— Прежде всего, как твой отец познакомился с ней, Алек? Если, конечно, позволишь меня спросить, — сказал Микам.
— Он никогда мне ничего о ней не рассказывал, кроме того, что она умерла, едва успев родить меня. И сколько бы я ни расспрашивал, он хранил молчание. Иногда он выглядел таким печальным.
Алек задумался, глядя куда-то вдаль так, словно мог видеть там своё прошлое.
— Он никогда не жил среди своих. Так что были лишь он и я. И мы потсояно кочевали. И мы никогда не приближались к перевалу.
Он повернулся к Ризеру.
— Так это потому, что ему было известно про Эбрадос? И вы охотились на нас?
— Конечно. До того самого дня, как конь нашего капитана вернулся с окровавленным седлом. Мы были уверены, что он вас нашёл и твой отец убил его.
— Нет. Я бы знал, — Алек запнулся. — Иногда он оставлял меня у хозяев постоялого двора, я тогда был совсем маленьким. Быть может, он знал, что где-то рядом Эбрадос?
— Он был очень смелым и хорошим человеком, — сказал Микам.
Алек трудно сглотнул.
— Я не знаю. Он был просто… моим отцом. У него даже меча не было.
— Если он был хотя бы в половину таким же хорошим стрелком, как ты, он ему был не нужен.
— Хороший человек не оставит на одинокую погибель мать своего сына, — сказал Ризер.
— Он не оставлял! — воскликнул Алек. — Я видел, как всё произошло, в том видении в Сарикали. Он пытался её спасти, когда она погибала. Ваши люди убили её прежде, чем он сумел сделать это. Но он спас меня.
— Он не ведал, что творит, — высокопарно ответил Ризер.
— Так вот что за работёнка у вашего Эбрадос? Убивать безвинных людей?
— Они вовсе не безвинны, те, кого мы убиваем. Они приходят за нами, мы вынуждены защищать себя. Другие же хватают тех из нас, кто неосторожно высунул нос за пределы равнины, и увозят, чтобы сделать с их помощью новых тайан’джилов. Эбрадос выслеживают таких и возвращают к остальным хазадриельфейе, если удаётся застать их живыми, а так же забирают их тайан’джилов. Своих собственных мы бережем, как зеницу ока.
— И сколько же у вас тайан’джилов? — поинтересовался Серегил.
— Девятнадцать. Это мирные, бессловесные существа, подобные Хазадриену, великие целители.
Он снова повернлся к Алеку.
— С ними обходятся с величайшим почтением.
Алек в ответ лишь нахмурился и отвернулся.
— Однако Хазадриена вы решили подвергнуть риску, прихватив его с собой в качестве лекаря? — заметил Серегил.
— Такова была воля Хазадриель, когда она была предводительницей Эбрадос. И дело не только в этом. Он чует себе подобных. Это он помог Турмаю отскать вас, и вы сами видели, как он заботится о Себранне. Когда настанет пора, Себранн охотно последует за ним.
— Но Себранн не так безвреден как остальные, — Алек всё ещё хмурил брови. — Что вы будете с ним делать?
— Это решать кирнари, но я знаю одно: пока он не причинит никому вреда, за него нечего опасаться.
— Каким образом вообще алхимики пронюхали про белую кровь? — задумался Серегил. — На вид вы ничем не отличаетесь от прочих ’фейе. Как узнала об этом сама Хазадриель, вот вопрос?
Ризер пожал плечами.
— Это Аура направил Хазадриель на поиски других, с той же кровью. В анналах сказано, что она шла, руководствуясь виденьями. И пока сам Светоносный не указал ей путь, она не отправилась на север.
— Тогда вы еще не существовали, как единый народ, не так ли?
— Да, мы были разбросаны по разным кланам. Некоторые из ’фейе владели магией. Кому-то давались музыка и искусства. У всех нас была белая кровь Дракона.
— Но как получилось, что никто во всём Ауренене этого не знал? — поразился Серегил.
— В Сарикали знали. Именно туда она и направилась с первыми рекаро, и там ей впервые пришло видение, заставившее её отправиться на розыски единокровок.
— Должно быть, то была очень сильная женщина, — заметил Микам.
Наконец-то Ризер удостоил и его своим взглядом.
— Да, это так. И мы стараемся быть достойными наследниками её и всех наших предков.
Какой гордый народ, подумалось Серегилу. И это делало их особенно опасными.
— Нам нужно при первой же возможности поехать в Сарикали, — сказал Алек. — Если ей удалось привезти туда рекаро, мы тоже сможем.
— Другие рекаро не убивают, — напомнил ему Серегил.
— Мы бы могли найти какой-то выход.
Серегил подавил тяжкий вздох. Нет, он не винил Алека за то, что тот теперь так зол, да ещё из-за этой сделки наверняка чувствует себя связанным по рукам и ногам. Однако всё, что оставалось Серегилу, это надеяться на то, что Алек не предпримет ничего необдуманно, поддавшись минутному порыву. Алек был слишком умён для этого. И всё равно, Серегил не мог не чувствовать той боли, что переполняла сейчас его тали, его ненависти к их незваному компаньону. И ещё он знал, случись что, Ризеру не уйти дальше, чем летит стрела.
Ближе к следующему полудню впереди показался Эро. Развалины цитадели были видны на многие мили кругом, и едва углядев их, Алек на время забыл про все свои переживания. Останки башенных стен на высоком холме и руины замков были словно вырезаны на фоне голубых небес. Когда они подъехали ближе, он сумел разглядеть и то, что осталось от стены, окружавшей город от залива до самой цитадели. Конечно, до размеров Римини он не дотягивал, но всё равно чувствовалось, что то была самая настоящая королевская столица.
— Когда-нибудь, когда у нас будет время, я свожу тебя туда, — сказал ему Серегил. — Это называется Палатин. И вся знать Эро имела там свои виллы и дворцы.
— Что произошло с этим городом? — спросил Ризер.
— Большую часть сожгли пленимарцы, во время своего набега в День Королевы Тамир.
— Как давно это было? — снова спросил Ризер.
— Пять веков тому назад. Позднее сгорело и всё остальное. Я думаю, в конце концов они просто сдались. Поговаривали, что он нёс на себе проклятье тех дней, как родня Тамир захватила престол. Другой напастью была чума, хотя, надо полагать, то была больше проблема болот и канализации, чем проклятье. Впрочем, думаю, когда-то это было действительно очень красивое место. До сих пор на развалинах вилл и дворцов можно увидеть остатки фресок и великолепных статуй. Здешний народ был очень богат. Там же находится и настоящий королевский склеп. Ну, или то, что от него осталось. Тех, кто выжил из её родни, Тамир переселила в Римини — свою вновь отстроенную столицу.
Алек едва удержался от того, чтобы осадить Серегила. Начав травить байки, тот мог продолжать это бесконечно. Ризеру вовсе незачем было знать так много. Однако в глубине души он не мог не сознавать, что на самом деле его задевает лишь то, что Серегил так запросто болтает с этим хазадриельфейе, словно они стали друзьями по доброй воле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});