Читать интересную книгу Владыка мира - Алекс Ратерфорд

Еще один жук – немного больше предыдущего – пополз по руке Салима. На сей раз принц не поленился прихлопнуть его, ощутив под рукой жидкую слизь. Жаль, что это не Абуль Фазл, подумал он. Сколько жира можно выдавить из его тучного тела?.. Потом он закрыл глаза и позволил мыслям уплыть в блаженную даль…

Резко очнувшись, Салим увидел у себя над головой тьму, усеянную точками звезд, которые словно проросли свозь небеса. В голове у него шумело, во рту пересохло, язык прилип к небу. Оперевшись рукой на каменную балюстраду, Салим медленно поднялся. Ноги его, как и все тело, дрожали. Замерзнуть он не мог. Был май, как раз перед муссонными ливнями, – самое жаркое время года. Так уже бывало и раньше, и принц знал, как это исправить. Он явно принял недостаточно опиума. Опустившись на колени, Салим сполз обратно на темный балкон, освещенный единственной масляной лампой, и стал нащупывать деревянную коробку. Где она? Его охватила паника. Что делать, если она не найдется? Надо немедленно достать еще немного опиума.

Тогда он вспомнил, что у него есть слуги… да что там, целая куча слуг! Стоит только крикнуть, и они сбегутся сюда ему на помощь из коридора возле его покоев, где он приказал им оставаться… Но все в порядке – вот она, эта коробка. Открыв ее, Салим нащупал банку, вытряхнул оставшиеся шарики в рот и попытался проглотить их, но они застряли в пересохшем горле – он забыл их растворить. Чувствуя, что задыхается, принц попытался выплюнуть шарики, но те засели прочно. Отчаянно стараясь вдохнуть, он стал снова ползать в темноте, пытаясь найти кувшин с розовой водой, или с вином, или даже какую-нибудь медную чашу, в которой стояли маргаритки, – все, чем можно было запить…

Уже почти теряя сознание, почувствовал холодный металл кувшина. В спешке, стараясь схватить его, уронил его. Согнувшись, он жадно выпил воду прямо с пола и наконец сумел протолкнуть шарики в пищевод. Послышалось резкое отрывистое сипение, и он не сразу понял, что это звук его собственного дыхания. Салим медленно отполз назад к матрасу, снова лег, обхватил себя руками и сунул ладони под мышки, пытаясь хоть как-нибудь согреться. Но все было бесполезно, он не мог унять дрожь. Тогда принц понял, от чего она – ему было не холодно, а страшно. Темнота наполнилась причудливыми и устрашающими образами. Он видел, как они кружились вокруг него, пытаясь приблизиться, одурманить своим зловонным дыханием и утащить его далеко в свои сырые земляные могилы. Нужно спасаться, пока еще не слишком поздно! Ему с трудом удалось подняться на колени, но вдруг вокруг все почернело…

– Салим… Салим…

Кто-то вытирал ему лицо прохладной влажной тканью, но он отмахнулся от него. Вдруг это одно из тех чудовищ?

– Перестань драться. Это же я, Сулейман-бек…

Салим чувствовал, что его удерживает сильная рука, а другая снова начала вытирать лицо. Пытаясь разлепить веки, он застонал, потому что глаза тут же резанул мучительно яркий солнечный свет, и он снова зажмурился.

– Выпей это, быстро!

Кто-то резко открыл ему рот, и он почувствовал, что его нижней губы касается железный край какого-то сосуда. Затем ему запрокинули голову, и в горло полилась вода. Салим чувствовал, что захлебывается, но его не собирались отпускать. Потом чашка лязгнула об пол и откатилась. Снова разлепив веки, на сей раз Салим сумел удержать глаза открытыми. Он посмотрел на лицо Сулейман-бека. Принц никогда не видел, чтобы его молочный брат был так встревожен. Он сел и попытался заговорить, но понял, что не владеет своим телом. Губы не слушались. Салим попробовал еще раз и на сей раз справился немного лучше, выдавив «я чувствую»… Вдруг вязкая горькая жидкость стремительным потоком хлынула у него изо рта. Устыдившись, он отвернулся от своего друга, и его стало рвать прямо на пол, пока желудок не остался совсем пуст, а бока болели так, будто его избили.

– Прости…

– Ты за что сейчас просишь прощения? За то, что тебя вырвало, или за то, что ты чуть не убил себя?

– Ты… ты… ты о чем? Я же всего лишь принял опиум.

– Сколько?

– Не знаю…

– И еще вино пил?

Салим кивнул. Потрогав рукой висок, он обнаружил, что тот липкий от свернувшейся крови.

– Ты ударился головой о каменную балюстраду. Смотри, вот кровь; здесь ты, должно быть, и упал на него, – сказал Сулейман-бек, указывая на красно-коричневые потеки.

Салим медленно покачал гудящей головой.

– Ничего об этом не помню… Все, что я припоминаю, это как мне захотелось еще опиума, и я не смог его найти… потом стал задыхаться…

– Твой горчи услышал шум удара. Ты запретил ему заходить к тебе, поэтому он поехал за мной. Я увидел, что ты лежишь ничком на балконе, дрожишь и истекаешь кровью… Я укрыл тебя одеялами и залепил рану. Салим, тебе еще повезло…

Принц уставился на Сулейман-бека, пытаясь осознать то, что говорил его молочный брат, но его снова стало мутить.

– Сколько я тебя предупреждал… Разве тебе недостаточно видеть, до чего дошли твои единокровные братья? Но тебе удалось скатиться еще быстрее, ниже и решительнее, чем даже этим двоим… Ты поступаешь неразумно. Вдруг внезапно выходишь из себя и впадаешь в ярость. Я слышал, как ты на днях ни с того ни с сего накричал на Хусрава, и видел, как он на тебя смотрел. Ты отталкиваешь всех своих близких!

Сулейман-бек, казалось, разозлился не на шутку. Салим не говорил ни слова, стараясь сдерживать подступавшую к горлу желчь.

– Зачем, Салим? Почему ты так поступаешь?

– Может, лучше спросить, почему нет? – отозвался наконец принц. – По крайней мере, опиум и вино делают меня счастливым. Вчера вечером я ошибся с порцией, вот и всё. Впредь буду осторожнее.

– На мой вопрос ты так и не ответил… Почему ты нарочно губишь себя?

– Отцу на меня наплевать. Стремиться мне не к чему. Мурад и Даниал идут верной дорогой; почему бы не наслаждаться и не думать об остальном?

– Что ты имеешь в виду под остальным? Здоровье, сыновья, будущее династии, которое раньше было для тебя так важно? В тебе говорят вино и опиум, а не ты сам. Имей силу и храбрость бросить их – и увидишь, как все изменится.

Салим внимательно посмотрел на покрасневшее, серьезное лицо Сулейман-бека.

– Я разочаровываю тебя, я знаю. Так же, как и своего отца. Прости меня.

– Не сожалей, а как-нибудь исправь это. Хорошо, что твой отец уехал с инспекцией в Дели и Агру и не видит тебя в таком состоянии… У тебя есть четыре недели до его возвращения в Лахор. Используй это время, чтобы поправиться. Ты говоришь, что твой отец презирает тебя, – так не давай ему для этого повода.

– Ты хороший друг, Сулейман-бек… Я знаю, что ты желаешь мне только добра, но вы все не понимаете, насколько это трудно. Мои молодые годы, сила, способности – все тратится впустую.

– Не отчаивайся. Ты так часто повторял мне слова шейха Салима Чишти про то, что жизнь твоя не будет легкой и что участь твоя незавидна… Но однажды все, чего ты желаешь, станет твоим. Ты должен помнить это. Суфий был мудрецом, и твое поведение позорит его память.

Салиму нечего было сказать на слова своего молочного брата.

– И ты решил меня пристыдить, Сулейман-бек… – ответил он наконец. – Да, ты прав. Жалость к себе разрушает. Я постараюсь бросить опиум и вино – по крайней мере постепенно, – но мне будет нужна твоя помощь.

– Разумеется. Первым делом тебя осмотрит хаким. Я его уже вызвал – он явился тайно и ждет снаружи.

– Ты был так уверен, что сможешь убедить меня?

– Нет, но я надеялся, что у меня получится.

Полчаса спустя хаким закончил свою работу. Он оттянул веки Салима, затем проверил цвет его языка и очистил его тонкой металлической лопаточкой, измерил пульс и ощупал тело и спереди и со спины. Во время осмотра он говорил мало, но становился все более и более обеспокоенным.

– Светлейший, – начал он, закрывая кожаную сумку, в которой принес свои инструменты, – я не буду скрывать от тебя правду. Ты говоришь мне, что вчера вечером принял очень большую порцию опиума. Я вижу это по твоим расширенным зрачкам. Но я могу также сказать, что ты увлекаешься вином. Ты должен бросить и его, и опиум, светлейший, или вскоре очень сильно заболеешь. Сейчас ты мог даже умереть. У тебя до сих пор дрожат руки.

– Нет! – Салим вытянул их перед собой. Сейчас он ему докажет…

Но хаким оказался прав. Руки дрожали, и правая даже сильнее, чем левая. И, как ни старался, принц не мог справиться с дрожью.

– Не отчаивайся, светлейший. Еще не поздно все исправить, ты молод и силен. Но ты должен поступать точно так, как я говорю. Ты доверишься мне?

– Сколько времени это займет?

– Это зависит от тебя, светлейший.

Салим и Сулейман-бек скакали вдоль берега реки Рави в лучах бледного ноябрьского солнца. Позади ехали егеря Салима; все они радовались, предвкушая хороший день на охоте. Внезапно из-за высоких коричневых зарослей кустов вылетел бекас. Салим поднялся в стременах, одновременно выхватив стрелу, вложил ее в свой двойной лук и выстрелил. Движения его рук теперь были тверды, и бекас упал с неба, беспомощно трепеща крыльями. Прошло шесть месяцев с той ночи, когда он потерял сознание, – шесть трудных месяцев, особенно сначала, когда решимость часто оставляла его и он возвращался к утешительной парочке в виде опиума и вина. Однако принц отчаянно боролся. Даже сейчас у него иногда бывали срывы – обычно когда отец проявлял особенное высокомерие или презрение. Но теперь, убирая свой лук в колчан, Салим поклялся, что будет сильным, какие бы неудачи и разочарования ни ждали его впереди.