Уан встретился с ним взглядом, резко поднялся с пола. "Не поверил", - понял Хин.
- Почему ты так равнодушен к воинскому искусству и людям? - холодно спросило дитя Океана и Лун. - В чём твоя беда?
Рыжий упрямец отвёл глаза:
- Не знаю.
- Не знаешь, - медленно повторил Келеф. Подол чёрного платья взметнулся, напомнив мальчишке капюшон взбешённой змеи. Уан поплыл к выходу. - Вот и думай лучше о себе.
Глава XVI
Летень, покрытый пылью с головы до ног, терпко пахнущий потом, проворно соскочил со спины ящера и низко поклонился Сил'ан. Стражники побросали ленты и шкуры, которыми украшали стену к предстоящему торжеству, и обступили прибывшего. "Гонец от уана Каогре, - слышались шепотки. - Случилось что-то?"
- Уан Кереф, - тяжело дыша, выговорил чужой летень, - произошло несчастье. Невеста вчера утром пожелала развлечься прогулкой на кошми[28] и упала неловко. Как было оговорено, выполнение обязательства теперь переходит к младшей дочери. Церемония переносится до дня её совершеннолетия. Вы согласны?
Правитель медленно закрыл глаза и поднёс руку к горлу, словно ему не хватало воздуха. Летни изумлённо смотрели на него. Келеф судорожно выдохнул, прижал ладони к вискам, покачал головой:
- Я не верю, - сказал он отчётливо, нервно рассмеялся. - Не может быть.
Гонец сглотнул, растерянным взглядом окинул замерших стражников, вновь обернулся к уану и, облизав пересохшие губы, осторожно добавил:
- Мой повелитель тоже очень огор… тяжело переживает смерть любимой дочери. Это… просто невыразимый удар для всех нас, - он сглотнул снова. - Так вы согласны заменить невесту, как было оговорено?
- Да, - коротко и глухо откликнулся Келеф, резко развернулся и стремительно поплыл прочь.
Гонец неловко кашлянул, встретился глазами со сторожевым и пошутил:
- Нервный какой.
Пара юнцов прыснула со смеху, и тотчас получила подзатыльники от старших. Остальные стражники сохранили суровое и задумчивое выражение лиц. Гонец притих, отступил ближе к ящеру.
- Вот ведь как, - наконец, нарушил тишину сторожевой. Он хмурил лоб, щурился - слова давались ему с трудом, но он продолжал упорно отыскивать их и бросать в толпу, гулкие, словно камни, катящиеся с обрыва. - Не человек - и тот понимает. Смерть молодой девушки, не исполнившей своё предназначение. Чего же тут смеяться?
- Нечего, конечно, - торопливо согласился гонец, кашлянул, выдержал паузу и осведомился. - А где у вас можно напоить динозавра?
Хахманух даже не успел окликнуть уана - гулко вздохнула каменная плита, чёрная молния прорезала коридор, и крепость сотрясли громовые раскаты рояля[29]. Червь и паук встревожено переглянулись. С потолка уже планировали пушистые твари, по лестнице вниз бежали драконикусы, торопливо шлёпая лапами.
- Что случилось? - нестройным хором воскликнули лятхи, встретившись.
- Без понятия, - чётко ответил Синкопа.
Хахманух переступил на месте, свил тело в тугую пружину.
- Выждем немного, и я пойду выясню, - предложил он.
- А я проверю свои источники, - деловито сообщил паук и побежал к выходу.
Последний тихий аккорд отзвучал. Келеф опустил руки и, точно марионетка с обрезанными нитями, повалился на пол рядом с холодно блестящей, лакированной чёрной громадой. Червь, испуганный и встревоженный, подбежал к нему, ткнулся мордой в плечо.
- Ну, что случилось? - встревожено заворчал он.
Сил'ан лишь судорожно вцепился в камень. Хахманух обвился вокруг съёжившегося тела:
- Всегда ты молчишь и всё держишь в себе. Я много повидал твоих сородичей - такой привычки не было ни у кого. Поговори со мной.
Келеф задрожал, червь положил морду ему на спину и вздохнул.
- Ещё девять лет, - одними губами прошептал Сил'ан.
Хахманух подобрался, гребни на голове и спине резко распрямились, щетинки встали дыбом.
- Что? - с ужасом выдохнул он. - С чего вдруг? Зачем? Ты же знаешь, я не смогу остаться… Не понимаю, - он затряс головой от волнения.
Откатилась каменная плита, в коридоре раздались шаги. Червь потеребил лапой рукав чёрного платья:
- Наследник идёт, вставай!
Сил'ан не ответил. Шаги замерли у колонны, мальчишка осторожно высунулся из-за толстого, облепленного паутиной каменного столба и заглянул в залу. Хахманух подполз к нему и торопливо, сбивчиво объяснил:
- Он не в себе. Шок. Нужно время. Всё будет хорошо, ведь так?
Хин улыбнулся червю, присел на корточки и потрепал того по голове, запачкав руки в тягучей слизи:
- Конечно.
Хахманух встал на лапы, но всё не отрывал брюха от пола; мальчишка услышал его панические, виноватые мысли:
- … не могу остаться. Через неделю наступит моя зрелость. Я стану совсем другим: не узнаю и не вспомню ни его, ни тебя - только лятхов, - вконец напуганный, червь запричитал: - Как же так вышло? Как же я его покину?
Мальчишка платком отёр перчатки и тепло усмехнулся:
- Ты бы ещё спросил: на кого? Хахманух, тебя ждёт дом, клубок, детёныши. Не надо огорчаться и переживать: остаются Синкопа, злодеи, крылатые. Келеф сильный, ты же сам знаешь. Мы его поддержим, а ты - доверься мудрой природе.
Червь грустно повесил голову:
- Я не хочу вас забывать.
Он повернулся к мальчишке хвостом и медленно побрёл прочь. Хин коротко вздохнул, выпрямился, собрал волосы в хвост и, тихо ступая, подошёл к уану. Присел на пол в двух шагах от него. Скрежет когтей лятха затих в отдалении, крепость обняла глухая тишина.
Мальчишка посмотрел на безразличные иссиня-серые камни пола, на разметавшийся чёрный шёлк волос, протянул руку и погладил воздух, не решаясь коснуться их.
- Сейчас мир вокруг звучит как расстроенная скрипка, - негромко произнёс он, не сводя взгляда с Сил'ан. - Давай послушаем что-нибудь другое. Помнишь ночное небо? Поездку год назад? Грозу? Как я боялся и пытался спрятаться между ящерами. Так боялся, что, мне казалось, сердце разорвёт грудь и выпрыгнет наружу - я умру. Твоя родная стихия несёт гибель таким как я. Может быть, мы - люди - мстим ей, пытаясь погубить тех, кого не понимаем - её детей. Именно погубить, потому что всё непохожее мы упрямо стремимся изменить, превратить в человека или знакомое нам явление. Гроза потрясла меня, перенести её было тяжело, но после неё, помнишь: ты и я сидим на камне, от лужиц поднимается пар, говорим о том, чего не касались прежде, и не замечаем, как заходит Солнце и гаснут краски заката. Воздух, прозрачен, свеж, свободен от страха. Падают звёзды и разбиваются о воду со стеклянным звоном.
Он поднялся, подошёл к роялю и несколько раз ударил пальцем по крайней белой клавише справа. Резкие тонкие звуки вспыхнули и погасли в тишине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});