– Это был очень смелый поступок. Вы спасли жизнь мне и еще многим людям.
– Вам не стоило рисковать, чтобы поблагодарить меня, майор Дешилдс. Умоляю вас, никому об этом не рассказывайте. Генерал уже пообещал мне хранить случившееся в секрете.
Мужчина изучал свою шляпу, которую держал в руках.
– Честно говоря, я заставил его назвать ваше имя, поскольку мы хотим просить вас еще об одной услуге.
– Понимаю, – ответила Аннабель, хотя ничего не понимала.
Ее занимал другой вопрос: мог ли Ройс выведать ее имя у генерала?
Внезапно она осознала, что майор смотрит на нее. Его лицо казалось мрачным в лунном свете.
– О какой услуге вы хотите просить меня, майор?
– Окажетесь ли вы настолько безрассудной, чтобы указать нам точное расположение пикетов янки?
– Но тетя Хетти… Я хочу сказать, что в Вашингтоне все это станет известно еще до восхода солнца.
– Конечно, мисс Холстон. Я понимаю.
Дешилдс водрузил шляпу на голову и вновь криво усмехнулся:
– Простите, что был настолько прямолинеен. Спокойной ночи, мэм.
Аннабель колебалась. Знай майор, кто она такая на самом деле, стал бы он скрывать ее имя от Ройса? Если кто-нибудь погибнет из-за ее эгоистичных опасений, она не простит себе этого. Аннабель положила руку на рукав майора:
– Подождите, мистер Дешилдс. Я попытаюсь что-нибудь придумать.
Мужчина посмотрел на нее, поглаживая усы кончиком большого пальца, и поднял голову:
– На небе полная луна, а миссис Шервуд – натура романтичная.
– Подозреваю, что вы разбили не одно женское сердце, майор, – сказала Аннабель. – Подождите здесь, я вернусь через минуту.
Девушка вскоре вернулась, закутанная в свой плащ с капюшоном. – Неподалеку отсюда есть холм, с которого я, кажется, смогу указать вам точное месторасположение патрулей.
Майор попытался помочь девушке сесть в седло, но она произнесла:
– Давайте пойдем пешком, чтобы не шуметь.
Джон Дешилдс перекинул уздечку через руку и зашагал рядом с Аннабель. Другие всадники последовали за ними. Они говорили почти шепотом. Когда остановились у конюшни, Аннабель услышала, как кто-то пожелал им успеха.
На небе ярко светила луна. Лишь изредка ее закрывали тонкие, словно паутина, облачка, и на землю ложились причудливые тени. Они направились через пастбище, переступая через камни, торчавшие из земли.
Аннабель перевела дыхание.
– Майор Дешилдс, надеюсь, вы ничего не скажете об этом полковнику Кинкейду?
Мужчина тихо рассмеялся в ответ.
– Не беспокойтесь. Наш полковник считает, что все женщины и дети должны быть заперты, пока не кончится эта кровопролитная война. Скорее всего, он пристрелит меня, если узнает, что я просил вас о помощи.
Он поддержал девушку за локоть, когда та споткнулась о торчавший из земли корень.
– Так что не волнуйтесь, он ничего не узнает.
Аннабель немного успокоилась и продолжила беседу. Она почувствовала, как улучшилось настроение майора, услышала в его низком голоске веселые нотки. Внезапно лунный свет сотворил чудо. Казалось, война с ее ужасами осталась где-то далеко позади. Они миновали несколько сосенок и направились к лесу.
– Вон туда, – прошептала Аннабель. – Если их пикеты находятся там же, где вчера, я покажу вам их с холма.
* * *
Майор приложил к губам палец, и Аннабель понимающе кивнула. Облака снова рассеялись, и луна осветила мужчину, внезапно появившегося из-за дерева.
Аннабель замерла на месте. Ночной воздух вдруг показался ей необыкновенно плотным, сковывающим движения. В мгновение ока Дешилдс вскочил на коня и потянул Аннабель за руку, увлекая за собой.
Девушка вцепилась в запястье майора, когда лошадь поднялась на дыбы и рванулась вправо. Прямо возле ее уха просвистела пуля. Позади раздались крики – пикеты поднялись по тревоге.
Скакун майора быстро и уверенно нес их по направлению к соснам. Что-то больно стегнуло Аннабель по боку. Скорее всего ветка. Девушка охнула. Крики позади не утихали, пули летели во всех направлениях, конь несся по подлеску.
Внезапно все смолкло, в морозном воздухе слышался лишь мягкий стук копыт по припорошенной снегом земле. Аннабель прижалась головой к широкой спине Дешилдса, хватая ртом воздух и пытаясь унять сильно бьющееся сердце. Она закрыла глаза, крепко держась за майора, надеясь, что он доставит ее домой невредимой. Дешилдс остановил коня в зарослях деревьев на дальнем конце «Веселого Шервуда». Аннабель услышала тихий смешок, и мужчина повернулся в седле.
– Немного лунного света и романтики, – прошептал он.
Услышав его слова, Аннабель закрыла глаза, потому что почувствовала боль. Сильную физическую боль.
* * *
Под командованием Ройса было десять эскадронов – тысяча человек, хотя в армиях враждующих сторон не осталось ни одного подразделения, в котором сохранилось бы первоначальное количество солдат. В удачный день Ройс мог насчитать около шести сотен здоровых людей. Трудно командовать такими частями, потому что из них редко получалось единое целое.
Ройс знал, что должен испытывать чувство удовлетворения. Его кавалеристы совершали свои вылазки столь успешно, что северяне были вынуждены усиливать охрану обозов с продовольствием, железных дорог, линий связи, складов и даже штабов на занятой ими территории.
Линкольн опасался за безопасность Вашингтона, и отряды Кинкейда удерживали в северной Виргинии более шести тысяч солдат-янки, которые не могли присоединиться к армии, стоящей вдоль реки Рапидан. Совершая набеги, они тащили все, что могли, – лошадей, лекарства, обувь, одеяла для войск конфедератов, задыхающихся в осаде с моря.
Ройс знал, что должен радоваться в эту первую ночь 1864 года, но он ощущал лишь усталость. Огонь весело потрескивал в большом камине в гостиной «Мэнсфилда», и Роле стоял перед огнем, грея руки и прислушиваясь к голосам мужчин, которые собрались здесь сегодня вечером. Он жалел, что не отправился в лагерь, расположенный в горах, и вместо этого остался на ужин с семейством Калеба Гири.
Ройс надеялся встретить Дешилдса и узнать у него о набеге на кавалерийский отряд из Пенсильвании. Но майор побывал здесь раньше, а потом уехал во Фронт-Ройял, чтобы совершить еще одну вылазку. И вот теперь, дожидаясь отчета, Ройс стоял у камина в особняке, где предпочитал не бывать, несмотря на гостеприимство Гири.
«Мэнсфилд» ассоциировался у него с «Излучиной», а «Излучина» – с Аннабель.
«Ты будешь думать обо мне, майор Кинкейд…»
Слова Аннабель затронули его черную душу. Ройс смотрел на языки пламени в камине, облизывающие поленья, и думал о том, что люди создают ад на земле собственными руками.