— Ну и хорошо, — сказал Ваня с облегчением. — Ты сына уже записала в загсе?
Она покачала головой:
— Тебя ждала. Мы же так и не обсудили с тобой имя. Я хотела Сергеем назвать, как полагается, в честь твоего отца, а потом подумала, сын вроде как не совсем твой…
— Не болтай. Он такой же мой, как будут другие наши дети.
Малыш, насытившись, выпустил грудь, и Иван аккуратно взял его на руки, удивляясь, какой же легкой оказалась драгоценная ноша.
— Нужно столбиком поносить, чтобы не срыгнул, — сказала Алиса, застегивая халат.
Ваня так завороженно следил за ее действиями, что она покраснела.
Он перехватил малыша согласно науке и принялся ходить с ним по комнате, лавируя между мебелью. Сын вдруг вполне осмысленно посмотрел на него и сказал что-то важное на своем языке.
— Привет, — улыбнулся Ваня.
Сережа улыбнулся в ответ.
— Ты заметил? — грустно спросила Алиса.
— Алиса, прости, но это невозможно не заметить. Он так похож на Васильева, просто удивительно. Ну и ладно. Красивым вырастет.
Сережа мирно спал в своей кроватке, Алиса готовила ужин и слушала, как ее муж поет, плескаясь в ванной.
— Не зная боли, не зная слез, он шел за ней в неволе у шипов этих роз, — надрывался он. Временами пение ненадолго прерывалось, наверное, Ваня погружался в воду с головой.
Она перевернула котлеты и проткнула вилкой — готовы ли.
— Аэропорты и города… и города, — уточнил Ваня, пробуя верхнюю ноту.
Выключив газ под сковородкой, Алиса села на табуретку. Вот и все. Кошмар кончился. Она сумела побороть свою любовь, пережила и страшное разочарование от открытия, что, оказывается, была влюблена в равнодушного и подлого мужчину. Глубокая рана, нанесенная предательством, почти зажила.
Когда Ян Александрович вез ее в роддом, Алисе было так плохо, что смерть казалась избавлением. Она хотела умереть, чтобы в небытии не помнить страшную правду — Виталий оставил ее одну! Мир раскололся, разлетелся на тысячи осколков, за которыми открылась черная пустота, и Алиса готова была искать забвения в этой пустоте.
А потом ей на живот положили маленький, синий, покрытый слизью комочек. Комочек двигался и пищал, искал у нее защиты, и все остальное сразу показалось Алисе глупым и абсолютно не важным.
Да, она помнила, что когда-то любила Виталия, а он оказался скотиной, но теперь эти мысли больше не жгли ее сердце каленым железом.
Она всецело посвятила себя сыну, переживая лишь о его здоровье и благополучии. После родов Васильев не позвонил ей, не поинтересовался ни ее состоянием, ни ребенком, но новое доказательство его равнодушия лишь по касательной задело ее сознание, не оставив обиды или досады.
О муже она почти не вспоминала. Алиса отвечала на его письма, но не задумывалась, как они будут дальше. Мать давала мрачные прогнозы, а после ухода отца они приобрели безысходность готического романа. Что ж, Алиса готова была к тому, что Иван к ней не вернется. Нежное прощание в аэропорту могло быть лишь всплеском эмоций перед долгой разлукой.
Но вот он здесь, приехал к ней, все простил и принял ребенка. Неужели у них будет настоящая семья? Алиса замечталась…
— Слова — вода, и нельзя согреть в своей душе те кусочки льда, — доносилось из ванной.
«Нельзя согреть…» — надо же. Можно! Они постараются, и все будет хорошо.
— Ну, гражданин полярных льдин, давай еще со свиданьицем! — Илья Алексеевич потянулся к бутылке.
Весь вечер они расслабленно сидели в кухне, много ели, мужчины пили вино и неспешно разговаривали.
Алиса сидела, притулившись к теплому боку мужа, чувствуя, как его рука, лежащая у нее на талии, иногда опускается ниже и многозначительно пожимает ее бедро. То и дело она вскакивала, добавить еще салату или заварить чай, но сразу же возвращалась на свой пост, где ее с нетерпением ждали.
Так хорошо было беседовать втроем под мягким янтарным светом кухонной лампы, иногда замирая и прислушиваясь — не проснулся ли в кроватке сын.
А поздние прохожие смотрели, наверное, на окно, мерцающее уютным домашним светом, и представляли, какая дружная семья живет в этом доме…
Иногда мужчины выходили покурить, а Алиса быстренько прибирала на столе, меняла тарелки, наслаждаясь новым для себя ощущением счастья и покоя.
— Как тебя родина-то отблагодарит за подвиги? — спросил Илья Алексеевич весело. — Орден хоть дадут?
— Орден не орден, а в звании обещали повысить.
— Майором, значит, будешь? Жаль, женам звания не дают, я бы Алисе сразу генерала присвоил за то, как она тут без тебя рожала.
— А что такое? — встревожился Иван. — Она сказала, все нормально было.
— Да уж нормально!
— Ладно тебе, папа.
— Ничего не ладно. Нас с Тамарой Константиновной, если на то пошло, в рядовые надо разжаловать за ее роды. Уехали из города, оставили Алису совсем одну, она пошла в академию и вдруг зарожала. Счастье еще, что там Колдунов дежурил, ему и пришлось за нас отдуваться. У Алисы-то документов при себе не было, так что представляешь, сколько сил ему стоило все устроить. Поэтому, ребята, если крестить будете, то крестный отец — он.
Ваня кивнул. Потом вдруг отстранился от Алисы, неубедительно замаскировав свое движение зевком.
— Илья Алексеевич, я с дороги, устал. Вы не обидитесь, если спать пойду?
— О, старый я дурак. — Илья Алексеевич хлопнул себя по лбу и страшно смутился. — Давайте, дети, идите. Алиса, я все уберу, посуду помою. — И почти насильно вытолкал дочь из кухни.
— Алиса, позволь спросить, а что ты делала в академии? — Голос был холоден и сух.
Она села на край дивана, машинально крутя в руках поясок платья. Ей не в чем оправдываться, нечего стыдиться, но под взглядом мужа она чувствовала себя виноватой.
— Я ездила туда, чтобы досрочно сдать экзамен по хирургии.
— С каких это пор студентки мединститута сдают экзамены в академии? Придумай что-нибудь поумнее.
— Ваня, это правда. Наш завкафедрой — друг Колдунова, он приехал в академию на защиту диссертации, а Ян Александрович его поймал и заставил принять у меня экзамен. Ты же знаешь Колдунова! Да позвони ему и спроси, как все было!
— Ты прекрасно знаешь, я до этого не унижусь. А что, в институте встретиться не судьба была?
— Значит, не судьба. У завкафедрой вечно то лекция, то операция, то еще что-нибудь… — Она беспомощно пожала плечами и улыбнулась.
— А я вот думаю, ты все это время таскалась на свидания. И дотрахалась до того, что у тебя раньше времени роды начались.
— Ваня! Что ты говоришь? Я клянусь тебе чем угодно, что с тех пор… после того как ты нас застал, я ни разу не была с Васильевым. Это правда. Ну что мне сделать, чтобы ты поверил?