Стиви почувствовала себя так, как будто упала в лифте с двадцатого этажа. Она долго разглядывала Беби Джин – ее светлые волосы, яркие, сияющие глаза, словно смотрела в зеркало, которое показывало ее прошлое. Задрожав от обиды, Стиви поднялась, не говоря ни слова, и двинулась прочь, сначала шагом, потом бегом, пока не вылетела из металлической двери. В бетонном коридоре она прислонила голову к стене и заплакала. Ей не верилось, что Самсон мог быть таким жестоким. Да, он сердился на нее, но разве они не одна семья, где все друзья?
Пип догнала ее.
– Не надо плакать, детка, – умоляла она, держа Стиви за руку и стараясь ее утешить. – Самсон не может позволить никому надолго оставаться к нему слишком близко… Такой уж он человек. Он почти калека, Стив. – И его имя, Самсон Лав, – еще одна из его артистических шуток – «воплощение силы и любви»… Он ведь просто не может никого любить, Стиви… потому что это сделает его уязвимым, как и всех остальных, а он просто не может этого позволить. Когда ему действительно кто-нибудь нравится, лучшее, что он может сделать, это дать человеку особые, чудесные мгновения, подарить их, он называет это «десять минут в лучах прожектора». Он помогает исполниться всем желаниям… а затем он отталкивает людей прочь и поворачивает лучи прожектора на кого-то другого. Но ведь это все равно случилось бы рано или поздно, Стиви. Так бывает всегда. Твои десять минут закончились еще до того, как ты ушла с твоим новым приятелем. Так что не переживай. Это не конец света…
– Тебе легко говорить, – рыдала Стиви. – С тобой этого не было.
– Было, милая моя, – тихо ответила Пип. – Мои десять минут в лучах прожектора были на год раньше твоих. Самсон возил меня с собой повсюду. Мы были словно брат и сестра… и со мной, Стиви, он даже пошел дальше. Он спал со мной, Стиви. Он не просто глядел, но и занимался со мной несколько раз любовью, пока я не подумала… – Она замолчала и отвела взгляд. – Господи, да не имеет значения, что я подумала. Потому что тогда он просто отсек меня от себя. Я приходила – а он глядел сквозь меня; я старалась говорить с ним – а он проделывал тот же номер, какой только что проделал с тобой. Мне бы тоже отсечь его, а я не могла. Ты ведь знаешь, что значит это место для таких, как мы с тобой, – это дом, семья. Вот я и не могла уйти, хоть и страдала безумно, когда видела, что он проделывает это вновь и вновь. И тогда я его простила. Я думаю, что сейчас он действительно любит меня больше, чем когда бы то ни было… потому что я ничего не жду от него…
Стиви уставилась на Пип:
– Ты хочешь сказать, что знала это, когда говорила, что я ему понравлюсь… ты знала, что случится потом?..
Пип пожала плечами.
– Таков уж он есть. Но, Стиви, если хочешь скакать на лошади, не бойся упасть, разве не так?..
Так ли это? Могла ли она простить Самсона? Что тогда остается в жизни, если люди, которые тебе дороги, бросают тебя, пусть даже ты и сделала что-то не так, как им нравится?
– Пошли, Стиви, – уговаривала ее Пип, – пошли назад. Покажи Самсону, что ты достаточно сильная, чтобы не обращать внимания на все его фокусы. За это он станет тебя уважать – и это больше, чем он пока делал для тебя.
Это была та самая соломинка надежды, в которой нуждалась Стиви. Иначе, думалось ей, она снова останется в одиночестве, без семьи. Для адмирала она уже умерла. Для Ли она была кем-то временным. Она даже не сможет сохранить дружбу Пип, если не останется рядом с Самсоном.
– О'кей, – объявила она Пип. – Так, значит, ты рекомендуешь мне от сердечной боли оставаться с Самсоном, даже если танцевать придется в тени, за пределами луча прожектора. Что ж, попробую. Я даже могу попробовать заставить его развернуть этот проклятый прожектор снова на меня…
Она промокнула глаза носовым платком, осторожно, чтобы не отклеились ресницы, и прошла назад через металлическую дверь, прямо к бару. Протянув руку к большому пупырчатому кувшину, наполненному разноцветными пилюлями, она схватила декседрин. Затем заказала пиво, чтобы запить его.
– Пошли, – пробормотала она Пип, следовавшей за ней по пятам. – Я покажу Самсону, что не нуждаюсь в его карнавале, а могу повеселиться и без него.
Она поглядела на разноцветные огни, сверкавшие над местом, где обычно танцевали, и схватила первого попавшегося свободного мужчину, которого увидела. Им оказался Пол Максвелл. Прекрасно, подумала она. Кто лучше него сообщит Самсону, что она может в любом месте и в любое время прекрасно повеселиться.
Пола не нужно было уговаривать потанцевать со Стиви. Откинув назад голову, как это делала Пип, Стиви начала двигаться в бешеном самозабвении.
Она не сбавляла темпа. Ничто и никто не могло затронуть Стиви, когда она летала, а ей хотелось летать всегда, выше всех – выше звезд! – свободная, красивая и нечувствительная к боли. Она пила шампанское, которое непрерывно предлагал ей Пол, и вдыхала героин, которым он так щедро делился. А когда он отвел ее на большой черный диван в затемненном алькове и снял с нее одежды, она просто испытала радость, что он все еще хотел ее. Ей так было необходимо, чтобы кто-нибудь хотел ее.
Через два часа, когда Стиви сидела рядом с Полом в его спортивном «мерседесе», а опьянение от кокаина притупилось под действием холодного воздуха, обвевавшего ее голову, Стиви почувствовала первый угол сожаления. Почему она позволила Полу прикоснуться к ней, когда любила Ли? И что заставило ее совершать такие безумные поступки?
Пол остановил машину перед домом Стиви и закинул руку ей на плечо.
– Почему бы тебе не поехать ко мне сегодня? – спросил он, пытаясь привлечь ее к себе поближе. – Разве не лучше провести ночь с мужиком, чем одной, в холодной постели?
– Да нет уж, – сказала она, вырываясь прочь и желая теперь поскорей отделаться от Пола и воспоминаний о том, чем она с ним занималась.
– Я не люблю, когда мне морочат голову, Стиви, – сердито заявил он, – и мне не нравится вся эта игра в горячо-холодно, которую ты ведешь.
– Это не игра, – сказала она устало. – Я просто хочу спать, Мне нужно отдохнуть. – Она вылезла из машины, споткнулась о край тротуара и едва не упала. Пол не пошевелился, чтобы как-то поддержать ее. Стиви удержала равновесие и, не оглядываясь, поспешила в вестибюль.
Войдя в квартиру, она первым делом бросилась проверять телефонный ответчик. От Ли ничего не было. Теперь ее сожаления сменились беспокойством и гневом. Он ведь обещал, думала она, он обещал звонить каждый день…
В дверь громко постучали. Черт побери, если Пол считает, что может преследовать ее и принуждать…
– Я же сказала тебе, что устала! – крикнула она, распахивая незапертую дверь.