Через щель в занавесках Ронвен увидела пламя; посмотрев на тени, она глубоко вздохнула. Он ушел, а вместе с ним исчезли его гнев и отчаяние. Она с облегчением уткнулась лбом в колени, чувствуя, как волосы падают на плечи. Может быть, это было всего лишь предупреждение, может быть, ей следует отправить Элейн письмо, чтобы та вернулась в Уэльс? Ронвен закрыла глаза и позабыла о всех тенях, которые плясали возле служанки, снова уснувшей после того, как огонь окончательно разгорелся.
На другое утро замок Честер бурно обсуждал новости. У королевы Шотландии случился выкидыш, так что граф и графиня немедленно выезжают в Шотландию и не вернутся в Честер до самой осени.
Ронвен выслушала эту новость, поджав губы. Она проснулась довольно поздно и пропустила мессу, что было в порядке вещей. Ничего не съев, она выпила чашку разбавленного вина, которое принесла ей одна из служанок. Значит, Элейн уехала на север, не прислала ей письма и не велела послать за ней, чтобы Ронвен могла присоединиться к свите. Голова у нее болела. Ронвен взялась за вышивание, к которому обычно прибегала, чтобы чем-нибудь занять себя, и отрешенно отправилась в комнату женской прислуги. После холодной ночи на улице светило теплое весеннее солнце; в городе за стенами замка начинался новый день, и жизнь кипела вовсю. Раздавались крики, визг, смех, звучала музыка, слышался грохот обитых железом колес проезжающих повозок, а скот уже был загнан в закут возле церкви святого Иоанна и ждал, когда его отвезут на рынок. Остальные женщины работали на улице, и Ронвен была одна. Она устроилась у окна, так чтобы солнечный свет падал на ткань, лежавшую у нее на коленях. Взяв иголку, она начала расшивать кусок темного шелка.
«Передай ей послание». Эти слова прозвучали у нее в голове так ясно и четко, что Ронвен решила, будто кто-то их сказал вслух. «Скажи ей…» Она медленно отложила вышивание, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.
– Кто здесь? – В тишине ее голос звучал тонко и пронзительно.
Ответа не было.
Ронвен подумала об Элейн. Может быть, сейчас она уже отправлялась в долгую поездку на север. Теперь ее уже не вернуть; никакое сообщение, каким бы срочным оно ни было, уже не смогло вернуть ее в Гвинед. Ронвен передернуло. Послание Эиниона предвещало что-то недоброе; неужели он хотел о чем-то предупредить Элейн? Ронвен закрыла глаза.
«Скажи ей…» Сейчас эти слова звучали не так четко, они все затихали и терялись в ее сознании. Может быть, ей это все показалось?
– Она не вернется! Она не может вернуться! – закричала она в полумрак. – Разве ты не видишь? Она должна ехать с ним. Она больше не принадлежит нам.
IV
Замок Данфермлайн. Июнь 1233
Наконец лодки и паромы перевезли их через широкую сверкающую гладь реки Форт, и они увидели вдалеке старый Данфермлайн, замок короля Малкольма, рядом с которым на фоне неба вырисовывался силуэт церкви аббатства. Элейн посмотрела на Джона. Лицо его побледнело, выдавая усталость, но взгляд оставался ясным и задорным. Крепко держа в руках украшенные вожжи, он поднял глаза высоко в небо, туда, где над главной башней крепости развевалось огромное знамя с гербом – стоящим на задних лапах шотландским львом на золотом поле.
Сначала они долго ехали на восток – из Йорка в Норталлертон и Дарлингтон, а потом в Дарэм и Ньюкасл. Затем они пересекли реку Твид в Бервике и, наконец, оказались в Шотландии, радуясь каждой пройденной миле. Наконец ворота замка широко распахнулись, приглашая их, и, пока супруги подъезжали, они слышали, как затрубили, сообщая об их прибытии, герольды.
В ожидании встречи Элейн была охвачена сильным волнением, но вот они наконец спешились на внутреннем дворе и направились в зал для приемов, где их ждали, стоя рядом, король и королева Шотландии. Элейн с сочувствием смотрела на свою тетю, стараясь отыскать в изящной, хрупкой женщине, стоявшей чуть поодаль от своего мужа и одетой в черное, схожесть со своей матерью. Джоанна была уставшей и бледной, и даже плащ не мог скрыть ее болезненной худобы. Она совершенно не походила на свою сводную сестру; общими у них были только глаза, горящие глаза Плантагенетов, сверкающие на красивом лице. Сейчас эти глаза пристально смотрели на Элейн, и та испуганно осознала, что их взгляд был далеко не дружелюбным.
Она поспешно отвела взгляд и стала рассматривать короля, когда у нее внезапно перехватило дыхание. Она узнала его! Именно это лицо тысячу раз являлось ей в видениях. Александр был так же высок, как и Джон, с блестящими золотистыми волосами и такой же бородой. Он был широкоплеч, его плащ не скрывал этого. Джон поклонился королю; тот сошел со своего возвышения и похлопал кузена по плечу.
– Ну вот ты и привез к нам свою жену. – Сказав это, он уже протягивал ей руки. Элейн осторожно взяла их, чувствуя, что ее руки отчаянно дрожат. Все еще потрясенная и задыхающаяся, она присела в глубоком реверансе, не сводя глаз с его лица, потрясенная великолепным обликом этого человека. Он на самом деле был человек из ее видений, и к тому же самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо видела.
– Ну, племянница, как вам нравится Шотландия? – мягко спросил он, после чего приподнял ее и поцеловал в щеку. – Надеюсь, в твоем обществе твоя тетя повеселеет, а то последние несколько недель ей было очень тяжело. – Король посмотрел на Элейн с нескрываемым восхищением, и она в свою очередь тоже почувствовала к нему расположение. Но вдруг выражение его лица изменилось. – Я знаю вас, – хрипло сказал он. – Пресвятая Дева Мария, я откуда-то уже знаю вас. – Король резко покачал головой: минутное видение прошло.
– Кузен, – сказал он, обернувшись, – почему ты умолчал о том, что графиня так красива? Теперь во всей Шотландии не останется ни одного настоящего мужчины, который бы не влюбился в нее. – Некоторое время он не отводил от нее глаз; на лбу его легла небольшая складка. Затем король сел в кресло, приглашая гостей сесть рядом и предлагая вина, чтобы они восстановили силы.
Элейн села, по-прежнему дрожа. Значит, он тоже это почувствовал, но как такое могло случиться?
Эта вспышка эмоций уступила чувству вины. Как она только могла вести себя так по отношению к Джону? Элейн взглянула на мужа и увидела, что он совершенно расслабился, подпав, как и она, под обаяние короля. Рядом с ней тихо сидела королева, замкнувшаяся в своем горе и знавшая то, что знал каждый в этом огромном зале: граф Честер приехал сюда как единственный наследник престола. Она не смогла родить королю ребенка и, несмотря на все заверения придворных в том, что она сможет забеременеть снова, все знали, что шотландскому королю не суждено иметь сына.