Тогда-то Лука особенно почувствовал нежность этого мира, глубокую благость всего, что окружало его, сладостную связь между собой и всем сущим – и понял, что радость, которую он чувствовал сейчас в себе, не так в нем самом, как дышит вокруг него повсюду, в алмазном небе с серебряным блюдом второго ночного солнца, в диком животном в воде, расплескавшим вместе с брызгами ауру лунного сияния, в только что очнувшихся силуэтах друзей и новых земляков на холме, в туче, все еще набухающей дождем.
Он понял, что мир вовсе не борьба с неизвестным Хозяином, тем более что этим хозяином вполне мог оказаться и он сам, не череда хищных случайностей в перевернутом мире пилигримов, а мерцающая радость, привязанность друзей, ставящих во главу угла долг, а не бесчестье и корысть, звездное небо, под которым и ему есть место.
Лука, запрокинув голову, смотрел в небо, где на освободившемся от Селены небосклоне уже сияли крупные мерцающие звезды, и вдруг тайна, дышащая в нем многие годы, прояснилась; что-то в нем шевельнулось вместе с созвездиями, и он почувствовал себя не только частицей, но и хозяином всего сущего: он понял, как попасть на корабль прямо отсюда, ничего нет проще, один шаг – и можно будет оказаться на Земле, хоть на корабле, хоть и на планете-прародительнице.
Он знал, что потребуется перепрограммировать пилигримов, потребуется уничтожить власть одних людей над другими, а главное – переправить всех на Артемиду. Эта планета-колыбель долго ждала людей, приютила малую часть, теперь примет остальных.
А потом можно будет отправиться на планету Земля, прародину человечества. И может быть, познакомиться с тем капитаном, который стал частью его самого. Познакомиться с остальным человечеством и обучить его тому, что теперь знал он сам. А пока же предстоял шаг на корабль переселенцев.
И Лука сделал этот первый шаг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});