Почему-то мокрый, он сидел на полу, обхватив ее колени руками и уткнувшись ей в живот, а она сушила его волосы феном и плакала.
Долгая, чувственная пауза.
* * *
Марк Гурченко играл с Лелей (жена Марка). Закидывал ноги за голову и однажды не смог самостоятельно их снять. Просил Лелю, та отказывалась. Замечательный скандал в этой мизансцене.
* * *
Таня, как обычно, разбудила детей утром и вдруг увидела, что на часах только 5.30 утра. Раздевать их снова показалось пыткой. Она выпроводила их гулять, а сама легла досыпать.
Двое детей на улице в 5.30 утра среди дворников «чуть трезвых» гуляют.
* * *
История о человеке, у которого умерла жена, и он остался с двумя маленькими детьми на руках. Сначала – полное отчаяние и ужас перед совершенной безысходностью. Детская, заваленная игрушками и одежками, и он, сидящий на табуреточке, измученный, в отчаянии. Щетина и слезы катятся.
Постепенно начинается новая жизнь. «Возрождение из пепла».
Детские болезни, когда он полоскает горло вместе с дочкой, чтобы и она полоскала за компанию, и компрессы себе за компанию ставит – и в таком глупейшем виде, забыв о компрессе, ходит целый день. И как постепенно и его любовь, и детей возрождает его, обретает осознанность и силу большую.
* * *
Замечательная фраза Прокофьева: когда его спрашивали о чем-либо в его музыке, о том, что кому-то было непонятно, он отвечал: «Я же не виноват, что билеты продают всем на мои концерты».
* * *
В Александро-Невской Лавре: стоят семинаристы на службе, и среди них – негр. А точнее, метис, но черного в нем все же больше. Трудно представить его уже в сане священника, получившим приход где-нибудь в Суздале.
Видимо, плод какой-то несчастной любви ленинградской девицы и черного студента. Какими же путями Господь привел его в Лавру?
* * *
Пронзительная история пожилого человека, влюбившегося в молоденькую девушку. Как в нем постепенно из униженного, закомплексованного любовника вновь прорастает мужественность, воля, забытая сила и молодость.
«Если у меня отнять талант, то, что останется, будет ужасно».
* * *
«Ну зачем мне очки? Чтобы я увидела, что мне нечего надеть?»
* * *
Рука на женском затылке в длинных волосах смотрится, как матовая лысина под редкими прядями. Шок, изумление!
* * *
Веселящийся в компании человек, у которого в кармане сброшенного им пиджака находят нечто совершенно противоречащее его состоянию. Некая телеграмма, записка, диагноз, билет?.. Поворот в отношениях после его возвращения.
* * *
Внутренний монолог во время «акта».
Слова в темноте, потом включается свет, а там уже «результат отношений». После «акта» должен начаться разговор в кадре (уже на контрапункте к внутреннему монологу).
* * *
Солнечное затмение. Полдня с фарами машин, с фонарями (под фильтром «Американская ночь»), и только потом выясняется, что это был день солнечного затмения.
* * *
Замечательный костюм пьяной женщины.
Вязаная шапка шлемом, распускающаяся, со свисающими нитями, мохнатая шуба, светлая с вязаными рукавами, черный жабо-галстук, забытый от блузы, и голое тело в лифчике. Ее постоянное, беспрерывное «самовыражение» (после уныло-позорного стриптиза).
* * *
Тов. Севрук, главный редактор кинопанорамы TV, перед выходом передачи о Владимире Высоцком в эфир, общалась с кем-то из партийных начальников по телефону, и тот все допытывался, какой текст будет петь Высоцкий. Так Севрук, которая не могла ему вдолбить содержание песен, сорок минут пела в трубку сама песни Высоцкого.
* * *
Чем больше я себя узнаю, тем более ужасаюсь себе. Не хочу ничего о себе знать, не хочу ничего анализировать, ибо человек так устроен: чтобы жить, он должен все время себя оправдывать.
* * *
Глубинное осознание того, что абсолютно все в человеке связано незримыми нитями с космосом, с природой. Все – единство. Все может существовать и развиваться только в единстве противоположностей, но без примесей искусственных «химических» элементов. Нельзя пытаться технологиями, «химией» заменить природу. Нужно к ней, и только к ней прислушиваться, и только ей следовать.
* * *
Не давать возможности вмешиваться в свое истинное чужому, холодному соболезнованию.
* * *
Искупление в одиночестве!
Существует то естественное общение, когда не нужно чье-либо лидерство. Можно уйти – и никто не заметит, почти ничего не изменится.
Чаще же наоборот – все общение ложно и вздрючено, дьявольщина какая-то, ложь, самоутверждение. Все направлено на то, чтобы доказать друг другу, что ты не такой, каким кажешься. И все ложно и страшно утомительно от этого.
* * *
Ревность замужней женщины к чужому мужчине.
Потом ночь с мужем или долгий разговор с ним.
Или долгий разговор с тем, кого ревновала.
* * *
Замечательная итальянская ария и два пятнадцатилетних му…ка, которых заставили мыть пол на даче, ничего не понимающие в этой музыке. Или понимают?!.. (Хорошо для «Дачи».)
* * *
В человеческих отношениях, в тех, где все равны перед Богом, дифференциация губительна. С этого начинается безостановочное падение. «Я сделаю это с его женой, потому что он дурак…» – и никаких не надо больше объяснений, оправданий. Это та сила, в которой нет правды.
* * *
Пустота слова, которая не имеет отзвука в себе тем делом, которое есть исполнение заповеди.
* * *
Симпатичная официантка в ресторане. Идет банкет…
И начинается замечательное валяние дурака. При этом непроизвольно начинают выстраиваться отношения…
Он якобы всем недоволен, она (официантка) ужасно этим удивлена, смущена, все роняет, от этого ситуация все больше умножается.
Это можно доводить до замечательной чувственности!
«Слово не начинается как слово – это конечный результат импульса». (Питер Брук)
* * *
Фокусник в президиуме. От тоски и скуки он мало-помалу начинает показывать фокусы. Постепенно это перетягивает от выступающего все внимание зрителей. Оратор же принимает оживление в зале на свой счет.
* * *
Толстая бабища в танце доказывает свою независимость таким образом, что, подпевая песне, безучастно смотрит в сторону.
Английский режиссер театра и кино Питер Брук
* * *
Утро. Весна. Туман после ночного дождя. В мокрой холодной машине – папа за рулем, дочка сзади. Ее везут с дачи в школу. Папа дурным голосом поет песню: «Мама, милая мама, как тебя я люблю!..»
Он валяет дурака, она сидит, серьезно смотрит на него, пытается сдержать улыбку.