защита против разъедающего влияния отрицания. Но для Достоевского окончательное преодоление духа зла происходит лишь через мистическое слияние с Богом, через прорыв миражных иллюзий вещного мира в золотую гармонию подлинной реальности:
«Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. <…> Тишина земная, как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною. <…> Алеша стоял, смотрел и вдруг как подкошенный повергся на землю. <…> «Облей землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои…» – прозвучало в душе его5.
Так писал, так чувствовал Достоевский, и теперь в наше тяжелое время произведения его звучат глубоко и особенно правдиво. Но настоящий очерк вовсе не является критической статьей о Достоевском, это лишь беглые мысли о великом писателе, на которые натолкнули нас дневник А. П. Сусловой «Годы близости с Достоевским»6.
Дневник интересен с психологической точки зрения и от того, что написан женщиной исключительной, но главное в нем то, что Аполлинария Прокофьевна Суслова играла большую роль в жизни Достоевского, ее признания открывают нам его личность. Судьба этой женщины тесно сплелась с трагической судьбой Достоевского и с цветущей молодостью одного из лучших его истолкователей В. В. Розанова7.
Мы упускаем все интимные признания этого дневника, быть может, излишне откровенные, но весь этот дневник так же, как приложенные письма Достоевского к Сусловой, подтверждают нашу постоянно проводимую в литературных очерках мысль, что личная жизнь и встречи писателя отражаются и влияют на его творчество, что любовь вдохновляет его и что нет лжи в литературе, а есть только преображение действительности.
В А. П. Сусловой таились необыкновенные силы душевные, ибо не могла она иначе оставить такой неизгладимый след в творчестве и жизни двух больших писателей. Розанов ставит ее в реальную связь с героинями Достоевского. Ей близка и Дуня, сестра Раскольникова, и Аглая из «Идиота». Она мелькает и в Лизе Дроздовой из «Бесов» и, пожалуй, в Ахмаковой из «Подростка». Конечно, черты ее в Катерине Ивановне из «Братьев Карамазовых», которая так похожа и на Дуню, и на Аглаю. Дочь Достоевского вполне определенно свидетельствует, что с Сусловой списана Полина из «Игрока», ее же черты в Наталье Филипповне.
В дневнике Сусловой открывается глубоко страдающая душа женщины, посмевшей, под влиянием идей того времени, жить свободной жизнью. Душа ее воплощает в себе недюжинную силу духа с врожденной чуткостью. Она жила жизнью напряженной, тело и душу свою несла на заклание свободной творческой личности. В жизни своей Суслова не приобрела никакой славы, но она была типичной представительницей своего времени.
Пристрастной рукой набросан портрет ее В. В. Розановым, всю жизнь, видимо, питавшим к ней глубокую ненависть, соединенную с постоянным восхищением ею, совершенно русским стилем ее души. «Раскольница поморского согласия», «хлыстовская богородица»8, называет ее Розанов. Она не умеет ни прощать человеческие слабости, ни понимать их.
В одном из писем от 19 апреля 1865 г. к ее сестре, с которой он был очень дружен, Достоевский говорит то же самое:
«Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт; сама же избавляет себя от малейших обязанностей к людям. Она корит меня до сих пор, что я недостоин любви ее, упрекает меня беспрерывно, сама же встречает меня в 63 году в Париже фразой: “Ты немного опоздал приехать…”, т. е. что она полюбила другого. Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее… мне жаль ее… мне жаль ее, потому что предвижу – она вечно будет несчастна. Она никогда не найдет себе друга и счастья»9.
Эти строки были написаны, когда приближался окончательный разрыв их, в котором активную роль играла она, а не Достоевский. Но пройдут еще два года, разрыв станет совершившимся фактом. Достоевский успокоится. Судьба посылает ему молодую покорную жену, и все же опять в письме к Сусловой будут повторены им черты ее характера и опять прозвучит в них его любовь.
«…я не знаю твоей жизни за последние годы и что было в твоем сердце, но судя по всему, что о тебе знаю, трудно быть счастливой. О, милая, я не к дешевому необходимому счастью приглашаю тебя. Я уважаю тебя (и всегда уважал) за твою требовательность, но ведь я знаю, что сердце твое не может не требовать жизни, а сама ты людей считаешь или бесконечно сияющими или тотчас же подлецами и пошляками… До свидания, друг вечный»10…
Эти строки последнего письма Достоевского к Сусловой из Дрездена от 5 мая 1867 года.
Невольно кажется, что он говорит о себе, упомянув о ее требовательности и «дешевом необходимом счастии». Житейски с Анной Григорьевной, последней своей женой, он был весьма счастлив. Если в жизни его могло быть успокоение, оно было найдено, но «поэзия» таит в себе опасности и, даже имея «необходимое счастье», его нельзя не опасаться.
От своей эпохи Суслова взяла свой идеал человека и свое высокое нравственное требование к нему и была непоколебима по стойкости, одержимости своей идеей.
Встретил Достоевский Суслову в первый раз в редакции «Время»11, где напечатал в 1861 году ее первый рассказ «Покуда»12. Рассказ слабый художественно, и то, что Достоевский поместил его, показывает, что он отнесся к ней с особым интересом.
Близость между ними установилась еще в Петербурге, до второй поездки Достоевского в Европу в 1862 году. Мы приводим одно из писем Сусловой к Достоевскому, бросающее свет на их отношения:
«Ты просишь не писать, что я краснею за свою любовь к тебе. Мало того, что не буду писать, могу уверять тебя, что никогда не писала, не думала писать… Я могла тебе писать, что краснела за наши прежние отношения, но в этом не должно быть для тебя нового, ибо это я никогда не скрывала и столько раз хотела порвать и до моего отъезда за границу»13.
В письмах вскрывается основная причина драмы, из-за которой Достоевский потерял любимую им женщину. Суслова пишет дальше: «Они, отношения, были приличны для тебя. Ты вел себя как человек серьезный, занятый, который не забывает и наслаждаться, на том основании, что какой-то великий доктор или философ уверял даже, что нужно пьяным напиться раз в месяц»14.
«За любовь» Суслова не краснела бы, но «отношения» ее душа не прощала. Раскалывался образ «сияющего» князя, творца «Униженных и оскорбленных» с реальным мужчиной. В дневнике часто всплывает как будто бы беспричинная ненависть Сусловой к Достоевскому. Она изменила ему, кинула его, по его