Жанна, улыбаясь, покачала головой.
— Прости меня…
Они расстались возле машины. Как ни торопился Илья к дочери, все же замешкался, прежде чем нырнуть в салон:
— Оставь мне свой телефон, пожалуйста.
— Зачем?
— Позвоню, скажу, как прошло.
— Не волнуйся, Татьяна мне все доложит в деталях. Поезжай, Илья. Ты не о том сейчас думаешь.
Резко повернувшись, она побежала на автобус. Тридцать девятый как раз подходил к остановке.
Глава четырнадцатая
Ключ с неприятным скрежетом повернулся в замке. С дачи вернулась Тамара. Илья позвонил ей, как только родился их внук, но жена решила, что это не повод все бросить и бежать на поезд. Тяжелая дорога с пересадками и пешим марш-броском утомляла ее, и она приноровилась кататься на дачу вместе с соседями. Те охотно поддерживали дружбу с семьей врачей, и для Тамары у них в машине всегда находилось место. Она уехала с ними в пятницу утром, в пятницу же Алиса родила, но Тамара просидела в деревне до воскресного вечера, ограничивая свое участие директивами по телефону. Впрочем, Илья Алексеевич был даже рад передышке. Он купил приданое, съездил в Алисину квартиру, оборудовал кроватку и столик для пеленания, установил стиральную машину. Сделал он и кое-что еще…
Илья Алексеевич вышел в коридор, молча глядя, как Тамара переобувается.
— Что ты на меня так смотришь?
— Я думал, ты раньше приедешь. Все же первый внук.
— Да, это значительное событие. Но знаешь, и о даче надо подумать. Кроме меня, ею никто не занимается.
— Почему ты уехала на дачу? — вдруг крикнул он.
— Что?
— Я спрашиваю: почему ты уехала на дачу, зная, что твоя дочь остается одна в городе? Ты же знала, что она в любой момент может родить!
— А ты почему уехал? Если такой заботливый отец, мог бы и потерпеть со своими делами!
— Я оставил ее на тебя! Ты же не сказала, что собираешься в деревню.
— Знаешь что, я не обязана перед тобой отчитываться.
Илья Алексеевич вздохнул.
— Где деньги, Тамара? — устало спросил он.
— Какие еще деньги? Илья, не начинай! Я устала как собака, а ты с претензиями!
— Ничего, скоро отдохнешь. Где деньги, которые тебе отдала Жанна? На что ты их потратила?
— Я тебя не понимаю!
— Жанна встречалась с тобой и просила передать мне деньги, которые я давал ей на аборт. Куда ты их дела?
— Так, ясно! — Тамара швырнула куртку на телефонный столик и прямо в носках прошла в комнату. Там она демонстративно схватила пузырек с корвалолом и принялась трясти его над рюмкой. — Ты встречался с этой дрянью! Бог знает, что она тебе наговорила! И теперь ты устраиваешь мне сцены на основании бреда какой-то шлюхи! Да еще когда! В день рождения нашего внука!
— День рождения нашего внука был позавчера. И ты на нем не присутствовала. Я спрашиваю: на что ты потратила деньги?
— Да отвяжись! Я ничего у нее не брала!
— Ты лжешь.
— А хоть бы и так! — заорала она. — Думаешь, мне приятно было, что накануне свадьбы ко мне ходят беременные от тебя бабы и угрожают чуть ли не изуродовать мне лицо, если я от тебя не отступлюсь!
— Как я вижу, лицо у тебя цело.
— Ты связался с проституткой, с лимитчицей и должен благодарить меня, что я спасла тебя от нее! Это я была тебе нужна, а не ты мне!
— Мы с тобой вообще не были нужны друг другу, — сказал Илья Алексеевич грустно. — И чем дальше живем, тем это становится яснее. Я ухожу, Тамара. Прости, что в такой момент, но я правда не могу больше.
Если бы она заплакала, если бы призналась в давнем обмане, он бы остался. Стоило ей обнять его и сказать, что она не сможет без него жить, Илья Алексеевич простил бы ее, и Жанна снова превратилась бы в счастливое воспоминание.
Но Тамара закричала, что раз он хочет валяться в дерьме, у нее больше нет сил его удерживать, целых двадцать лет держала!
Он взял чемодан, который собрал еще с утра:
— До свидания, Тамара.
— Катись вон, подонок!
* * *
Иван тихо открыл дверь. В коридоре под зеркалом вместо тумбочки для обуви стояла детская коляска, а через открытую дверь ванной было видно, как сушатся трогательные пеленки с веселым рисунком. Все изменилось в доме, даже запах, кажется, стал другим. Пока его не было, здесь поселился и царствует малыш.
Осторожно сняв ботинки, он прошел в комнату. Алиса кормила грудью. Ваня остановился в дверях и долго смотрел на нее. Она стала какая-то новая, совсем другая, словно сама только что родилась. В легком ситцевом халатике, с волосами, забранными в хвостик, Алиса сидела и улыбалась, глядя то на него, то на сына.
Комната стала как будто меньше. Теперь, кроме их супружеского ложа, здесь была детская кроватка, светлая и легкая, обвешанная нитками ярких погремушек, а возле окна расположился большой пеленальный стол, где в идеальном порядке выстроились бутылочки, клизмочки, пипетки и прочие необходимые в уходе за ребенком приспособления.
Все это: и комната, и женщина с ребенком на руках — было его миром, чистым, уютным и надежным. Его жена. Его сын. Васильев, эта мрачная тень прошлого, исчез в теплом свете его счастья.
— Привет, — сказал он наконец, — можно подойти?
Приблизившись, опустился на корточки, чтобы внимательнее посмотреть на малыша. Тот, не обращая на него внимания, сосредоточенно сосал, упираясь ручкой в материнскую грудь. Ручка была розовая, пухленькая и такая маленькая, что Ваня невольно посмотрел на собственную кисть. Потом, стараясь не отвлекать ребенка, осторожно провел пальцем по бархатистому темечку.
— Какой беленький.
— Да, — сказала Алиса неуверенно. И у нее, и у Вани волосы были темные.
— Я очень соскучился.
Алиса погладила его по голове, он поймал руку и поцеловал ладонь:
— Как ты тут справилась одна?
— Нормально. Да я и не была одна, со мной теперь папа живет. Ушел из дому, представляешь?
Иван тихонько присвистнул. В командировке коллеги пугали его глобальным потеплением, он отмахивался от апокалиптических прогнозов, но теперь готов был верить всему. Если Илья Алексеевич, самый послушный и безропотный муж современности, бросил жену, значит, в мире возможна любая катастрофа.
— Ничего, побесятся и снова сойдутся. Не переживай.
Алиса пожала плечами:
— У него, кажется, все серьезно. Уперся как бык, даже не хочет ее видеть. Я сама хотела к маме переехать, чтобы она не чувствовала себя одиноко, но она так накричала на меня… Говорит, сразу тебя раскусила, ты хочешь воспользоваться ситуацией и улучшить свои жилищные условия. Нет уж, ушла из дому, так ушла!
— Ну и хорошо, — сказал Ваня с облегчением. — Ты сына уже записала в загсе?