– Почему же вы не остановились? – спросил Маффет.
– Я остановился, – возразил Дафф, – но там не было ни одной машины, ниоткуда, ну, я огляделся как следует, подкатил к знаку и пересек улицу. Мне показалось, что все нормально.
– Знак остановки означает, что вы должны остановиться на три полных секунды, – неодобрительно заметил Маффет. – Мы называем эти три секунды «стоянкой на восемь часов». Если б вы остановились, вас бы сейчас здесь не было.
Дафф затих в обиженном молчании. Ну и тип, подумала Джез. Она, со своей стороны, не даст Маффету возможности издеваться. Полиция Лос-Анджелеса известна своей грубостью и наглостью, так что приходится с этим мириться, хотя подобные классы встречаются и за пределами территориальных вод Соединенных Штатов.
– Вы, – требовательно указал на Джез Маффет. – Вы знаете, что есть только две вещи, которые позволено выбрасывать из машины?
– Нет, сэр.
– Воду и перья живой птицы.
– Да, сэр.
Маффет помедлил, и Джез поняла, что ему страшно хочется отмочить какую-то шутку, просто чтобы проверить ее реакцию.
– Не хотелось бы мне когда-нибудь поймать вас на перекрестке с подушкой, – проговорил Маффет, и Джез с отвращением услышала в ответ свой собственный нервный смешок.
Маффет обрушил на головы собравшихся град предупреждений о правах пешеходов, и глаза Джез начали слипаться. Ее приводила в ужас перспектива насильного заключения в этом переполненном замкнутом пространстве еще на восемь с половиной часов. Плотно закрытые маленькие окна не давали притока свежего воздуха, стул с каждой минутой казался все жестче, а Дафф все больше и больше завоевывал отведенное ей пространство, попросту заваливаясь понемногу в ее сторону. Если б она умела перенестись в высшую – космическую – сферу, переместиться туда полностью, подняться над собственным телом! Да, с Ширли Маклейн такого бы не случилось!
Внезапно Дафф опустил ей на колено листочек бумаги. Не веря своим глазам, она изумленно прочитала: «Салют, красотка!»
Джез едва не взвилась от ярости. Этот идиот пытается с нею заигрывать! Для полного комплекта она обречена еще терпеть его приставания, не имея возможности избежать этого! Достав из сумочки блокнот и ручку, она написала в ответ: «Я пожалуюсь Маффету, если вы не прекратите». Дождавшись, когда Маффет отвернется, она передала записку соседу.
Он старательно что-то нацарапал на новом обрывке бумаги и сунул его ей. «Я думаю, вы захотите знать, что я вас прощаю», – было написано в ней на этот раз.
Да он к тому же сумасшедший, подумала Джез. Сексуально озабоченный тип, к тому же во-он какой огромный! Маффет и не заметит, как он бросится на нее и что-нибудь сотворит. «Спасибо», – быстро черкнула она в ответ. Может, хоть это его утихомирит. «Пообедаем вместе?» – получила она следующий клочок.
Джез уже обдумывала возможность ретироваться: быстро вскочить, перебраться от него на безопасное расстояние, а потом уж объяснить Маффету, что случилось, как вдруг поняла, что и это ужасающее создание, возможно, может ей пригодиться. «Спасибо, нет. Меня увезет на обед муж. Вы не могли бы разменять доллар?» – написала она и получила в ответ записку: «Сколько хотите». «Очень любезно», – поблагодарила его Джез и застыла неподвижно до начала перерыва. Едва Маффет объявил о нем, собравшиеся быстро вскочили с мест. Джез протянула соседу доллар, но Дафф просто высыпал ей на ладонь немного мелочи, повернулся спиной и зашагал вниз по лестнице. Джез бегом бросилась к автомобилю, опустила в счетчик три двадцатипятицентовика и стремглав помчалась обратно к школе. Улица была пустой, до школы оставалось еще два квартала, когда перед ней как из-под земли вырос вдруг Дафф, еще более огромный, показалось ей, чем когда сидел рядом.
– Не могу остановиться, – бросила она на бегу. Он быстро преградил ей путь и схватил за руку.
– Ну брось, будь умницей, – пробурчал он. – Ты не всегда такая неприступная.
Может, если говорить с ним вразумительно-вежливо, ей повезет вернуться в школу живой-невредимой? А там уж им займется Маффет. У него уж наверное есть пистолет, и он с радостью им воспользуется.
– Мы можем опоздать, если не поспешим обратно прямо сейчас, – выдохнула она.
– Когда мы виделись в последний раз, ты была поприветливее, – настойчиво сказал Дафф, все еще держа ее за руку.
– Я позову на помощь! – отчаянно заявила Джез, озираясь.
– Мне еще ни одна женщина такого не говорила!
Что-то в его голосе показалось вдруг Джез странно знакомым. Какой-то акцент, явно не американский, и слова его отзывались в памяти каким-то странно знакомым звоном. Джез впервые решилась внимательно взглянуть ему в лицо. Сейчас на нем не было очков. Но не было и усов... И этой грязной кепки... И он вовсе не так уж ужасен... неужели...
– Сэм Батлер! – выдохнула она осуждающе. – Что, черт возьми, вы тут устраиваете в этом клоунском виде?
– Что, и вправду не узнали меня? А я-то думал, что с таким профессиональным глазом меня мгновенно раскусят. Вы же на два метра под землей видеть умеете. Я уж подумал, что вы решили просто меня проучить.
Австралиец-актер широко улыбнулся ей своей прославленной улыбкой ценою в 20 миллионов долларов за три снимка, и Джез вдруг подумала, что если б чуть внимательнее глядела по сторонам, то узнала бы его в одно мгновение, неважно, с усами он или без.
– Вы испугали меня до полусмерти, – сурово сказала она. – Кто такой Лесли Дафф?
– Я. Я изменил имя для фильма.
– А я уж решила, что вы маньяк-насильник. – Джез все еще здорово злилась из-за пережитого недавно страха.
– Это мне знакомо. Убеждены, что каждый мужчина жаждет ваше тело, или же это относится только ко мне?
– Конечно, к вам. – Джез закусила губу, чтобы сдержать улыбку, вспомнив, как перепугала его в свое время угрозой цунами после того землетрясения, которое случилось несколько недель назад. – К вашей манере держаться.
– Вас и вправду увезет на обед муж?
– Нет, – призналась Джез. – Я просто хотела, чтобы вы перестали посылать мне записки.
– Значит, все же пообедаем вместе.
– Ну, все равно надо же что-то съесть... Решено. Кстати, что означает это «прощаю»?
– Прощаю за то, что вы были так сексуальны, когда снимали меня для портрета. Ведь были же, признайтесь? Впервые в жизни фотограф заставил меня раздеться во время съемок.
– А-а. Вот в чем дело. Что ж, возможно, я и вправду воспользовалась своим преимуществом. Я полагала, что актеры предпочитают открытую игру. Если б не это землетрясение, кто знает, чем бы все могло кончиться? В конце концов, вы уже были на мне. К тому же голый.
– Я позволил бы вам вырваться, – заверил ее Сэм Батлер. – Я допустил ошибку и приношу свои извинения. Я был не прав.