Оборвавшись на полуслове, я едва не скривился от боли — девчонка вцепилась зубами в палец. Да так, что хоть кричи. Вот чертовка!
— Что? — сощурился воин.
— Так что держи хрен в штанах, а то отшибёт поварёшкой нафиг, — отшутился я, а девчонка куснула ещё сильнее. Я болезненно улыбнулся — по пальцам побежала то ли кровь, то ли её горячая слюна. Блин, вот же зараза.
— Ты чёт странный, пацан, — воин встал с места и пошёл ко мне. — Рожи корчишь, под одеялом шурудишь подозрительно… прячешь что-то?
— Или кого-то? — хохотнул один из парней. Я мигом взмок. Вот же нафиг, как угадал-то? Все парни в палатке уставились на меня, а воин подошёл вплотную и нагнулся.
— Уж не девку ли прячешь? — осклабился он и дёрнул вверх одеяло.
— Э, слышишь!
Я едва успел задержать его у пояса одной рукой, второй тут же прижав к телу сумку. Плотный кожаный мешок накрыл Ильзи сверху.
Воин уставился на меня, держа в руке край одеяла.
— Ты чего это с сумкой своей спишь? — нахмурился он.
— Чтоб не спёрли, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Кто вас знает-то, может вы ключи собираете.
— А руку что вниз убрал? — не унимался он, подозрительно оглядывая силуэт под одеялом. Длины сумки хватило лишь прикрыть девушку до пояса. Сдёрнет ниже — и её попку мне никак не скрыть!
Я криво усмехнулся.
— Рукой вот балуюсь. С вашими разговорами фиг теперь уснёшь. А ты что, помочь мне хочешь?
Вся палатка снова заржала. Напрягшиеся ребята выдохнули, а подозрительный воин отпустил одеяло и отошёл.
— Да ну тебя нафиг, рукоблуд, сам себе помогай, — отшутился он. — Смотри только не запачкай тут всё. Фу ты, господи, тресни твоя основа…
Парни вернулись к обсуждению дамских прелестей и способов до них добраться. И, к счастью, потеряли ко мне интерес.
Я выдохнул и, натянув одеяло повыше, отодвинул сумку. Ильзи, за это время буквально вросшая в землю, тихонько выдохнула и повернулась ко мне.
— Омерзительно, — послышался едва уловимый шёпот. — Парни просто мерзкие… а ты хуже всех!
Снаружи показалась высокая тень, полог палатки откинулся и внутрь заглянул капитан Ривиар.
— Чего не спите, герои мамкины? — тихо рявкнул он. — Сказано же, отбой, всем по койкам!
— Так коек ведь нету, ваше-
— Спи как есть! — оборвал он воина. — Вон даже пацан спит уже, хрена ли вы тут шуршите? Услышу ещё раз, до утра отжиматься заставлю!
— Поняли! Всё, гасим свет! — дёрнулся кто-то.
Один за другим потухли светильники, капитан ещё раз оглядел неугомонное воинство и, сплюнув, закрыл полог.
Натянув одеяло на голову, я приблизился к недовольно сопевшей девушке.
— Как все уснут, я тебя отсюда выведу. Незаметно. Поняла?
— У-угу… — она кивнула. — Потерплю… хотя от тебя потом воняет жутко!
Вот же… я легонько шлёпнул её по попке, чтоб неповадно было. Пискнув, как мышка, она снова куснула меня за руку.
— Заноза, ты… — угрожающе зашептал я, но, поняв мой настрой, она разжала зубки. Я убрал руку от её лица и поправил одеяло.
Мой план был хорош в теории, но с практикой было сложнее. Половина воинов, пошуршав снимаемой одеждой, действительно устроилась спать. Вонь в палатке при этом стала такой, что заслезились глаза. А несколько человек ещё долго во что-то играли, прикрыв собой светильник, а потом часа полтора вполголоса болтали о городе, девушках и еде.
Всё это время я пытался не уснуть. Сперва считал минуты, потом — слушал разговоры. Да и после того, как они затихли, долго вслушивался в их дыхание, пытаясь понять, заснули или нет. Спалиться из-за одного гада с бессонницей не хотелось.
Наконец, вроде бы уснули все.
Я осторожно откинул одеяло и в тусклом свете костра, пробивающемся сквозь щель снаружи, посмотрел вниз.
Девушка спала, прильнув к моей груди. Ладошки прижаты ко мне, уголки губ чуть приподняты — улыбалась во сне.
Блин… а ведь она очень симпатичная. И, честно говоря, во всей этой шпионской операции я позабыл, что вообще-то я парень, а она девушка, и мы вдвоем, ночью, под одним одеялом. А это значит…
Организм среагировал быстрее мысли, даже будучи сонным. Я приобнял её и провёл ладонью по волосам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мягкие.
Ладонь пошла ниже, вдоль спины и до бёдер. Жар тела ощущался сквозь пижаму, как и её формы.
Сглотнув, я погладил упругую попку и проник ладонью под её рубашку. От ощущения гладкой кожи мозг одурел.
Так, стоп! Я знаю, чем это обычно кончается. Сто процентов случится какая-нибудь дичь! Проснётся один из парней, или войдёт капитан, или еще что похуже.
Вытащив руку из-под пижамки, я дунул ей в лицо и легонько потряс за плечо.
— Ильзи, пора.
Сморщив бровки, она нехотя открыла глаза.
— Сэм?
Ух ты, даже не идиот. А спросонья она может быть милой.
— Ш-ш, — я прижал палец к её губам. — Все спят.
— Я тоже, — она обратно зарылась лицом в мою грудь. Помедлив секунду, резко отстранилась и мотнула головой.
— Ой, то есть…
— Во-во. Слушай. Я встаю, иду к входу и проверяю. Если всё хорошо, даю знак — выходишь. Ясно?
Она кивнула.
— Это… проводишь до… палатки?
— Она ж напротив!
— Там стража… — она зарылась лицом в одеяло. — Увидят.
Вздохнув, я кивнул. Вот о страже не подумал совсем.
Ещё раз осмотревшись, я осторожно встал и прокрался к выходу. Приходилось смотреть под ноги — не дай бог наступить на кого-то из ребят, хрен тогда оправдаешься!
Дойдя до выхода, выглянул наружу — никого. Вся стража — по периметру, лишь у женской палатки на земле сидел одинокий воин и клевал носом. Идеально.
Сделав знак девушке, я проследил, как она повторила мой путь, и мы осторожно вышли наружу.
Упрямая девчонка не захотела красться через центр лагеря и мимо стражника, а потому решили идти в обход. За палатками, между кустов, в тени.
Едва мы зашли за первую, служанка начала яростно шептать.
— Великая Сильфид, как теперь жить… Ужас, я вся пропахла мужиком!
— Не так уж я и воняю, — шёпотом ответил я.
— Вообще молчи, идиот! Меня теперь замуж никто не возьмёт! Да ты меня практически обесчестил!
— Это я-то? — я начал злиться. — Да сдалась мне твоя честь! Может, у тебя и нету её вовсе.
— Ах так!.. — она развернулась и ткнула пальцем мне в грудь. — Ты — худший из людей, сдохни триста раз! Ты вообще не человек, а жук! Плесень, вообще ничто!
— Заноза, ты меня ведь щас выбесишь, и я тебя…
— Меня — что? Ты и так меня облапал, заставил с тобой спать и вообще чуть своей р-рабыней не сделал!
— Го-осподи, что за срань в твоей голове творится, а? — застонал я и махнул рукой. — Всё, иди спать. С Фелис, или к кому там ещё ты в постели лазишь, мне пофигу. Давай, доброй ночи.
— А тебе не доброй! Чтоб ты вообще не уснул! Чтоб тебя всю ночь клопы кусали!
— Да-да… И как тебя Виви вообще терпит…
— Не смей говорить о госпоже, ты вообще ничего о ней не знаешь! — она топнула ножкой. — Она каждый день старается вопреки всем и всему! Встаёт ещё до рассвета и занимается с мечом по нескольку часов! Каждый день, даже когда вы шли через леса! Спорим, ты не знал?
— Не знал, — согласился я.
Мы, не сговариваясь, пошли дальше, а Ильзи продолжала шёпотом рассказывать про Виви.
— Она ведёт дела семьи, занимается тренировками, договаривается с поставщиками и мастерами! Моя госпожа — самая лучшая на свете! И ты, неблагодарный кретин, должен ей в ноги упасть и благодарить за её доброту. Такой идиот не заслуживает ни единой её слезинки.
— Так она реально плакала три дня? — тихо уточнил я.
— Угу… — успокоившись немного, кивнула она. — И потом тоже. И в ночь перед рейдом. Госпожа винит себя в том, что с тобой случилось. И очень переживает. А я вот уверена, что ты сам виноват…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы обогнули весь лагерь и подобрались к женской палатке. Зайдя сзади, аккуратно подкрались к входу. Вот и всё, квест окончен.
— Заноза, не шастай больше в чужие палатки, — шепнул я, кивая на вход. — Доброй ночи.