уткнулась носом в букет белых роз. – Ты тоже очень красивый. Идём.
– Три минуты.
– Давай, хотя бы просто им покажемся, – улыбнулась я Никите. – А там посмотрим.
– Ладно, – почти обреченный выдох и Никита первым пошёл в сторону гостиной.
Следуя за ним, старалась держаться на расстоянии. Потому что мое присутствие здесь, для родителей Никиты, по большому счёту, необязательно. Им нужен сын, а уж потом можно будет обратить внимание и на меня. Я не обижусь. Я пришла сюда лишь для того, чтобы побыть опорой Никите, который сам сюда, наверняка, не приехал бы.
Из-за спины Никиты увидела его родителей, которые, пребывая в своих мыслях, не заметили нашего появления. Мама меланхолично ковыряла что-то вилкой в своей тарелке подпирая ладонью щеку, а отец водил пальцем по краю стакана с янтарной жидкостью.
Два пустых прибора напротив них, явно, ждали своих гостей.
– Кхм, – кашлянул Никита, чем заставил вздрогнуть свою маму. Растерянность в ее глазах моментально сменилась на искры счастья, словно она только что получила самый желанный подарок в своей жизни.
– Никита! – вскрикнула она и резко вышла из-за стола, едва не уронив стул, на котором сидела. – Яся! – узнала она и меня. – Вы, всё-таки, приехали!
– Да, мам, – Никита хмурился, но голос его был нежен. – С днем рождения, – вручил он ей подарок, который она, не глядя, поставила на стол позади себя и просто обняла сына, крепко прижимая его к себе.
Отец, не так стремительно, но тоже вышел из-за стола и встал позади своей жены, вероятно, ожидая свою очередь для объятий сына.
Мне оставалось только быть тенью, сжимающей в стороне букет. Наверное, стоило задержаться в холле и сделать вид, что поправляю в волосах заколку или еще что-то в этом роде, чтобы дать семье возможность выразить чувства без слов и посторонних.
– Спасибо, родной. Спасибо, – шептала Елена Алексеевна, прижатым слезами голосом.
С трудом оторвалась от Никиты и обратила внимание на меня и цветы в моих руках.
– С днем рождения, – улыбнулась ей и протянула букет.
– Спасибо, Ясенька, – смахнула она слезу, которая была посвящена Никите, и неожиданно обняла и меня. – Я так рада, что вы приехали.
– Мы тоже, – ответила я машинально и неловко обняла ее в ответ.
Объятия мужчин были более скупы, но не лишены теплых чувств. При всей внешней суровости Роман Григорьевич обнимал Никиту крепко, но коротко, напоследок потрепав за плечо.
– Давайте за стол, ребята, – пригласила нас Елена Алексеевна и, отложив букет цветов и коробку с подарком в сторону, села за стол с легким нетерпением ожидая, когда сядем и мы.
– Мы ненадолго, – тут же резюмировал Никита. Отодвинул для меня стул и сам сел рядом.
– Планы на вечер? – спросила Елена Алексеевна, улыбка у которой не сходила с губ. Кажется, она даже пыталась себя сдерживать, чтобы не улыбаться еще шире.
– Типа того, – сухо ответил Никита и уставился в белую тарелку перед собой.
От желания встряхнуть его за плечи и привести в чувство чесались руки. Нельзя, приехав на день рождения, вести себя как на поминках.
– А где у вас можно помыть руки? – спросила я у хозяев дома.
– Я провожу, – резко встал Никита, для которого мой вопрос стал отличным поводом для бегства.
Неужели он думает, что сможет так бегать весь вечер?
– Мы быстро, – улыбнулась его родителям и оказалась практически уволочена Никитой в ванную комнату, в которую он вошёл вместе со мной. Даже воду мне сам включил, будто я не умею пользоваться краном.
Попятился к стене и прижался к ней спиной. Запустив руки в карманы джинсов, немигающим взглядом уставился себе в ноги.
Глядя на него через отражение в зеркале над раковиной, неспешно помыла руки, обтерла их полотенцем. Воду выключать не стала. Её шум нужен нам как завеса.
– Никита, – подошла к парню и коснулась воротника его рубашки. С трудом вырвавшись из оцепенения, он поднял взгляд и остановил его на моих глазах. – Что с тобой?
– Нам лучше уехать, – шевельнулись его губы.
– Почему?
– Потому что… – нахмурился еще сильнее, не в силах подобрать нужные слова. – Просто, так будет лучше.
– Лучше кому? Они тебя ждали. Смотри, как обрадовались, – указала я на дверь, за которой нас ждали его родители.
– Ты же понимаешь, что это временно? А потом они вспомнят…
– Что они вспомнят, Никита? – смотрела в его глаза, понимая, что следующие, сказанные мной слова, могут стать последними в нашем коротком общении. – Возможно, ты обидишься, но знаешь, что я вижу? Несчастный случай лишил тебя сестры, а их – дочери. Никто не виноват. Никто. К сожалению, так иногда случается. А сейчас ты сам, своей холодностью и закрытостью лишаешь их сына.
– У тебя всё так просто… – выплюнул он недовольно и, скинув мои руки со своего воротника, отошел в сторону, отвернувшись к душевой кабинке. – Сразу после похорон родители купили мне квартиру и, практически, выставили из своего дома… Ты бы слышала, что мне сказал отец, когда хоронили Аню…
– Думаю, он не со зла, – подошла к нему сзади и подавила желание коснуться его спины. – Он потерял дочь. Наверное, он тогда имел право злиться. Сейчас он уже так не думает. Ты почувствовал, как он тебя обнял? Как обняла тебя мама? Они, ведь, не выставили тебя за дверь? Не прогнали…
Шумно вдохнув, Никита откинул голову назад, явно собираясь с силами и мыслями.
– Идём? М? – позвала я его, робко поскребя ногтями по лопатке. – Пусть у твоей мамы сегодня будет праздник. Уехать мы всегда успеем.
Никита опустил голову, секунду поразмыслил и, наконец, повернулся ко мне.
Улыбнувшись уголками губ, протянула ему ладонь и молча ждала, когда он её обхватит.
– Ты держи меня, ладно? – шепнул он, глядя мне в глаза.
– Ладно, – кивнула плавно и с облегчением выдохнула, когда Никита переплел наши пальцы. – Ты руки не помыл.
– Сейчас, – нехотя отпустил меня, помыл руки под потоком теплой воды и повернул кран, остановив ее течение. Обтер руки полотенцем и снова переплел наши пальцы,