Читать интересную книгу Повести. Рассказы - Лу Синь

Путник. Да, должен. К тому же какой-то голос — там, впереди, все время торопит, зовет меня, не дает отдохнуть. Как досадно, что потеряно так много крови, что ноги у меня стерты и изранены (показывает старику ногу). Мне не хватает крови. Надо бы выпить крови, хоть немного. Но где ее взять? И потом ведь не безразлично, чья это будет кровь. Вода в пути всегда найдется, я не испытываю в ней недостатка. И сейчас совсем растерял свои силы, потому что в крови у меня слишком много воды. Но сегодня мне не встретилось даже маленькой лужи, вот почему я так мало прошел.

Старик. Пожалуй, не поэтому. Вот и солнце село. Отдохни немного, как отдыхаю я.

Путник. Но голос — там, впереди, — зовет меня.

Старик. Знаю.

Путник. Знаешь? Ты знаешь этот голос?

Старик. Да. Сдается мне, что и меня он звал когда-то.

Путник. Тот самый голос, что теперь зовет меня?

Старик. Точно не знаю. Но какой-то голос не раз звал меня, а я не отозвался, вот он и перестал звать. Теперь я уже плохо помню его.

Путник. О-о! Не отозвался… (Задумывается, но вдруг, спохватившись, прислушивается.) Нет, нельзя! Надо идти. Я не могу отдыхать. Досадно только, что ноги у меня стерты. (Собирается уходить.)

Девочка. Вот, возьми! (Подает ему лоскут.) Перевяжи свои раны.

Путник (берет лоскут). Спасибо, девочка. Воистину… воистину, это редкая доброта. Теперь я смогу пройти гораздо больше. (Садится на битый кирпич, пытается обвязать лоскутком ногу.) Нет, не получается! (Поднимается через силу.) Возьми назад, девочка, этим никак не забинтовать. Да я и не знаю, как сумею отблагодарить за такую доброту.

Старик. Не благодари так. Ведь это тебе не поможет.

Путник. Да, не поможет. Но для меня нет ничего выше этого подаяния. Погляди, всего меня нужно бы забинтовать.

Старик. Не принимай ее подарок всерьез.

Путник. Ты прав. Но я не могу. И вот чего боюсь! Если приму хоть какое-то подаяние, то стану, как сип, высматривающий падаль, кружить рядом, желая гибели той, что сделала мне добро, и наблюдая собственными глазами, как она погибает. Или прокляну всех, кроме нее, всем желая смерти, даже самому себе, потому что проклятие распространится и на меня. Но пока я еще лишен такой силы. А если бы и обладал ею, то все равно не пожелал бы твоей внучке такой участи, потому что ни она, ни ей подобные сами себе того не желают. Я уверен, что это так. (Девочке.) Девочка, твой лоскут очень хорош, но немного мал, возьми его обратно.

Девочка (испуганно пятится). Не надо! Возьми себе!

Путник (пряча улыбку). О… Это из-за того, что я подержал в руках?

Девочка (кивает в знак согласия, показывает на суму). Положи туда, потом поиграешь.

Путник (отступает в растерянности). Но как же я это понесу?

Старик. Ты не отдохнул, поэтому любая ноша тебе тяжела. Отдохни немного, и все пройдет.

Путник. Да, отдохнуть бы… (Задумывается, но вдруг, спохватившись, прислушивается.) Нет, не могу. Нужно идти.

Старик. Ты что же, совсем не хочешь отдыхать?

Путник. Хочу.

Старик. Так отдохни немного.

Путник. Не могу…

Старик. Ты все же считаешь, что тебе лучше идти?

Путник. Да, мне лучше идти.

Старик. Тогда иди.

Путник (распрямляясь). Хорошо, я прощаюсь. Я очень благодарен вам обоим. (Обращается к девочке.) Вот, возьми, пожалуйста, обратно свой подарок.

Девочка испуганно отдергивает руки и прячется в хижине.

Старик. Возьми с собой. А станет невмоготу, бросишь на могилу.

Девочка (выходит из дома). У-у, так нельзя!

Путник. Да, так не годится.

Старик. Тогда повесь на дикие лилии или на дикие розы.

Девочка (хлопает в ладоши). Ха-ха! Вот это чудесно!

Путник. О-о…

На мгновение воцаряется тишина.

Старик. Ну что ж, прощай. Да будет мир с тобой. (Встает, девочке.) Дитя, помоги мне зайти в дом. Погляди, солнце давно уже село. (Поворачивается к двери.)

Путник. Большое вам спасибо. Да будет с вами мир. (Задумывается в нерешительности, но вдруг пугается.) Но я не могу! Я должен идти. Так будет лучше… (Поднимает голову и решительно идет на запад.)

Девочка ведет старика в хижину и закрывает дверь.

Путник уходит в дикую степь, за ним по пятам идет ночная тьма.

Март 1925 г.

МЕРТВЫЙ ОГОНЬ

Мне снится, будто я мчусь среди ледяных гор.

Это громадные ледяные горы, упирающиеся в ледяное небо, сплошь затянутое холодными облаками, похожими на рыбью чешую. По склонам гор — ледяные рощи; ветви и листья деревьев — точно хвоя сосен и елей. Все сковано льдом, все голубовато-белое.

Вдруг я падаю в ледяное ущелье.

И вверху, и внизу, и вокруг — только лед, голубовато-белый лед. А на всем этом голубовато-белом ледяном покрове застыли бесчисленные красные тени, сплетающиеся, словно кораллы. Я нагибаюсь, смотрю себе под ноги и вижу огонь.

Это мертвый огонь. Языки пламени сохранили свои характерные очертания, но замерли без движения, замерзли и теперь похожи на ветки кораллов, а сверху над ними застыл черный дым. Кажется, будто здесь только что был пожар. Сталкиваясь друг с другом, огненные языки отражаются в ледяных стенах, отчего ледяное ущелье окрашивается в кораллово-красный цвет.

В детстве я очень любил смотреть на вспененные волны, поднимаемые быстроходным кораблем, и на языки бушующего пламени, вырывающиеся из раскаленной топки. И не просто так смотрел, а старался разглядеть получше. К сожалению, они то и дело меняли свои очертания, и как бы пристально я ни всматривался, у меня так и не сложилось четкого представления о них.

Мертвый огонь, наконец-то я добыл тебя!

Я подбираю с земли мертвый огонь, чтобы внимательно рассмотреть его, и холод обжигает мне пальцы. Я терплю и засовываю огонь в карман. Тотчас все ущелье становится голубовато-белым. Тем временем я обдумываю, как бы мне выбраться из этого ледяного ущелья.

Вдруг надо мной появляется струйка черного дыма и тянется вверх, как проволочная змейка. И сразу по всему ущелью вновь затрепетали красные языки пламени, будто огромный костер обступил меня со всех сторон. Я опускаю голову и вижу, что мертвый огонь ожил, прожег мне одежду и теперь растекается по ледяной поверхности.

— Ах, друг мой! Своим теплом ты разбудил меня! — говорит он.

Я спешу поздороваться с ним, спрашиваю, как его имя.

— Когда-то люди бросили меня в этом ледяном ущелье, — отвечает он, словно уклоняясь от моего вопроса. — Сами они давно погибли и исчезли бесследно. И я чуть было не умер здесь от холода. Не дай ты мне своего тепла, от которого я ожил, я бы тоже погиб вскоре.

— Я рад твоему пробуждению. Но сейчас я только и думаю, как бы выбраться из этого ледяного ущелья; я готов взять тебя с собою, чтобы ты никогда не замерзал и мог гореть вечно.

— Но тогда я совсем сгорю!

— Жаль, если это случится. Что ж, оставайся здесь.

— Но тогда я погибну от холода!

— Как же в таком случае поступить?

— Ну, а ты? Как бы ты поступил? — задал он встречный вопрос.

— Я уже сказал: я хочу выбраться из этого ледяного ущелья.

— Тогда я предпочту сгореть совсем!

Он вдруг взвился красной кометой и вынес меня из ущелья. Но тут откуда-то примчалась огромная каменная колесница, и я был насмерть раздавлен ею, но все же успел заметить, как она рухнула в ледяное ущелье.

— Ха-ха! Вам больше не встретиться с мертвым огнем! — сказал я с довольной улыбкой, будто только этого и добивался.

Апрель 1925 г.

ВОЗРАЖЕНИЕ СОБАКИ

Мне снится, будто я прохожу узким переулком. Я в лохмотьях, на мне разбитые башмаки, я похож на нищего.

Сзади на меня лает собака.

Я с достоинством поворачиваю голову, свысока смотрю на нее и кричу в гневе:

— Ну! Заткни свою пасть! Ты, пресмыкающаяся перед богатым и нападающая на бедняка собака!

— Хи-хи! — смеется она в ответ. — Где уж мне! Куда мне до людей!

— Что?!

Я вскипаю. Я вижу в этом оскорбление, которому нет равных.

— Да, мне стыдно: до сих пор я все еще не понимаю разницы между медью и серебром, разницы между холстом и шелком, разницы между сановником и простолюдином, разницы между господином и рабом, разницы…