Читать интересную книгу Плутовской роман в России. К истории русского романа до Гоголя - Юрий Штридтер

В № 9 «Телескопа» сам Надеждин опубликовал иронически-полемическую рецензию на «Петра Выжигина». Он намеренно сочетает и сопоставляет роман с пародиями Орлова.

Уже при перечислении названий (которое вместо заголовка открывается рецензией) он помещает роман Булгарина между вышедшими в том же году сочинениями Орлова[972], чтобы тем самым дать понять: всех этих «Выжигиных» следует причислить к одному роду. Этот «плодовитый род» обязан своим необычным размножением успеху «Ивана Выжигина». По прошествии времени этот успех охотно объясняется «всеобщим современным пристрастием к роману», но «Выжигин» – вовсе не роман (единственный настоящий роман русского автора – это «Юрий Милославский»). В действительности книга Булгарина оказалась столь успешной лишь потому, что она подходила широкой русской публике, т. е. была точно так же плоха, как и вкус читателя. И поэтому ей так легко подражать. Теперь одновременно появляются сразу три сына Выжигина: Игнат, Сидор и Пётр. С ними обстоят дела как с тремя сыновьями в сказке: первые двое – смышлёные и расторопные парни, делавшие честь своему отцу, третий – круглый дурак. С отцом у него нет ничего общего. (Следует краткое, утрирующее и пародирующее, изложение содержания «Петра Выжигина».) Пётр – ни настоящий Выжигин, ни русский. (Чтобы доказать это, перечислен ряд неверных сведений из русской истории и о русских народных обычаях). Всё завершается полемическим анализом «Родословной», предмет которого – «достойный мавзолей славного мужа, которого век был так шумен и так краток!»[973]

Друзья Булгарина не могли без возражений согласиться с такой насмешкой. В журнале «Сын Отечества», связанном тогда с «Северным Архивом» Булгарина, Греч опубликовал антикритику.

В резких тонах он упрекает «Телескоп» в «безвкусице, бессодержательности, вульгарности выражения, клевете» и т. д. и, напротив, защищается от нападений «журналистов» на автора, пользующегося «вниманием высших личностей в государстве» и уважением заграницы. Не менее резкой и личной, чем критика в адрес «Телескопа», оказалась полемика против «глупейших, не имеющих никакой ценности книг, вышедших в Москве и написанных неким A. Орловым». Затем Греч «опровергает» отдельные детальные возражения «Телескопа» и снова хвалит «Ивана Выжигина». Но эта похвала Греча, прозвучавшая в 1831 г., разительно отличается от его первых слов одобрения в анонсе 1829 г. В качестве нового аргумента Греч может теперь привести успех продаж. И он будет важнейшим, более того, почти единственным аргументом. «Семь тысяч экземпляров!» – такое число доказывает качество книги, объясняет зависть критиков и показывает, как роман Булгарина пробудил интерес читателей, в результате чего он проложил путь другим русским романам. Но теперь, помимо этого момента успеха, похвала Греча куда более сдержана. В 1829 г. он ещё говорил о неповторимости, новизне и образцовом характере. На сей раз недвусмысленно сказано следующее: Я не говорю, что в нём всё совершенно, что он – образцовое и неповторимое произведение, но в современном положении нашей литературы этот роман – относительно приятное и полезное явление.

И «Выжигин» интерпретируется уже не как «панорама» всех социальных слоёв, а только как изображение «среднего сословия». И в качестве особой заслуги ему зачитывается, что читают эту книгу как раз «средний и низший класс». Следовательно, даже самый ревностный панегирист Булгарина тем временем оценивает «Ивана Выжигина» куда более критично, чем всего два года назад. Но тон его выступлений против Орлова и критиков резок и личностен до заключительной фразы о том, что Булгарин, собственно, вовсе не нуждается в защите, так как «у него в одном мизинце более ума и таланта, нежели во многих головах его рецензентов»[974].

Ответ в «Телескопе», написанный Пушкиным и подписанный псевдонимом Косичкин, был не менее острым и личностным, даже если Пушкин и прибегал преимущественно к пародии и иронии.

Уже название «Торжество дружбы или Оправданный Александр Анфимович Орлов» представляет собой иронически-пародирующий намёк на повторные взаимные «дружеские услуги» и «оправдания» Греча и Булгарина. Пушкин воздаёт этой дружбе двух журналистов, как и большим заслугам Булгарина, безмерную хвалу. «Опровержения» Гречем ошибок в деталях перечислены и подвергнуты осмеянию, с другой стороны, сетования Греча на то, что объект нападок «ничего не сделал» своему ненавистному критику, манера критики выражаться позорно безвкусная, будучи обращённой против нападок Греча на Орлова, «друга» Пушкина-Косичкина. В конце концов продано уже 5 тыс. экземпляров этих «глупых ничего не стоящих книг», и у простых читателей (которые только и читают «Выжигина») они по меньшей мере точно так же популярны, как «Выжигин» самого Булгарина. Будь он длиннее, приглаженнее и «более философским», истории Орлова оказались бы живее, интереснее, поэтичнее. Конечно, Булгарин «гений», а именно в изображении имён со значением, но ещё большему, чем у Орлова, успеху «Выжигина» он обязан единственно хвале авансом, которую воздали его друзья и собственные журналы. У Орлова таких не было. Если Греч пренебрежительно полагал, что, как слышно из Москвы, издатели платили за рукопись Орлова только 20 рублей, то существенно порядочнее самому прикарманить 20 рублей и обеспечить другому прибыль в 2000, нежели получить 30000 рублей и за это ввергнуть издателя в просто отчаянную ситуацию, о чём можно услышать из Петербурга. И точно так же лично резка (с прямым намёком на биографию Булгарина) защита Пушкиным Москвы, над которой насмехается Греч: петербуржцу не следовало бы оскорблять этот подлинно русский город, который уже «пострадал 1612 году от поляков, а в 1812 году от всякого сброду»[975].

Полемика обострилась до такой степени, стала столь оскорбительной и угрожающей, что Греч и Булгарин предпочитали избегать прямого ответа. Вместо этого они прятались за «Новым Выжигиным» Гурьянова. Уже № 185 «Северной Пчелы» цитировал данное Гурьяновым сравнение подражателя «Выжигина» с товарами, которые продавались под неправильным фирменным знаком и хвалил «Нового Выжигина» за то, что он не является оскорбительно грубым «in Orloffs Manier» (в манере Орлова. – Прим. пер.)[976]. Затем в своём № 201 «Северная Пчела» поместила более подробную рецензию на книгу Гурьянова.

Рецензент признаёт, что он приступил к чтению, настроившись заранее весьма отрицательно потому, что этот вид дешёвых изданий московских книготорговцев «15-го класса» (намёк на введённую Петром I в 1722 г. «Табель о рангах», согласно которой низшим гражданским чином был коллежский регистратор, имевший 14-й класс. – Прим. пер.) всегда внушает ему ужас, и он опасался, что речь идёт снова о подражании «блаженному Орлову». Но он дал себя переубедить; книга занимательна, верно описывает нравы мелкого купечества и поэтому есть все основания всем рекомендовать её с чистой совестью[977].

Но «Телескоп» сразу же подхватил и сделал объектом нападения даже это осторожно-косвенное возражение. Уже в его следующем номере появилось продолжение полемики Пушкина[978].

Её заголовок «О мизинце господина Булгарина и о прочем» опирается на заключительные слова Греча в «Сыне Отечества» и содержит в себе вопрос, кто же подразумевается под глупым рецензентом. Пользуясь случаем, Пушкин в своей полемике иронически проходится по различным критикам «Выжигина» и приходит к выводу, что только он, сам Косичкин, и может быть таковым. Его тон при этом становится заметно агрессивнее. Если Орлов «блажен», то только потому, что он обладает чистой совестью и «не станет завидовать ни богатству плута, ни чинам негодяя, ни известности шарлатана!!!» Он, Косичкин, ожидал, что его однократного выступления в пользу Орлова будет достаточно, но «Северная Пчела» продолжила полемику, пусть даже робко. Ему, как он надеется, не придётся ещё раз высказываться на сей счёт, но на всякий случай объявляет о существовании романа, который готов в рукописи и пойдёт в печать, если этого потребуют «обстоятельства». В заключение следует «краткое изложение содержания» этого романа. Название гласит: «Настоящий Выжигин. Историко– нравственно-сатирический роман XIX века». И названия глав открывают, что этот «настоящий Выжигин» представляет собой ничто иное, как очень ядовитую сатиру на собственную биографию Булгарина[979].

Булгарин и Греч должны были знать, кто скрывался за именем Косичкина[980]. И они должны были быть в состоянии определить, что произошло бы, если Пушкин осуществил свою угрозу и действительно пустил в обращение сатиру на компрометирующее прошлое Булгарина. Поэтому они отказались от ответа и прекратили дискуссию о «Выжигине». Вскоре вслед за тем надолго умолкли также критики «Выжигина», авторы пародий и подражатели.

Напечатанный в 1832 г. роман Г. Симоновского «Русский Жиль Блаз, похождение Александра Сибирякова, или Школа жизни» можно лишь косвенно связать с романом Булгарина[981].