«Это какая-то чепуха, – резюмировал Лок. – Надо нам как-то научиться управлять…»
«А я предлагаю пока отдать бразды правления Луке, – резко заявила Лайма. – Пока у него неплохо получалось».
«Я – за!» – неуверенно подтвердил Лок.
Пока договаривались, они продолжали медленно тонуть. Лука попробовал возобновить попытки сформировать что-нибудь полезное. Удалось. Он вовремя пресек неуместные желания изобразить нечто неординарное – захватывало дух от перспектив, внезапно обрушившихся, иначе не скажешь, – и скоро возник вполне нормальный дельфин, сразу развивший приличную скорость.
Буквально через пару минут они нагнали Матиаса, неторопливо перебиравшего руками и ногами. Со стороны он выглядел таким маленьким по сравнению с их телом, что впервые подумалось о необходимости в дальнейшем учитывать масштабы. Перспектива оказаться трехметровым или пятиметровым человеком не прельщала, хотя препятствий для подобного гигантизма уже не было. И еще раз Лука подумал о захватывающих дух перспективах, ожидавших в будущем.
«Это же черт знает что!» – неожиданно сказал Лок, и никто не переспросил, что он имеет в виду.
Они плыли, и берег все приближался. Временами, словно бы для того, чтобы проверить силы, Лука увеличивал скорость, вода стремительно обтекала тело, ласково щекоча кожу. Приближаясь к поверхности, он выпрыгивал и несколько метров пролетал по инерции, наблюдая сияющие изломы волн. Погода, настроение, самочувствие – все было прекрасно, кажется, уже ничто не угрожало и не могло угрожать, впереди, несмотря на некоторые неясности, ожидало только хорошее.
«А кто его знает, может, так и в самом деле лучше», – снова задумчиво проговорил Лок. И снова ему никто не ответил, потому что остальные чувствовали то же самое.
Когда подплыли к коричневым скалам, Лука раздумывал недолго. После некоторого усилия с боков выросли цепкие короткие лапы с множеством когтей: такими удобно цепляться за скальные выступы, и дело пошло.
Они были тяжелы, но шесть мощных лап, по три с каждого бока, помогли достаточно быстро влезть на тридцатиметровую высоту. Отсюда начиналось ровное плато, немного спускающееся от моря дальше вниз. Лука поворачивал голову, рассматривая все вокруг. Видна была целая страна долин, моря и гор вдали – сияющая солнцем и синевой воздуха. Внезапно Лука вспомнил, как совсем недавно в человеческом облике ему невыносима была здешняя жара, ужасен холод и сила тяжести, которой он сейчас просто не замечал. Ветерок ласково обдувал, солнце приятно пригревало, а когда легкое облако принесло тень, ни о каком холоде и речи уже не могло быть.
Огромная лесистая низменность, все повышаясь своими волнами, холмами и впадинами, шла от моря к далеким предгорьям на горизонте. Слева за сплошным нагромождением прибрежных скал тянулись в небо и расплывались несколько дымных струй – в той стороне располагался поселок поселенцев.
Повернулся к морю. Далеко на границе воды и воздуха – высоко поднимающая к светло-туманному небу белесая туманность горизонта. Горбатый мыс где-то за поселком аборигенов тонет в морском блеске, зыбко окружающем его. Лука долго смотрит туда. Поднимающийся ветер волнует жесткую и длинную шерсть на его боках, неведомо как выросшую, и все равно хорошо, свежо и в то же время знойно-холодно – никогда, никогда он не чувствовал себя так прекрасно, никогда с такой тревожной надеждой не ждал будущего… Да, все непостижимо. Неужели это солнце, что так ослепительно блещет сейчас и погружает вон тот солнечно-мглистый мыс в равнодушно-счастливые сны о всех разнообразнейших тварях, виденных им, неужели это то же самое солнце, что светило ему и его друзьям сразу по прибытии сюда?
«Я хочу отделиться, – неожиданно сказала Лайма. – Я хочу снова быть сама собой».
Глава 67
Непонятно почему, но, казалось бы, простой процесс разделения плоти, в котором они косвенно уже не раз принимали участие, сначала не получался. Они изо всех сил пытались тянуть каждый в свою сторону, но все было тщетно. По-видимому, сознание не играло главенствующей роли в этом акте, здесь были задействованы более глубинные рефлексы и коды, ими еще не познанные. Так или иначе, но они разве что не пыхтели, пытаясь разорвать свое новое тело: топтались, елозили и вертелись на одном месте. Когда устали, бросили тщетные попытки и, расслабившись, улеглись на камнях.
В этот момент, когда они перестали мешать своему организму, но в нем еще пылала их нереализованная решимость, произошло отделение. Не совсем то, что они ожидали, но это уже было началом.
Вначале они почувствовали зуд и жжение в боку. Затем по всему телу прошли волны, словно бы собирающие в выбранную точку все лишнее, не имеющее к ним непосредственного отношения. И как прошлые разы с Линой, Матиасом и скорпионом, опухоль, вспухшая в боку, стала терять принятую их шестиногим дельфином бурую окраску, стала бледнеть, вобрала в себя чуть ли не треть их массы и наконец просветлела до прозрачности. Сквозь слегка пульсирующую оболочку стали видны десятка два различной величины шаров и шариков, по всей видимости, мозгов мелких существ, поглощенных ими.
Еще через несколько минут между ними и прозрачной частью возникла перемычка, она уплотнилась, огрубела – и лопнула. Отделившаяся часть откатилась на пару шагов, замерла, словно раздумывая, и вдруг решительно устремилась к кромке обрыва. Докатившись к самому обрыву, большой, почти двухметровый шар перекатился через край и рухнул вниз.
И тут же началось деление между ними.
К вечеру, покинув спешно найденные каждым укрытия, они собрались вместе. В отличие от Луки и Лаймы, попытавшихся восстановить свои прежние облики, Лок пошел дальше и отрастил себе большие крылья, едва складывающиеся за спиной. Из-за них он оказался меньше и ростом, и объемом, чем товарищи. Но это уже не могло смутить: сознание того, что в этом мире ты сам себе хозяин, что можешь по своему желанию не только увеличивать свой рост, массу, силу, но и облик, придавало уверенность, будущее рисовалось в радужных тонах, хотя где-то внутри все еще таилось сомнение: а ну как все существование теперь будет таким вот неопределенным и зыбким?
– Не думаю, – откликался Лок на собственные сомнения. – Это просто потому, что мы еще здесь новички и не знаем, как управлять собой.
– Я тоже так думаю, – подтвердил Лука, – если бы не существовало механизма стабилизации формы, бессознательной стабилизации, то никто узнавать друг друга не смог бы. Если бы ее не было, этой стабильности облика, как бы вожди лесных и каменщиков могли узнавать друг друга при встрече? Как бы они все друг друга узнавали? Да это было бы крайне неудобно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});