указывают лишь на вероятность, на неизбежность того или иного исхода: что-то при таких-то условиях может произойти с большей вероятностью, что-то – с меньшей. Поэтому некое обстоятельство отнюдь не означает, что связанный с ним исход наступит обязательно – другие обстоятельства и условия способны его предотвратить. Например, мы все понимаем: даже если курение повышает вероятность возникновения рака легких, а незащищенный секс – вероятность заражения ВИЧ, отнюдь не каждый курящий в итоге заболеет раком легких, а занимающийся незащищенным сексом – СПИДом. Мы напоминаем об этом затем, чтобы стало ясно: пусть даже травля повышает вероятность того, что у человека будут проблемы с психикой, что в детстве он будет сильнее склонен к самоповреждению, а в молодости – к набору избыточного веса, это ни в коем случае не значит, что каждый, кого травили, обязательно сталкивается с перечисленными исходами. Это наблюдение вновь подталкивает нас к размышлениям о таком качестве, как устойчивость к отрицательному влиянию, и заставляет задуматься, какие обстоятельства и условия способны уберечь ребенка, которого травят сверстники, от пагубных последствий. К этому вопросу мы обратились уже в конце своего исследования, посвященного травле.
Чтобы разобраться в этом вопросе, мы первым делом возвратились ко второму этапу исследования о травле. Тогда мы изучали связь между травлей и склонностью к самоповреждению, а теперь попытались определить, почему не все дети, которых травят сверстники, прибегают к такому саморазрушительному способу избавиться от напряжения. Этот вопрос показался нам особенно важным в свете того, что, пусть даже более 90 % из тех, кого травили, не склонялись к самоповреждению, половина из тех, кто к нему прибегал, подвергались травле. Так в чем же различие между жертвами травли, которые прибегают и не прибегают к самоповреждению?
Обнаружилось, что у тех жертв травли, которые занимались самоповреждением, чаще был близкий или дальний родственник, который пытался совершить или совершил самоубийство. Кроме того, склонные к самоповреждениям жертвы травли чаще подвергались физическому насилию со стороны взрослых. Сведения по обоим обстоятельствам мы собирали через беседы с матерями. Кроме того, свой вклад вносило психическое состояние участников. По правде говоря, у тех жертв травли, которые прибегали к самоповреждению, чаще наблюдались явные расстройства поведения, депрессия и проявления психоза. Перед лицом травли, судя по всему, более стойкими (то есть по крайней мере меньше склонные к самоповреждениям) были те дети, чья психика оказалась крепче благодаря тому, что их не подвергали физическому насилию, а среди их родственников не было тех, кто пытался совершить самоубийство.
Когда мы пришли к таким выводам, то решили посмотреть, как еще можно повысить стойкость ребенка перед лицом травли. Для этого мы возвратились к начальному этапу исследования, на котором разбирались, как травля связана с эмоциональными и поведенческими проблемами. Итак, мы задали себе вопрос: «Как то, насколько стойким ребенок окажется перед лицом травли, связано с состоянием его психики?» Желая осветить вопрос устойчивости перед лицом травли еще с одной стороны, мы решили сосредоточиться только на семейных обстоятельствах, поскольку уже существовало множество теорий и свидетельств в поддержку благотворного влияния на развитие человека понимающего отношения со стороны ближайших родственников. Кроме того, нам было важно выяснить, как повысить стойкость ребенка перед лицом травли через поддержку родителей, если окажется, что она и вправду способна сглаживать влияние травли на развитие. Мы даже осмелились предположить, что травля сказывается на ребенке отнюдь не так сильно, если родители достаточно ласковы с ним, если он достаточно сильно привязан к брату или сестре и если домашняя среда в целом упорядоченна, то есть внушает ощущение безопасности и уюта.
Чтобы оценить, насколько ласковы с участниками матери, мы обратились к пятиминутным высказываниям (мы говорили о них выше) о пяти– и десятилетних участниках. Напомним, что мы просили матерей в течение пяти минут описать одного близнеца, а в течение еще пяти – другого. Эти рассказы о каждом из близнецов записывали и в дальнейшем оценивали: по голосу матери и ее словам мы решали, насколько она ласкова по отношению к каждому из детей, при этом уделяя особое внимание тому, проявляет ли она к детям сочувствие и сопереживание. Кроме того, мы просили матерей оценить, насколько тепло близнецы общаются между собой. То есть мы задавали им вопросы в духе: «Ваши дети любят друг друга?» и: «Ваши дети заботятся друг о друге?» Чтобы оценить среду в домах участников, мы обратились к наблюдениям тех исследователей, которые ходили по домам. Мы обращали внимание на то, было ли дома убрано, выставляли ли родители поделки ребенка на всеобщее обозрение, чувствовалось ли, что домочадцы счастливы, царили ли в доме порядок и тишина.
Основываясь на перечисленных данных, мы начали проверять, кто из жертв травли сталкивался с эмоциональными и поведенческими проблемами реже. Свои оценки мы связали с теми обстоятельствами, которые, как нам казалось, повышали стойкость участников. Мы, как и ожидали, обнаружили, что жертва травли реже испытывает проблемы (даже если ее травили жестоко и часто), когда ее мать достаточно ласкова, второй близнец поддерживает с ней близкие и доверительные отношения, а домашняя среда влияет на нее благотворно (Диаграмма 10.3). По правде говоря, связь между поддержкой со стороны семьи и повышенной стойкостью перед лицом травли сохранилась даже тогда, когда мы сделали поправку на уровень интеллекта пятилетних участников; на то, насколько легко участники приспосабливаются к чему-то новому; а также на низкий социально-экономический статус семей.
Что важно, все три вышеуказанных семейных обстоятельства вносили отдельный вклад в развитие у ребенка стойкости перед лицом травли. Это означает следующее: чем ласковее с участником была мать, чем заботливее и внимательнее к нему был второй близнец и чем благотворнее была среда у участника в доме, тем меньше на него влияла травля. В целом те жертвы травли, которые могли найти поддержку дома, реже испытывали эмоциональные и поведенческие проблемы, чем жертвы настолько же грубого отношения со стороны сверстников, которым не к кому было обратиться за поддержкой. Итоги, к которым привели нас обе попытки разобраться в том, что способно уберечь жертв травли от склонности к самоповреждению и психических проблем (то есть от влияния травли), подчеркивают, насколько важна семья. Получается, наши изыскания подтверждают, насколько важно, помогая жертвам травли справиться с последствиями жестокого обращения, привлекать к происходящему и его семью. Кроме того,
наши заключения подсказывают, на что именно стоит обращать внимание, а именно на домашнюю среду, в которой обитают дети, и на отношение к ним домочадцев.
На основе полученных свидетельств можно даже предположить следующее: если уж и выбирать, кому из жертв