть поближе к нему и запустить всю пятерню ему в волосы — все раздумья, все ужасы, пережитые в течение дня, словно улетучились прочь за время их дурацкого разговора. — Подумать только, а я этого и не знала.

— Что ты, это же огромная проблема, — воскликнул Дэйв и осушил банку пива, которую держал в руке, а в это время Джеймс Вудс, брат Болдуин и какая-то девица с лицом наркоманки мчались по безлюдной дороге на пикапе, а за ними стремглав летел вампир. — А где ты была?

— Я завозила платье в похоронное бюро к Ридсам.

— Столько времени? — изумился Дэйв.

— Потом я почувствовала, что мне необходимо посидеть где-нибудь и подумать. Понимаешь?

— Подумать, — недоуменно произнес Дэйв. — Понятно. — Он встал с дивана и, пройдя на кухню, распахнул холодильник. — Ты не хочешь?

Ей не хотелось пива, но она почему-то согласилась:

— Ну давай.

Дэйв, вернувшись в комнату, протянул ей банку. Селеста нередко могла определить, в каком настроении пребывает Дэйв по тому, открывал он или нет для нее банку с пивом. Он подал ей открытую банку, однако сейчас она не могла сказать, хорошо ему или плохо. Ее система определения его настроения давала сбои.

— Так о чем же ты думала? — спросил он, открывая свою банку со звуком более громким, чем визг и скрип шин пикапа на экране, удаляющегося с сумасшедшей скоростью.

— Да ты наверняка знаешь, о чем.

— Откуда, Селеста? Поверь, я и предположить не могу.

— О разном, — ответила она и отхлебнула глоток пива. — О том, что было днем; о том, что погибла бедная Кейти; о несчастных Джимми и Аннабет, в общем, о разных вещах.

— О разных вещах, — в тон ей протянул Дэйв. — А ты знаешь, Селеста, о чем я думал, когда тащился с Майклом домой? Я думал о том, как, должно быть, ему неприятно слышать, что его мать уехала, не сказав никому, ни куда она смылась, ни когда она намерена вернуться. Вот о чем я думал всю долгую дорогу до дому.

— Я же сказала тебе, Дэйв.

— Что ты мне сказала? — Он посмотрел на нее, и на его лице снова появилась улыбка, но на этот раз улыбка была не мальчишеская. — Так что ты мне сказала, Селеста?

— Мне просто хотелось подумать. Прости, что я не позвонила. Но эти дни… такие тяжелые. Я попросту не в себе.

— Все не в себе.

— Что?

— Как в этом фильме, согласна? — оживился он. — Они не знают, кто из них люди, а кто вампиры. Я смотрел его кусками раньше, понимаешь, и помнишь этого брата Болдуина? Он влюбится в эту блондинку, даже зная о том, что ее укусили. Поэтому она должна превратиться в вампира, но ему на это наплевать. Она собирается высосать из него кровь и превратить его в живого мертвеца. Пойми, Селеста, весь фильм посвящен вампиризму — в этом точно есть что-то притягательное. Даже, если это убьет тебя, а твою душу предаст вечному проклятию, и ты сам всю свою жизнь посвятишь тому что будешь кусать людей в шеи, прятаться от солнца и, как ты видела, от специально обученных отрядов Ватикана. Возможно, проснувшись однажды утром, ты забудешь, что твой удел быть человеком. Такое может случиться, и тогда все встанет на свои места. Пусть ты был отравлен, но ведь яд не такая уж беда, если ты знаешь, как жить с ним. — Он вытянул ноги, положил их на кофейный столик и, поднеся к губам банку, сделал долгий глоток. — Таково, если тебе интересно, мое мнение.

Селеста молча сидела на подлокотнике дивана и смотрела на мужа.

— Дэйв, о чем ты вообще толкуешь? Это же бред.

— О вампирах, милочка, об оборотнях.

— Об оборотнях? Так это же чушь собачья. Ты и в самом деле тронулся?

— Я? Ну уж нет. Ты, Селеста, думаешь, что я убил Кейти. Вот эта, как ты говоришь, чушь собачья не дает покоя ни тебе, ни мне все эти дни.

— Я и не… Откуда ты это взял?

Он подцепил ногтем заглушку на крышке банки.

— Ты едва взглянула на меня, когда выходила из кухни в доме Джимми. Ты держала ее платье так, как будто оно все еще было надето на ней, а на меня ты даже и не взглянула. Над этим-то я и призадумался. Я раздумываю над тем, почему моя собственная жена с неприязнью относится ко мне? И тут я догадался — Шон. Он что-то сказал тебе, верно? Он и его гнусный напарник расспрашивали тебя.

— Нет.

— Нет? Кончай врать.

Его спокойствие бесило ее и одновременно вызывало отвращение. Она могла отчасти объяснить это его состояние количеством выпитого пива: Дэйв, выпив даже немного, всегда пребывал навеселе, но сейчас от его спокойствия отдавало чем-то гнусным и отвратительным, и это вызывало у нее чувство, что здесь кроется нечто слишком запутанное и загнанное вглубь.

— Дэвид…

— О-о-о, уже и Дэвид.

— …я ни о чем подобном не думаю. Просто я в растерянности.

Он склонил голову набок и взглянул на нее.

— Ну что ж, моя милая, тогда давай поговорим, ведь взаимопонимание — основа добрых отношений.

У нее на текущем счете было сто сорок семь долларов и пятисотдолларовый лимит на «Виза»-карте, половину которого она уже истратила. Даже если им с Майклом удастся выбраться отсюда, далеко им не уйти. Две-три ночи в каком-нибудь мотеле, и Дэйв найдет их. Кем-кем, но глупцом-то он никогда не был. Он легко выследит и накроет их, в этом у нее не было сомнений.

Мешок. Она могла бы передать мешок для мусора Шону Девайну, а он, в этом у нее тоже не было сомнений, мог бы обнаружить кровь на одежде Дэйва. Она слышала об успехах в области ДНК-технологий. Они обнаружат кровь Кейти на этой одежде и арестуют Дэйва.

— Ну так давай, — произнес Дэйв. — Давай, милая, поговорим. Только все начистоту. И по-серьезному. Я хочу, как бы это сказать, рассеять все твои страхи.

— А я и не боюсь.

— По твоему виду этого не скажешь.

— Я не боюсь.

— Хорошо, пусть так. — Согласно кивнул он и сбросил ноги с кофейного столика. — Тогда, моя милая, скажи мне, что тебя… беспокоит?

— Ты пьян.

Он кивнул головой.

— Да. Но не настолько, чтобы не быть в состоянии поговорить.

Вампиры на телеэкране снова кого-то обезглавили, на этот раз священника.

— Шон ни о чем меня не расспрашивал, — сказала Селеста. — Я слышала их разговор, когда ты ходил покупать сигареты для Аннабет. Я не знаю, Дэйв, что ты говорил им раньше, но твоим рассказам они не верят. Они знают, что ты был в «Последней капле» перед самым закрытием.

— Что еще?

— Кто-то видел твою машину на парковке примерно в то время, когда Кейти выходила из бара. И они не верят твоему рассказу о том, как ты поранил руку.

Дэйв вытянул руку перед собой, потряс ею.

— Это все?

— Это то, что я слышала.

— И о чем ты после этого подумала?

Она чуть не приникла к нему снова. На мгновение ей показалось, что он не чувствует опасности, и вдруг она ясно увидела, что он терпит неудачу и для него все кончено. Это было ясно видно и по его плечам, и по его спине; она хотела протянуть руки и приникнуть к нему, но не двинулась с места.