Он открыл глаза и увидел Айше. По ее лицу катились слезы. Она дрожала, но не от холода. Майкл привлек ее к себе.
— Я думала, что ты мертв, — прошептала она.
Он ничего не сказал. Он чувствовал себя так далеко от нее, что подумал: сумеет ли когда-нибудь найти дорогу назад?
— Ядумала, что никогда больше не увижу тебя, — сказала она.
Он слышал ее слова, но ничего не сделал. Он обнимал ее, но с тем же успехом мог обнимать незнакомую женщину.
— Неужели это было так давно? — спросила она. — Кажется, прошли годы, но этого же не может быть.
— Нет, — выдавил Майкл из себя. — Не годы.
Наступило долгое молчание. Майкл вздрогнул и крепче обнял Айше.
Глава 52
Тьма рассеялась, но тишина осталась. Майкл пробудился от кошмарного сна. Он снова был в пирамиде, шел по бесконечным коридорам и видел, как Бог с козлиной головой поднимается на свой трон. Проснувшись, он чувствовал себя жалким и ничтожным, легкой добычей страха.
Айше уже была на ногах. Майкл нашел ее у подножия лестницы — она меняла повязку Бутросу. У копта начались лихорадка и сильные боли. Когда Майкл подошел к ним, Айше подняла глаза.
— Майкл, мы должны вытащить его отсюда. Рана воспалилась. Ему нужна нормальная повязка и антибиотики.
Майкл осмотрелся. При дневном свете мерзость запустения стала еще более очевидной. Со стен пластами обваливалась штукатурка. На лестнице валялось битое стекло. Наверху лестничного пролета сидела, бесстрашно глядя на них красными глазами, большая крыса.
— Это верно, — сказал он. — Но как нам это сделать? Если твои слова были правдой, то весь квартал окружен. Мы не сможем выбраться отсюда днем.
Айше кивнула. Затянув перевязку потуже, она выпрямилась. Майкл впервые после их разлуки увидел ее при свете. Ему показалось, что она постарела.
— Ты выглядишь измученной, — сказал он.
— Ты тоже.
Майкл кивнул.
— Пол мертв, — сказал он с ненужной жестокостью, как будто слова были сказаны не им, а кем-то другим.
Айше задержала дыхание.
— Ты ничего не говорил мне о себе, — сказала она. — О том, что случилось с тобой за последние недели.
— Я искал тебя, — ответил он ровным голосом. — С тех пор, как получил твое письмо.
Айше взглянула на него. Неужели правда? Неужели все это время он искал ее? Бывали мгновения, когда она сомневалась в этом, когда думала, что он сел на корабль и уплыл в Англию. Она дотронулась до его руки, почувствовав, как она холодна.
— Пойдем наружу, — предложила она. — Пусть он поспит.
Они вышли на тихую утреннюю улицу, тянувшуюся между заброшенных, обветшавших домов. Где-то хлопала дверь под ветром. На другой стороне улицы под бледными лучами солнца белел овечий череп. Отовсюду исходил запах гниения, разложения, от которого спазмы сжимали желудок.
Они медленно брели по мертвым улицам, мимо остовов заброшенных магазинов и необитаемых жилищ, ощущая в себе пустоту, которую порождали не улицы или дома, — она возникала в них самих. Они долго шли молча, не прикасаясь друг к другу. Затем, миновав плакат, возвещавший наступление новой жизни страны, Майкл взял Айше за руку. Ее ладонь была тонкой и хрупкой.
Наконец они разговорились. Айше рассказала ему все, что с ней случилось, о своем бегстве с Бутросом, о том, что произошло накануне ночью у Рифата.
— Мне очень жаль твоего дядю, — сказал Майкл.
— Он был предатель. Ты платил ему за то, что он предавал свою страну. Я не чувствую к нему жалости.
— Платил ему? Это он тебе говорил?
— Нет. Но он же работал не даром.
— Конечно, не даром. Но только не за деньги. И не за влияние. И не за обещания. Я не дал Ахмаду Шукри ничего. Он работал на меня из чувства долга.
— Долга? — Она гневно повернула к нему лицо. — Он предал свою страну. Какой долг может заставить человека так поступить?
Майкл качал головой:
— Он никогда не предавал Египет. У него этого и в мыслях не было. Ахмад любил свою страну. Он согласился помогать мне, потому что я наполовину египтянин и потому что у нас с ним были одни и те же надежды. Ахмад пришел ко мне, потому что его тревожили контакты между предыдущим правительством и некоторыми режимами региона. Его собственная организация была сильно заражена проиракскими настроениями.
— Он сам пришел к тебе?
— Да. Он знал, кто я такой, вычислил меня. Нам нужно было помогать друг другу. Иногда я передавал ему информацию. Но никаких денег.
Айше промолчала. Они шли дальше. Завернув за угол, они увидели перед собой стаю крыс, облепивших как мухи что-то вытянутое и растрепанное, лежавшее посреди улицы, и поспешно повернули назад. Только тогда Майкл заметил, что на улицах не видно ни машин, ни автобусов.
— Ты ничего не рассказал о Поле, — сказала Айше. — Сказал только, что он мертв. И все.
Запинаясь, он начал рассказывать. Слова лились из него потоком, почти бессвязно.
Внезапно, совершенно неожиданно, он понял, что плачет. Всю свою жизнь он презирал слезы, но сейчас, в этом убогом месте, они нахлынули на него. К своему удивлению, он понял, что вспоминает девушку, которую видел через окно поезда, ее бледное лицо в тумане, ужас в ее глазах, мухтасиба, уже поднявшего на нее свой пистолет. Он мог понять участь Ронни и свою собственную, если бы его тоже постигла смерть, даже участь Пола, — но почему эта девушка? Из-за нее гибель всех других — Ронни, Пола, людей, которых он убил, — становилась бессмыслицей, ничем. Айше обнимала Майкла, пока его рыдания не затихли. Ее руки гладили его — нежно и покорно. Он снова принадлежал ей, хотя бы ненадолго. И она хотела его, хотела так сильно, что ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать.
Когда слезы высохли, Майкл вспомнил о ее присутствии и взглянул на нее как будто впервые. Ему показалось, что она прекрасна, испугана и чуть-чуть сошла с ума. Когда они только познакомились, она казалась ему равнодушной, едва ли не ледяной. Но затем, всего за несколько мгновений весь лед расплавился. Ее глаза были темными, и он ничего в них не видел. На своей щеке он чувствовал ее ладонь. Не говоря ни слова, он расстегнул на ней пальто и распахнул его. Его рука прикоснулась к ее груди, и он понял, что ее переполняет то же желание, которое овладело им. Она позволила ему снять с себя пальто, прижалась к нему, поцеловала его, забыв обо всем, что окружало их.
Он положил ее на пальто. В действиях его не было ласки, скорее, они были грубы. Из-за закрытых окон за ними безмолвно наблюдали мертвецы. Он задрал на ней юбку выше пояса, раздел ее, умело коснулся пальцами ее тела, и она закричала, как будто в ужасе, но он успокоил ее поцелуем. Потом началось безумие. Он срывал с нее платье, мокрым ртом целовал ее соски. Потом он лег на нее. Тишина исчезла, их крики разносились по городу как вопли кружащихся чаек. Он стремительно вошел в нее, и они снова закричали. Она старалась чувствовать его ритм, впуская его в себя. Его рука прошла по ее груди, она подняла ноги и положила их ему на спину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});