Соблазн и чувство отдаленности от остального мира — это как романтическое приключение на корабле. Всегда находились молоденькие девушки-модели, и был одинокий Келвин, который жалел самого себя за то, что разлучен с Каролиной, а они казались такими хорошенькими, и он наслаждался сексом и тем, что мог им дать.
Глава 16
Следуя указаниям Данаи, Гектор обесцветил волосы Галы, придав им оттенок а-ля Монро, очень коротко постриг их на затылке, оголив шею, которая стала выглядеть еще более длинной и хрупкой. На макушке волосы были немного длиннее, образуя неровное обрамление, которое завершалось несколько продолговатой верхушкой, казавшейся в свете солнца пушистым серебристым облачком. Зато виски были оформлены строгой прямой линией, уложены назад с помощью геля, что придавало прическе взаимоисключающий контраст, и венцом его творения стала Гала в облике денди двадцатых годов с очень светлыми волосами.
— Надень на нее фрак, и будет очень сложно определить, кто она — юноша или девушка! — сказал он Данае торжествующе.
— Блестяще, Гектор! — воскликнула Даная, с одобрением осматривая ее. — То самое, что я хотела получить.
Гала озабоченно смотрела на нее из ореола своей новой прически, радуясь тому, что Даная оказалась довольной. Она бы обрила голову, если бы Даная сказала, что это необходимо, — ей так хотелось угодить ей, сделать все, как положено. Она отдала бы все на свете, чтобы добиться этого успеха для Данаи.
— Хорошо, Гала, теперь покажу тебе, что придется демонстрировать, — объявила Даная. — Пройдем-ка туда.
Упакованное в свертки, на рабочем столе студии лежало нижнее белье Броди Флитта, и Даная развернула некоторые, чтобы показать Гале.
— Хорошо, — добавила она, — давай посмотрим на тебя в этом. — Она вытащила пару трусиков, точно таких же, как у-образная модель для юношей, только эти были из лилового шелка. Короткая, подходящая по цвету рубашка, напоминающая купальник, с широкой проймой, которая открывала плечи, и Гала с сомнением взяла костюм. Между тем Даная вынула мужскую версию такого костюма, выполненного из белого хлопка, мягкого и тонкого, как шелк. — Это костюм Келвина, — сказала она.
— Кто это — Келвин? — смущенно спросила Гала.
— Келвин — парень, с которым ты будешь делать эту работу, — отозвалась Даная, роясь в стопках белья.
— Келвин Дженсен — лучший манекенщик, Гала. Тебе повезло, что ты начинаешь работать именно с ним, — вмешался Гектор. — Кроме того, он отличный парень.
Гала одобрительно взглянула на белье, а потом на Данаю.
— Я не знала, что буду работать с мужчиной, — вспыхнув, сказала она.
— Ты будешь работать всего лишь с еще одной моделью! — выпалила Даная. — И если он может раздеваться перед камерой, то и ты сможешь.
— Да, да, конечно… Я пойду надену это, — пробормотала Гала, поспешив в уборную.
— Она немного застенчива, твоя новая курочка, — заметил Гектор, полируя ногти.
— Она справится с этим, — спокойно отозвалась Даная, — по крайней мере, я надеюсь, что она справится с этим. Подумай сам, Гектор, ей лучше бы справиться с этим как ради меня, так и ради себя самой.
Они вместе смеялись, когда из уборной появилась Гала, облаченная в лиловые бриджи и рубашку, и, несмотря на свое намерение забыть глупые предрассудки, под их взглядами отпрянула назад.
Даная тихонько расхаживала вокруг нее, рассматривая, подобно тренеру, который изучает породистую кобылу перед главным забегом. В течение месяца, что Гала была в Нью-Йорке, она посещала каждый день спортзал для тренировок, занималась на тренажерах, работала в танцклассе, под наблюдением лучших инструкторов набирала вес. Она плавала, занималась по полчаса йогой по утрам и вечерам, а также медитировала перед сном, чтобы расслабиться и сбросить дневную нагрузку. Даная не давала ей спуску (она относилась к ней сурово), ругала ее, подбадривала, повышала ее цену, даже плавала вместе с ней и сопровождала на занятия. Даная создавала звезду, и Гала должна была быть в превосходной форме, прежде чем предстать перед камерой.
На специальной низкокалорийной и высокоэнергетичной диете Гала уже не выглядела истощенной, ее лицо снова расцвело красками юности, щеки слегка округлились, но на этот раз красиво подчеркивая скулы. На щеках образовались изысканные впадины, веки словно выточены из слоновой кости. У Галы были превосходные длинные ноги, слегка мускулистые, чтобы в зорком прицеле камеры сойти за ноги атлета, бедра, как у мальчика, — с круглыми, плотными ягодицами, длинная талия и маленькие, высокие груди.
— Гала, — счастливо вздохнула Даная, — ты сможешь ввести новую моду на фигуру — выглядишь потрясающе!
Гала расслабилась. Даная считает, что она прекрасно выглядит, и в какой-то степени то, что ее будут снимать в одном белье, уже не имеет такого значения. В конце концов, это то же, что демонстрировать купальный костюм, только несколько более откровенный.
— Примерь другие вещи, — скомандовала Даная, — а потом Изабель хотела бы поработать над макияжем.
Даная почти не выпускала Галу из виду с тех пор, как привезла ее в Нью-Йорк, девушка жила в ее новой квартире-студии на границе Гринвич-Виллидж, и посещала ли занятия или отправлялась в «Имиджис», все всегда было под контролем. Гала видела только ту часть Манхэттена, которая входила в ее маршрут от Виллиджа до Пятидесятой авеню, где проходили ее занятия, или по дороге на Третью авеню и «Имиджис», и только из окон такси. Если Даная задерживалась на работе, что бывало часто, она проводила вечера одна, ела салат с цыпленком, заправленный низкокалорийным йогуртом, смотрела телевизор, переключая каналы, готовая отдать должное всему, что предлагала блистательная Америка. Она еще не бывала в Центральном парке, не видела «Эмпайр Стейт билдинг»[20], не пробовала хот-дог или пиццу и не бывала ни в одном из шикарнейших ресторанов Нью-Йорка. Но она была в «Блумингдейле».
Джесси-Энн возила ее в знаменитый магазин и купила все основные необходимые вещи. Даная оставила указания, чтобы Джесси-Энн выбросила все, что было у Галы, и начала с нуля, поэтому они обошли все отделы, выбирая белье и пижамы, халаты и шлепанцы, рубашки, джинсы и кроссовки «Рибок». Они купили пиджак с широкими подкладными плечами, несколько льняных, обтягивающих брюк, пару юбок, несколько просторных свитеров, а еще ремешки, туфли и огромную, мягкую сумку, которую Гала рассматривала и с удовлетворением, и с сожалением, потому что ей нечего было носить в такой чудесной сумке.
— Гала, милая, — с симпатией говорила Джесси-Энн, — ты — самый скромный и сдержанный человек, которого я когда-либо встречала. Ты совершенно не корыстна. Я могу себе представить на твоем месте дюжину манекенщиц, которых бы привела сюда и которые требовали бы еще и еще. И самого дорогого.