— Спасибо, Лис. Ты права: я не должен сожалеть о прошлом, я должен не допустить такого будущего. Поэтому мне нужно идти. У меня есть дела.
Сейчас он не позволил бы ей себя остановить. Элисаэль понимала это и спросила:
— Ты ещё вернёшься ко мне?
— Считаешь, что нужно?
— Я была бы рада вновь тебя увидеть.
Габриэль сумел улыбнуться.
— Тогда вернусь.
Может, он не солгал ей. Находиться рядом с Элисаэль было необъяснимо приятно, и даже сейчас хотелось отложить отъезд в Бруму, чтобы остаться здесь подольше. Только предатель ждать не станет.
Вот уже несколько часов он видел перед собой только развевающуюся вороную гриву. Стены Брумы возвышались впереди, в широком горном перевале, и здесь, на севере, было морозно. Гарпия недовольно фыркала, когда колючий снег падал на ресницы, а Рэл время от времени растирал замёрзшие руки, жалея, что не додумался обзавестись перчатками, прежде чем возвращаться в заснеженный город. За время, проведённое в столице и в Коловии, он успел отвыкнуть от северного климата.
Дорога, беспрерывно поднимаясь в гору, петляла змеёй. Каменная колея от колёс обледенела и укрылась рыхлым снегом, но Рэл помнил, что по весне этот путь превращался в настоящие горные реки, и неизвестно, в какое время года здесь было опаснее. Однако уже скоро тракт сделал последний виток и поднялся на относительно ровное место к большим городским воротам. За стенами высились шпили часовни, и Габриэль невольно вспомнил, что именно здесь несколько лет назад он встретил юную альтмерку, путешествующую вместе с родителями-паломниками. Мысли об Элисаэль не покидали головы от самого Чейдинхола. От воспоминаний о ней неизменно учащался пульс, но Рэл не знал, почему его так взволновала эта встреча. Жизнь, несущаяся ворохом безумных событий, вдруг преподнесла такой неожиданный приятный сюрприз, и перестать думать об этом было невозможно.
Спешившись у конюшен, Габриэль взял вороную под уздцы и передал в руки подоспевшему мальчишке, помогающему матери на конюшне.
— Привет, Хальдор. — Рэл улыбнулся подростку, но тот, похоже, не узнал его и хмуро буркнул в ответ короткое приветствие. Это выглядело забавно.
Когда Хальдор увёл лошадь, Габриэль осмотрелся и глубоко вдохнул знакомый воздух Брумы: с запахом сена, смолистых дров, дыма и морозных елей, — а потом зашёл в город. У ворот дежурил какой-то незнакомый караульный, ещё нестарый имперец с пышными усами, и видеть новые лица было непривычно. Однако пейзаж Брумы не изменился: всё те же деревянные дома, тот же укрытый снегом храм, та же статуя Талоса, с которой ребятня гоняет тощих птиц, и те же угрюмые горожане.
Габриэль свернул на знакомую широкую улицу, ведущую вдоль крепостной стены, и вскоре остановился перед дверью большого богатого дома, украшенного резными узорами и дорогими наличниками. Постучал.
В ответ отозвалось только гулкое эхо. В это время Дафна обычно бывает в замке, а открыть дверь самостоятельно не представлялось возможным: без ключа внутрь не попасть, да и обойти заклинание защиты мог бы только очень сильный маг. У Габриэля не было ни ключа, ни соответствующего таланта.
Он окликнул патрулирующего улицу стражника:
— Эй! Графская чародейка в городе?
— Утром уходила в замок.
Рэл кивнул. Обычно Дафна возвращается с работы поздно вечером, поэтому у него в запасе оказалось несколько свободных часов, которые нужно было на что-то потратить. И он направился в самый конец улицы, по пути заглянув в таверну и купив бутылку мёда, туда, где сквозь толстые стены слышались удары кузнечного молота, где стоящий под окнами жар топил снег и пахло раскалённой сталью.
Когда он зашёл в кузницу, Фьотрейд выправлял новый клинок и был так погружён в работу, что ни на что не обращал внимания. В его руках звонко пел молот, вокруг наковальни разлетелась красная стальная крошка, и эта картина была так привычна для Габриэля, что он невольно улыбнулся, вспоминая проведённое здесь время. Именно за этим горном он начал познавать основы кузнечного ремесла, именно эти сильные руки помогали ему ковать самый первый меч. Фьотрейд всегда был сосредоточен, бормотал что-то себе под нос, иногда улыбался, порой хмурился, и Габриэль понял: рождался новый шедевр. Не просто рабочий меч, а оружие, у которого есть собственный характер и душа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кузнец опустил заготовку в масло, и сталь зашипела, выбрасывая в воздух клубы белого пара. Габриэль решил, что это лучшее время для того, чтобы привлечь внимание.
— Важный заказ или что-то для себя?
Норд поднял прищуренный взгляд, разглядел своего гостя, и его удивление было столь велико, что он едва не выпустил клинок из рукавиц. Он нелепо положил его на наковальню, поспешно стянул защиту с рук и, широким шагом приблизившись к Рэлу, сгрёб его в крепкие объятия так, что пробитое плечо снова неудержимо заныло.
— Шоровы кости, — прошептал он в недоумении, а потом всё же отпустил парня и посмотрел на него гордым слезящимся от жара взглядом. — Габриэль! В самом деле ты? Где ж ты пропадал столько лет?!
Рэл потряс содержимым бутылки:
— Всё рассказывать — одной не хватит.
— Так у меня ещё есть, проходи давай!
Пока Габриэль снимал сапоги и плащ, Фьотрейд потушил горн и убежал на второй этаж собирать на стол. В его доме мало что изменилось: было видно, что недавно меняли несколько ступенек на лестнице (они выглядели совсем свежими), и среди товара на продажу лежали новые полуторные мечи и топоры похожие на работу хаафингарских мастеров — раньше Фьотрейд такого не ковал. Значит, искал что-то новое.
Поднявшись, Рэл увидел, как норд выставлял на стол всё съестное, что есть в доме. Он суетился, наспех протирал кружки и тарелки старым полотенцем, выбирал из запасов мёда самое лучшее одному ему известным способом и причитал, что «надо было хоть предупредить, уж я бы что-нибудь прикупил!»
Габриэль решил, что его пора остановить:
— Ты будто к свиданию с женщиной готовишься. Угомонись уже.
Он снял меч и поставил его у стены. Это не укрылось от внимания Фьотрейда.
— А чего у тебя ножны справа?
— Временное неудобство. — Габриэль сел за стол, но кузнец не утратил интерес к мечу и, сжав ладонью рукоять, вытащил его из ножен.
— Красота какая. Твоя работа?
— Пару лет назад выковал.
— Удобный. — Фьотрейд для проверки раз рассёк воздух и вернул оружие на место. — Не забыл, значит, как молот в руках держать?
— Я без кузницы с ума сходить начинаю. Когда ушёл из Брумы, устроился в Имперском Городе подмастерьем. Там мне, конечно, свободно вдохнуть не давали, но поднатаскался я хорошо. Недавно вот в Корроле довелось поработать.
Фьотрейд внимательно слушал и удовлетворённо кивал. То, что его ученик столь многого сумел добиться, несомненно заставляло его гордиться и им, и самим собой.
— А теперь где?
Рэл признался:
— Пока есть кое-какие семейные дела, но вообще чейдинхольская кожевница звала работать кузнецом в её магазин. Думаю согласиться.
— Не думай даже — соглашайся! А если хочешь, то можешь остаться у меня. Будем как в старые добрые… — Фьотрейд улыбнулся, сел напротив и открыл принесённую Рэлом бутылку. Сладкий пенящийся напиток полился по кружкам. — Так ты женился?
— С чего ты взял?
— Ну, семейные дела…
Габриэль засмеялся.
— Нет, ещё не женился. Это я о Дафне.
И всё же обойти такую тему стороной норд никак не мог.
— А собираешься?
— Жениться? — Габриэля невообразимо веселили подобные вопросы. Он выпил мёду и ответил: — Нет. С моим образом жизни заводить собственную семью… ничего хорошего не получится.
Фьотрейд почесал заросший подбородок и ненавязчиво заметил:
— У здешнего капитана стражи дочка такой красавицей выросла…
Рэл был вынужден признаться:
— Я не обделён женским вниманием, Фьотрейд, просто серьёзные отношения изначально обречены на провал, потому что я мотаюсь по всему Сиродилу и каждый раз удивляюсь, что ещё жив.