Читать интересную книгу "Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец"

с нападения на первый подвернувшийся русский караван. Человек, который должен был стать первым учителем на Чукотке, и все его спутники, не ожидавшие нападения, были убиты из засады стрелами с костяными наконечниками. «Оленный князец» Эвонто Косинкой, вероятно, рассчитывал найти в русском обозе оружие и порох, но нашёл груз букварей и азбук.

«Корабль на воде, а в дому корова…»

Вряд ли мы сегодня сможем даже представить, какие мысли бродили в голове мятежного «оленного князца» Эвонты, когда он рассматривал совершенно непостижимый для его первобытного сознания калейдоскоп неких знаков и картинок, листая захваченные буквари. Возможно, эти трофеи даже понравились князю и его жёнам.

Основными школьными учебниками в ту эпоху были различные «азбуки» и «Лицевой букварь», созданный в конце XVII века талантливым монахом Карионом Истоминым. «Азбуками» тогда именовали простые учебные пособия, а вот «Букварь» Истомина (именно его в сотнях экземпляров везли духовные миссии на Камчатку) был настоящей книгой, да ещё какой! Одних только иллюстраций – более четырёх сотен.

Этот букварь будет интересно полистать даже взрослому человеку XXI века, избалованному телевидением и интернетом. Составлен «Лицевой букварь» Истомина с явным педагогическим талантом и любовью к детям. Каждая буква снабжена не только различными её написаниями, в том числе латинским шрифтом, но и соответствующими картинками.

Например, для буквы «К» ассоциативными иллюстрациями были изображения коня, корабля, колодца, колесницы, коровы, колокола, ключа, копья, кита, кипариса и кречета (сокола). Нашему современнику будет не понятно только одно изображение на той странице – некая похожая на курицу птица с названием «кокошь». Но это, на самом деле, и будет обычная курица – именно так, «кокошь», её чаще всего называли простые русские люди XVIII века.

Помимо картинок, каждая буква в «Лицевом букваре» Истомина для лучшего запоминания снабжена нравоучительными стихами по всем правилам «пиитики» трёхвековой давности. Для буквы «К» стихи звучат так:

Киты суть в морях, кипарис на суше,

Юный, отверзай в разум твоя души.

В колесницу сядь, копием борися,

Конём поезжай, ключом отоприся.

Корабль на воде, а в дому корова,

И кокошь в требу, и людем здорова.

С таким букварём первым учителям на берегах Охотского моря и три столетия назад было чем заинтересовать и увлечь детей. Для умов, неизбалованных в ту эпоху зрелищами, этот учебник становился захватывающим окном в разнообразный мир.

Конечно, сложно представить, как учитель объяснял ученикам, например, слона – его картинка была под буквой «С» – и никто, ни сам педагог, ни школьники Охотска или Камчатки его никогда вживую не видели и не имели шансов увидеть. Зато кита, нарисованного под буквой «К», они легко могли рассмотреть, едва выйдя на близкий берег Охотского моря или Тихого океана – в ту эпоху здесь водились просто огромные стада этих животных. Для многих аборигенов Дальнего Востока они были и привычной, самой обыденной пищей.

«Тех книг никому и ни под каким видом не отдавать…»

Корабль с букварями и миссией архимандрита Иосафа Хотунцевского прибыл из Охотска к берегам Камчатки 13 августа 1745 года. Уже 28 августа первые учителя разъехались к местам будущих школ на противоположном, океанском берегу полуострова. Студент Пётр Грязной отправился в Верхне-Камчатский острог, а студент Фёдор Серебряков – в Нижне-Камчатский. Каждый увозил с собой по 20 азбук и 10 букварей.

Самая крупная школа создавалась в Большерецком остроге, и ей полагалось 95 азбук и 23 букваря. Учебники тогда рассматривались не как расходный материал, а как ценнейшее оборудование. Архимандрит Иосаф для каждого учителя собственноручно написал строжайшую инструкцию по сбережению учебников и запрете раздавать их из школ по домам учеников: «Без воли и ведома нашего тех книг никому и ни под каким видом не отдавать и хранить при себе под наистрожайшим контролем, дабы ни малой траты, ни повреждения им приключиться не могло… Паче чаяния в бытность твою какое над оными книгами небережение нами усмотрится, или что не найденным окажется, только с тебя взыскано будет без упущения…»

Архимандрит беспокоился не зря – ведь следующий раз школьные учебники на Камчатку привезут только в XIX веке. По азбукам и букварям, доставленным Иосафом в 1745 году, будут учиться как минимум три поколения жителей полуострова.

Уже осенью 1745 года в трёх первых школах Камчатки стали постигать грамоту 79 мальчиков. При этом дети русских и ительменов учились вместе; так на следующий год в школе Верхне-Камчатска учились 26 казачьих детей и 19 сыновей из ительменских родов, кочевавших в окрестностях русского острога.

Не прошло и трёх лет, как благодаря энергии и настойчивости архимандрита Иосафа Хотунцевского на Камчатке было уже семь школ. Первая школа в гавани святых Петра и Павла, на месте будущего Петропавловска-Камчатского, начала работу в 1748 году. К тому времени на полуострове насчитывалось уже более 200 школьников, а самый способный ительменский юноша, крещённый под именем Тимофей Уваровский, уже сам преподавал русскую грамоту в школе Тигильского острога (ныне село Тигиль, райцентр в полутысяче километров к северу от Петропавловска-Камчатского).

Примечательно, что «новокрещёный» Тимофей Уваровский, первый педагог из аборигенов Камчатки, был сыном одного из тойонов, вождей ительменов. В русском остроге он оказался в качестве аманата – заложника, который своей жизнью гарантировал выплату меховой дани. Однако аманаты в русских селениях содержались не как заключенные – пользуясь относительной свободой, они не могли лишь покидать соответствующий острог, поэтому быстро перенимали образ жизни и моду пришельцев с запада. Те же, кто крестился и научился грамоте, становились полноправными подданными Российской империи.

«Во всех почти острогах заведены школы…»

По итогам первых лет учёбы архимандрит Иосаф даже докладывал начальству в Петербург, что дети ительменов способнее русских школьников: «В учении российской грамоте, письму, нотному пению решительно преуспевают российских отрочат и по своим разумениям далеко отстоят от российских мужиков и превышают некоторых купцов…»

Вероятно, архимандрит, подчёркивая успехи школьников-ительменов, стремился, вольно или невольно, приукрасить результаты своей просветительской деятельности. Однако ительмены имели развитый и сложный фольклор, при отсутствии собственной письменности, его передача из поколения в поколение требовала развитой памяти, что в итоге способствовало успехам в школьной учёбе по ярким русским учебникам.

Занятия в школах воспринимались аборигенами как своеобразное развлечение, нечто абсолютно новое в привычной им жизни. Тем более что архимандрит Иосаф освобождал учеников от уплаты ясака (дани собольим и лисьим мехом) и даже из своих денег уплачивал подушную подать – налог, который должны были вносить в казну все, кто принял христианство, превратившись из «кочевого инородца» в полноправного подданного Российской империи.