Но для Джезмин смерть была бы лучшим выходом. Фолкон откатился от нее, пытаясь отдышаться. Она лежала как сломанная кукла, а Фолкон испытывал небывалый прилив сил. Он торжествовал, ощущая себя всемогущим, словно сам Господь Бог. Джезмин же чувствовала себя ланью, пронзенной и раненной стрелой охотника.
Де Берг поднялся с постели. Джезмин увидела небольшую лужу крови на белой простыне и с зачарованным ужасом наблюдала, как он, окунув туда большой перстень-печатку с фамильным гербом, оставил на снежном поле багряные отпечатки – изображение сокола, безошибочную, несмываемую метку, показывающую королю, Честеру и всему миру, что он завладел добычей.
Глава 26
Джезмин закрыла глаза, слишком измученная, чтобы вновь поднять веки. От требовательных поцелуев Фолкона горело тело.
Он поспешно оделся, подгоняя ее, уговаривая встать и последовать его примеру, но слова попросту проплывали мимо ее сознания. Фолкон обошел вокруг кровати и, встав на колени, коснулся ее щеки.
– Бедная малышка, неужели ты так и не получила никакого удовольствия?
Удовольствия? Вопрос эхом отозвался в онемевшем мозгу. Джезмин лежала бледная, неподвижная, вялая, безжизненная.
Черт возьми, он должен любой ценой вновь зажечь в ней огонь, если им суждено скрыться из этого проклятого места, и значит, придется ее разозлить. Фолкону было хорошо известно, что в гневе Джезмин нет удержу. И Фолкон намеренно принялся выводить ее из себя. Хлопнув Джезмин по голым ягодицам, он объявил:
– Ну-ка вставай, да побыстрее! Даю тебе две минуты, чтобы одеться!
Он открыл дверцу гардероба, порылся в одежде и, вытащив теплое шерстяное платье, швырнул его Джезмин. Она не обратила на это внимания и не подумала подняться. Фолкон понял, что необходимо принять более действенные меры, если он хочет возбудить в ней ярость.
– Если продолжаешь лежать в надежде снова заманить меня в постель, ничего не выйдет. Клянусь Богом, вряд ли ты на что-то можешь сгодиться мужчине... в таком виде. Может, в следующий раз...
Джезмин мгновенно очутилась на полу: голова высоко поднята, кулаки уперты в бедра, зубы оскалены.
– В следующий раз? В следующий раз? – повторяла она, словно обезумевший попугай.– Никакого следующего раза, Фолкон де Берг!
Фолкон отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Джез-мин буквально исходила ненавистью к нему. Фолкон вел себя как безжалостный дикарь. Но как бы ни были велики его сила и дерзость, она способна сразиться с ним!
– Поторопись, женщина, – бросил он.
– Теперь я женщина, ты, сладкоречивый дьявол! Просто загадка, как это мне удалось устоять перед тобой целых семь месяцев! – язвительно прошипела Джезмин.– Ну что ж, мы женаты, и награда стала собственностью. Ожидаете полной и безусловной капитуляции? Так вот, милорд, вас ждет весьма неприятный сюрприз!
Но Фолкон хлопотливо перебирал ее шелковые трико в поисках шерстяных.
– Наверное, лучше надеть две пары? Ты ведь можешь захватить только то, что на тебе.
– Куда ты меня везешь? – допытывалась она.
– В Маунтин-Эш, конечно.
– Потащишь меня через Богом забытые проклятые Блэк Маунтинз[13], на которые мне пришлось смотреть всю неделю? В таком случае, мне понадобится все!
Открыв огромный дорожный сундук, она начала укладывать платья.
– Джезмин, – запротестовал он.
– Леди де Берг, если угодно, – холодно отозвалась она.
Фолкон пытался не потерять терпения, наблюдая, как она швыряет в сундуки все, что могла найти. Наконец он в бешенстве воскликнул:
– Неужели не понимаешь, что нам нужно спасать жизнь и бежать как можно скорее и дальше? К чему вести себя как избалованная испорченная девчонка?
– А я такая и есть, – раздражающе-спокойно отпарировала Джезмин.– Глупая, изнеженная, тщеславная и, как ты сам заметил, совершенно ни на что не гожусь ни одному мужчине! Значит, ты еще больший глупец, чем я думала, потому что женился на мне.
Фолкон молча поднял с пола меховую мантию, и Джезмин сжалась.
– Никогда не надену это. И видеть больше не хочу.
Но муж насильно завернул ее в пушистый мех.
– Поверь, будешь чертовски рада этому, когда попадешь в снежную бурю в горах Уэльса.
Он с удовлетворением заметил, что Джезмин вызывающе глядит на него, а на щеках цветут красные пятна. Подхватив ежика, она предупредила:
– Не забудь моих любимцев!
Рот Фолкона сам собой открылся.
– Ты шутишь? Дорогая, любимая, мы не можем взять Прика и Фезера!
– Тогда и я останусь, – надменно заявила она. Фолкон яростно распахнул дверь, сунул птичью клетку и колючий шарик в руки Монтгомери.
– Сотри эту чертову ухмылку с лица. Де Клер, бери сундук.
Почти сотня людей де Берга собралась под деревьями позади конюшен. Лошади уже были оседланы. Мужчины изумленно смотрели на прелестное созданье с золотыми волосами, закутанное с головы до ног в белоснежный мех, и каждый задавал себе вопрос, кем приходится эта волшебная фея их хозяину, все до одного отдали бы жизнь, чтобы хоть на час поменяться с ним местами.
Фолкон помог Джезмин сесть в седло, отвязал привязанных лошадей и воскликнул:
– Вперед парни, уже за полночь!
– Нет, – ответил кто-то, – мы останемся еще на час, на случай, если король пошлет погоню. Мы их задержим.
В тишине зазвенел властный голос де Берга: – Значит, встретимся в Маунтин-Эш. Берегите себя! Будьте осторожнее!
Де Берг пустил коней ровной рысью, потому что знал – силы Джезмин на исходе. Вспомнив ужасные испытания, которые пришлось пережить днем, он начал молиться, чтобы мосты на реке Северн, протекавшей к западу от Глочестера, сохранились. Он решил, что, как только они пересекут широкую реку, нужно направляться не сразу на запад, в горы, а ехать в Чепстоу, замок Уильяма Маршалла на границе с Уэльсом. Если повезет, Хьюберт и Сейлсбери окажутся там, и он откровенно расскажет им, что сделал этой ночью.
Северн, казалось, не разлился, и они почти час скакали вдоль извилистых берегов. Фолкон старался не спускать глаз с Джезмин, поражаясь гордости, удерживавшей ее в седле. Долгий день и ночь начинали сказываться на нем, но Фолкон знал – необходимо уйти как можно дальше. Он остановился только для того, чтобы подхватить ее на руки; потом, посадив Джезмин перед собой, закутал себя и ее в свой черный плащ.
Она не сказала ни слова, но и не протестовала. Постепенно Фолкон почувствовал, как она расслабилась, согретая теплом его тела, и хотя скорее умерла, чем призналась бы в этом, но с радостью отказалась от роли амазонки, чтобы прислониться к его широкой груди. Джезмин злилась на мужа за его неизменную выносливость и стойкость, но в то же время чувствовала себя в безопасности под защитой, в первый раз за много недель. Она закрыла глаза и задремала, но перед тем, как сон окончательно окутал ее, осознала, что больше никогда не сделает подобной ошибки – не рискнет недооценивать Фолкона...