Я с трудом прервала поток ехидных и пустых мыслей. Постарайся задать ему правильные вопросы… Что Отшельник имел в виду? Я вдруг вспомнила, о чем давно хотела расспросить вампа.
– Послушай, Франс, ты когда пьешь кровь, видишь прошлое человека?
– Да, если хочу.
– А ты знаешь способ, как вернуть забытые воспоминания?
Он задумался.
– А кому надо вспомнить?
– Мне.
– Не знаю, Пати… Кусать тебя я не могу.
– Да я и не дамся. Ты расскажи, что ты делаешь, о чем думаешь… Как ты вызываешь воспоминания.
Подумав, вамп начал рассказывать, я принялась задавать уточняющие вопросы, так пролетел почти час. Когда в конце концов я сообщила, что мне все более-менее понятно, выжатый Франс раздраженно бросил:
– Какое счастье, рассвет еще наступил. Я пошел, – и двинул к окну. Оно его не пустило, и вамп запаниковал:
– Пати, выпусти меня, подтолкни! Рассвет близится, и я не смогу лететь.
Пришлось его подтолкнуть, и защита выпустила его. Летал Франс, как супермен – без крыльев. «Кто знает, кем были инспирированы все эти комиксы», – подумалось мне.
35
Кисс, во время нашей беседы с вампом мирно спавшая у меня на коленях и переложенная с них чтобы вытолкнуть Франса, изучающе и серьезно разглядывала меня. Вид у кошки был уставший и измученный.
– Кисси, я слишком много из тебя вытащила? – виновато поинтересовалась я, силой воли удерживая тянущиеся к ней руки.
– Мэ, – тихо крякнула кошка и снова села мне на колени; получив разрешение, я опять запустила руки в нежную шерстку.
Я задремала без сновидений и проснулась от звонка в дверь. Посадив квелую Кисс на плечо, я пошла открывать. Тони и Шон.
– О! Она здесь, – обрадовался инкуб.
– Да, Кисс прилетела и провела со мной ночь. Боюсь только, я ее сильно истощила.
– Сейчас поправим!
Тони же смотрел на Кисс насторожено, будто не зная, как к ней относиться. Кошек он, конечно же, недолюбливал, но Кисс – мой фамилиар, и не определившись в отношении, он предпочитал ее игнорировать. Кошка, оказавшись на руках инкуба, очнулась, как ото сна, и принялась тереться о его руки и лицо, периодически покусывая от избытка чувств.
– Как Лиан и Пижма? – спросила я.
– Крылатики нормально, – ответил Тони. – Лиан пищит, Пижма успокаивает.
– Пищит?
– Ну «Почему она не возвращается?» «Что с ней?» и так далее.
– Знаете, что я надумала, – обратилась я к мужчинам, – Пижму нельзя тащить сюда, но я могу вернуться. Не домой, а в парк, и вы его туда выведите. Но так, чтоб Лиан не знал, что я рядом.
– Отличный план, – поддержал меня Шон. – Это место не для вас, – совсем тихо добавил он.
– На. Ешь, хозяйка, – и Тони потянул пакет. – Как позавтракаешь, так и уйдем отсюда.
Персик, банан, груша, пирожное, конфета и маленькая баночка меда. Какие же они молодцы!
Сказано – сделано, после того, как я расправилась с фруктами и сладостями, мы покинули убежище Стража. Поездка домой меня очень утомила, и Тони не рискнул оставить меня одну в парке. Я боялась встречи с Пижмой, а от Лиана я бы убежала из последних сил. Нервничая и злясь без причины, я с трудом сдерживалась, чтоб не наорать на Тони – пялится на меня, не спуская глаз. Он словно прочитал мои мысли и обнял, окутывая своей силой, мне стало полегче – ТиГрей всегда нес с собой однозначность и простоту.
– Ничего, хозяйка, скоро все будет хорошо. Ты справишься, – шепнул он.
А у меня опять слезы на глаза набежали – нет у меня ни малейшей уверенности, что я справлюсь и все будет хорошо.
Наконец показался Шон и… Пижма. Я застонала – флерс не мог или не умел пользоваться гламором. Выкручивались подручными средствами – плащ в жару, бейсболка на невозможно желтых волосах и очки скрывающие огромные глаза. Увидев меня, он сорвался на бег, вызывая удивленные взгляды отдыхающих.
– Тони… – только и успела сказать я. Флерс подбежал, сбросил мешающий крыльям плащ и повис у меня на шее. ТиГрей всё понял и даром времени не терял: схватив одежку на лету, он стал так, чтобы загораживать нас от посетителей, вскоре ему на помощь подоспел Шон. А Пижма тем временем, походив крыльями, вспыхнул и влил всю силу без остатка в поцелуе.
После этого он отстранился, всмотрелся в меня и провел руками по лицу, по телу… так мать ощупывает ребенка, избежавшего серьезной опасности, проверяя, цел ли он.
– Ты вспыхиваешь… – удивленно прошептала я, пряча левую руку.
– Ты жива… И на ногах… И почти… – он все же добрался до руки и, схватив ее, поднял к лицу и принюхался.
– Что это? Что внутри? – обеспокоено спросил он. И у меня вырвался вздох облегчения – он не стал истерить или выказывать брезгливость.
– Ну… Внутри ненависть, – промямлила я.
Флерс поднял глаза полные боли и сострадания.
– Матушка, мы поможем тебе загасить ее.
– Нет, Пижма, с этой ненавистью вам не справиться.
– Тогда нужно вынуть ее из тебя.
– Как? – горько задала я вопрос, не надеясь услышать ответ.
– Я подумаю.
Нет, флерсы все же безмерно удивительные существа.
Я притянула его к себе. Мне было так хорошо в его объятиях и с его силой внутри… в это мгновение я даже поверила, что действительно справлюсь со всем.
Шон и Тони стояли плечом к плечу, как живой забор, и насторожено поглядывали по сторонам. Задали мы с флерсом им работку.
– Тебе лучше накинуть плащ…
Крылья Пижма уже опустил, поэтому безропотно согласился снова надеть неприятную тряпку.
Понимая, что надо поскорее вернуть так непохожего на людей флерса в убежище, я рассталась с ним, скрепя сердце.
– Я подумаю, – пообещал он на прощание, и я ответила грустной улыбкой. Вряд ли флерсы знают, что можно сделать с ненавистью и как отделить ее от меня.
Остаток дня я провела в парке, обдумывая варианты избавления от стилета. Шон неоднократно предлагал передать его ему, пока я не сорвалась и не гаркнула на него. Невозможно передать такое на ношение другому существу в полном разуме, а если бы и было можно – на Шона я бы это не повесила. На нем и так всего полно, я с содроганием вспоминала его «сбрую», виденную во сне.
К вечеру я засобиралась обратно в жилище Стража, и несмотря на протесты моих охранников, мы снова вернулись в Бруклин.
Как и прошлой ночью, я попрощалась с ними и осталась ждать Отшельника. Но он не появился, зато опять прилетела Кисс. К моему расстройству и неудовольствию, пахла она как-то странно и вела себя хуже обычного, как будто у нее что-то болело или беспокоило.
У меня было стойкое ощущение, что что-то должно произойти, почему-то эта ночь должна стать решающей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});