– А-а. Вот в чем дело. Что ж, возможно, я и вправду воспользовалась своим преимуществом. Я полагала, что актеры предпочитают открытую игру. Если б не это землетрясение, кто знает, чем бы все могло кончиться? В конце концов, вы уже были на мне. К тому же голый.
– Я позволил бы вам вырваться, – заверил ее Сэм Батлер. – Я допустил ошибку и приношу свои извинения. Я был не прав.
Вглядываясь в его лицо, Джез подумала, что странным образом верит его словам. Такие, как Сэм Батлер, не бродят по улицам, навязывая себя женщинам.
Актеры нередко – это хамелеоны, всецело зависящие внешне от предложенной роли, но Сэму Батлеру достаточно было выглядеть просто самим собой. Трудно скрыть совершенную мужественность его черт: сильный квадратный подбородок, прямой нос, густые, почти льняные волосы, решительные бездонно-голубые глаза, крупный, уверенный рот – все в нем было подобрано так, чтобы любая толпа викторианских барышень немедленно рухнула в обморок при первой же встрече с ним... Ну что он мог с этим поделать? Внешность Сэма Батлера говорила сама за себя, причем вовсе не обязательно правду. Однако никаким актерским мастерством тут уж точно ничего не изменишь: ни добавить, ни убавить. Да он просто рожден для роли романтического героя! И, как молодой Оливер, чтобы доказать, что он хороший актер, Сэм Батлер вынужден всегда скрываться под гримом.
Проще всего, думала Джез, при взгляде на него решить, что видишь его насквозь: еще один тип, который не понимает слова «нет», и не заметить при этом его любящего и тоскующего по дому сердца, которое властно заявляло свои права, едва он вспоминал о родной Австралии. Что ж, влияние планеты Голливуд сказывается и на ней тоже, и ничего хорошего в этом нет.
Батлер взглянул на часы.
– Надо мчаться! Мы можем опоздать на занятия.
Они бегом добежали до школы, едва дыша, и Сэм взял Джез за руку, помогая быстрее преодолеть последний лестничный пролет. Они влетели в класс ровно в тот момент, когда Маффет уже собирался закрывать дверь, и рухнули на свои места.
– Я уже видел подобное и раньше, – язвительно заметил Маффет. – Но на моих занятиях никакой чепухи не будет. Никакого пустого трепа, жевания табака, наплевательского отношения или идиотского шума. – Он указал на Сэма и Джез. – И первым делом – никаких розовых слюней. Хотите с кем-то встречаться – отправляйтесь в школу для одиночек.
– Да мы двоюродные брат и сестра, – заверил его Сэм.
– Да-да, брат и сестра, – охотно подхватила Джез.
– Наши матери – родные сестры, – продолжал плести Сэм.
– Двойняшки, – не унималась Джез.
Она уже не могла остановиться. Сиамские близнецы? Она чувствовала, как зреет в ней истерический хохот, который вот-вот прорвется наружу сумасшедшим потоком и который невозможно унять. Приступы этого хохота, бесконечные в школе, ею уже почти забыты, но накатывают всегда в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, словно черпая энергию в себе самих. Неважно, где это происходит, на торжественном богослужении, обручении, свадьбе или похоронах... О боже!
Она почувствовала, как пальцы Сэма впились ей в предплечье, и сумела сдержаться, не допустить непоправимое, пока не заметила боковым зрением, что он сам трясется, пытаясь справиться с хохотом и старательно пряча лицо, уткнув подбородок в грудь. Вот только с усами проблема: попробуй-ка спрячь в воротник эти длинные, черные усы! Этого зрелища для Джез оказалось достаточно. Сгорбив плечи и уткнувшись глазами в пол, она дала волю долго сдерживаемому приступу, зайдясь в безудержном, до слез, хохоте.
– Да что тут происходит? – взорвался Маффет.
– Но это же... школа комиков... сэр, – с трудом выдавил из себя Сэм. – Моя кузина... очень... восприимчива к шуткам.
– Ладно, – буркнул Маффет угрюмо. – Но чтобы больше этого не было!
Джез с трудом удалось взять себя в руки, в основном потому, что еще пара минут истерики – и штанишки стали бы мокрыми.
Эта внезапная отрезвляющая мысль заняла ее полностью, до самого перерыва на обед. Прикрыв глаза и сосредоточившись только на этой угрозе, она уговаривала себя не реагировать на приступы сдавленного смеха, время от времени вновь сотрясавшие Сэма, которые она угадывала по легкому дрожанию стула.
Наконец подошло время обеда, и Джез с Сэмом решились взглянуть друг на друга.
– Почему мы так хохотали? – искренне недоумевала Джез.
– Не знаю. – Сэм пожал плечами.
– Ничего смешного вроде бы не было.
– Даже близко, – согласился Сэм. – Ну что смешного может быть в близнецах?
При слове «близнецы» они снова зашлись от смеха, утирая слезы и судорожно хватая ртом воздух, пока не вывалились, пошатываясь, из классной комнаты, тотчас же устремившись на первый этаж в комнаты отдыха.
– Мне нужно еще доплатить за стоянку, – сказала Джез Сэму, когда они снова встретились, уже на улице.
– Я пойду с тобой, – весело предложил он.
– А где твоя машина?
– Там. – Сэм указал на длинный черный лимузин, медленно катящий вдоль дороги вслед за ними. – Студия не позволила мне самому сесть за руль, когда я поехал сюда. Боялись, что я еще что-нибудь нарушу, пока доеду.
– Вот бы за мной кто так ухаживал, – с завистью сказала Джез. – Я едва нашла место для парковки. Это на студии решили послать тебя в гриме?
– Да нет, я сам. Только так можно оставаться неузнанным. После выхода на экран моего последнего фильма... – Голос его постепенно стих, словно от смущения.
– Хочешь сказать, что сводишь с ума толпы? Это, наверно, в Голливуде. В этом городе никто на тебя и внимания не обратит. Мы, местные жители, страшно гордимся своей выдержкой.
Сэм промычал что-то, глядя в сторону.
– О господи, да я уверена, что это так. Женщины при виде тебя должны с ума сходить. Теперь-то я понимаю. Будь в автошколе побольше женщин, все бы это имело особый смысл. Они таких, как ты, сто лет не видели.
– Мне это противно, – ответил он просто. – Оставим этот разговор, пошли лучше обедать. – Он легонько подтолкнул Джез к лимузину.
– А куда мы поедем? Уже через полчаса нужно вернуться, а поблизости, кроме «Макдоналдса» да «Полло Локо», ничего нет.
– Я обо всем уже позаботился. – Сэм Батлер открыл огромную плетеную корзину для пикника, стоявшую на полу, и извлек оттуда массу свертков, пакетиков и пластмассовых коробочек с едой. – Я попросил заказать кое-что из австралийских деликатесов, а начнем мы, пожалуй, с австралийского белого вина.
Он отклеил усы, снял кепку и очки и облегченно тряхнул головой.
– Пожалуйста, вина, – проговорила Джез, вытягиваясь на сиденье лимузина и с удовольствием разминая затекшие ноги. – Вина, крепкого и много. Ты что, рассчитывал на гостей или заказал все это одному себе?