По ней длинными скачкообразными прыжками спускался Кир. Проскочив в один прыжок последние ступени, мальчишка подбежал ко мне и, застенчиво порозовев, сунул в руки атласный мешочек с лентами, украшенный мелкими камешками и повторяющий оттенок моего платья.
— Ленту повяжете на запястье. Объем вполне позволяет носить карточку-паутинку и что-нибудь еще по мелочи.
— Язык не поворачивается благодарить, — хмуро пояснила я, перекладывая в нутро мешочка удостоверение личности и наугад пару мелких предметов из сумки Руары.
— Вполне вас понимаю. Но благодарность нам и не требуется. — Вальтер повернулся к Киру. — Сегодня с тобой пойдет госпожа Сильва. Ни меня, ни Джерара рядом, поэтому ты не будешь тем, за кем присматривают, а будешь присматривать сам. За госпожой Сильва. Купи все по списку и обратно. Не подведи.
— Я не ребенок. — Кир набычился.
— Верно. — Вальтер скрылся в нише сбоку от входной двери и вышел, держа в руках черный головной убор с объемным верхом и небольшим козырьком. — Вот и прими ответственность за госпожу Сильва.
— Я сама за себя в ответе. — Раздражение внутри меня продолжало расти. — Теперь мне придется поддерживать вашу игру? Притворяться, что у нас с вами прекрасные взаимоотношения? Улыбаться, смеяться, шутить? Вместе трапезничать и собираться у камина для вечерних бесед? Этакий милый кукольный домик.
— Прискорбно, что наше общество вызывает у вас столько ненависти. — Вальтер отдал шапку Киру и взял со столика гребень с выпуклыми узорами на ручке. Придав взлохмаченным волосам зверомальчика более приемлемый вид, мужчина осторожно подцепил пальцами кончики рысьих ушей Кира и, аккуратно сложив их вместе, водрузил сверху приготовленный головной убор, полностью скрыв звериный изъян. — Лично мне вы симпатичны.
— А я уже давно влюблен в тебя, прелесть. — Джерар, стоящий на ступень выше меня, оперся ладонями на мои плечи и, наклонившись, опалил мою щеку горячим дыханием. — Стань моей куколкой. Я поиграю с тобой.
Тряхнув плечами, я шагнула вперед, чтобы пресечь любые попытки нашего с ним соприкосновения. В тишине, на мгновение воцарившейся в холле, раздалось злое шипение Кира.
— Киса злится. — Джерар согнул пальцы, изображая когти. — Маленький котеночек тоже влюбился?
Кир оскалился и дернулся было в сторону Джерара, но Вальтер вовремя приобнял его за шею, не давая вырваться.
— Ему просто претит твоя неучтивость. И хватит отлынивать от работы. Мастер готов отдать новые распоряжения. Иди к нему. — Домоправитель недобро глянул на Джерара, и тот, подняв руки в знак того, что сдается, отступил к главной лестнице.
Проследив за тем, как неугомонный гад добрался до второго этажа, Вальтер вновь обратился ко мне:
— Прошу прощения за вызывающее поведение Джерара.
— У вас быстрее извинения закончатся, чем он исправится.
— Видимо, к этому все и идет. Позвольте помочь вам привести себя в порядок. У вас красивые волосы, госпожа Сильва, но в то же время слишком выделяющиеся. Мы лишь немного прикроем их лентой, чтобы не так бросались в глаза. Согласны?
— Доверяю вашим убеждениям.
— Благодарю за оказанное доверие. — Вальтер приблизился и застыл подле меня с гребнем в руках. — Или вы брезгуете после Кира?
Вопрос удивил меня. Зверомальчик не вызывал у меня брезгливости. Это точно.
— Нет.
Лицо Кира прояснилось.
— Не обольщайся, киса, — донесся до нас голос Джерара. — Это не благосклонность. Она просто жалеет тебя!
— Займись, наконец, делом, Джерар, — повысив голос, приказал Вальтер.
С верхних этажей послышался издевательский хохот.
Я позволила Вальтеру не только расчесать мои волосы, но и повязать на них ленту. Так вот что чувствуют маленькие девочки, когда над их волосами колдуют родители? Мой отец никогда не плел мне косы и не разрешал этого делать Мисси. С раннего детства я обязана была одеваться и причесываться самостоятельно.
— Не держите на нас зла, — попросил Вальтер, осматривая результат проделанной работы.
— Вы предрекаете смерть мне и моей семье. — Я любезно улыбнулась мужчине. — О да, я вовсене злюсь.
В ответ Вальтер лишь скорбно вздохнул. Это рассердило меня еще больше. Не нуждалась я ни в чьей жалости!
— Готовы? — Кир нетерпеливо мялся у входной двери, поглаживая ладонью дверную ручку.
Убедившись, что мешочек надежно крепится к запястью, я направилась к Киру.
— Вы планируете вернуться?
Вопрос Вальтера показался мне до крайности забавным.
— Все еще считаете, что я могу сбежать?
— Вы — можете. Но не станете этого делать. Вы постараетесь взять ситуацию под контроль.
— Нет. Я просто постараюсь выжить.
На выходе я остановилась и придержала створку двери, хотя мне безумно хотелось выскочить наружу — в свежесть позднего утра.
— Обращаться к представителям Столичного Воинства с доводами о нарушении моих прав, полагаю, бесполезно? — Спросила это я только ради того, чтобы окончательно увериться в цепкой хватке Хранителя ядов.
— С учетом того, что Мастер на постоянной основе сотрудничает с самим верховным главнокомандующим генералом Паджем… — Вальтер умолк, предоставляя мне возможность самостоятельности прийти к соответствующим умозаключениям.
— Справедливость в этом мире не в ходу.
— Я бы не взял на себя смелость давать четкие критерии понятию «справедливость». Скажите, пожалуйста, Киру, что я уже впряг коня в экипаж. Он прямо за воротами.
Снаружи было прохладно. Солнце скрывалось за хмурыми тучами, а под ногами плавали раздобревшие от воздуха клочки тумана.
Кир вприпрыжку бежал по выложенной гладкими камнями дорожке к воротам. Непроглядная стена тисового кустарника тянулась с обеих сторон, и кое-где торчали корявые ветви с колючками. И это парадный вход? Не будь кустарник столь аккуратно подстрижен, можно было решить, что поместье давно заброшено. Парадные ворота тоже мало чем отличались от тех, которые я миновала в первое свое появление в Аспид Холле. Здесь явно не стремились к вычурной роскоши и не пытались пустить пыль в глаза. Да и гостей особо не жаловали.
Я задержала взгляд на одной из поблескивающих голов змей на воротах, поэтому настоящего зверя заметила лишь в последний момент. Мои ноги вросли в землю, пока я наблюдала, как всего в полуметре от меня мглисто черный конь начинает неистово дергать головой и издавать звуки, больше походящие на кашель, нежели на ржание.
Это было какое-то невообразимо