А люди беспомощно толпились вокруг, глазели и переговаривались, как будто это еще один из аттракционов Лас-Вегаса. Откормленные бабы в гротескных пляжных сарафанах, их отпрыски с крысиными мордочками, их преуспевающие мужья…
Кто-то нацелил на него фотоаппарат. Лаки разъяренным зверем набросилась на него, вцепилась в камеру, вырвала из его потных рук и шмякнула об асфальт, вопя: «Мразь! Мразь! Мразь!»
Буги еле оттащил ее от ошарашенного туриста, и она рухнула на колени, приподняла голову Марко, прижала к себе.
И все это время из него вытекала кровь. Медленно… неудержимо… безвозвратно…
— Я люблю тебя, малыш! Люблю тебя! Люблю! — словно это заклинание могло вернуть его к жизни.
— Он умер, Лаки, — мрачно сказал Коста. — Умер.
— Отстань, мать твою! — заорала она с перекошенным от боли лицом. — Убирайся! Он выкарабкается! Все будет хорошо!
Полиция и «скорая помощь» прибыли одновременно.
— Нужно немедленно отвезти его в больницу! — кричала Лаки. — Прошу вас! Скорее! Дорога каждая минута!
— Он мертв, мисс, — врач «скорой помощи» положил руку ей на плечо. Лаки гневно стряхнула ее.
— Как вы можете так говорить? Вы еще ничем не попытались помочь!
Лаки видела Марко таким, каким он был с ней этой ночью. Она не воспринимала инертное тело на асфальте, не замечала, что у него разбита половина лица — только кровь да кости. Не видела лужи крови под ним.
Появился детектив в сопровождении нескольких копов. Он давал указания, взывал к толпе, чтобы расступилась, выкликал свидетелей.
— Это кто такая? — спросил он. — Оттащите ее от жертвы и разберитесь, в чем дело.
Молодой полицейский поспешил выполнить приказ. Когда он попытался оторвать Лаки от трупа, она так больно саданула его, что он отключился.
Тогда вперед выступил Буги. Несмотря на обманчивую хрупкость, он был силен и тверд, как сталь. Он полуоттащил, полуотнес ее в отель.
А потом все перемешалось. Лаки видела одно огромное, слепое пятно, в котором копошились чьи-то лица, фигуры, голоса. Она словно удалилась туда, где никто не мог ее потревожить. Удалилась в безымянный мир, где уже побывала однажды — после смерти матери.
Через сутки она очнулась в частной клинике. Открыла глаза и грубо спросила:
— Где это я? Какого черта?
С кресла вскочила клевавшая носом сиделка.
— О, мисс Сантанджело!.. Одну минуточку! — и опрометью кинулась из палаты.
Лаки села и ощупала себя всю. Ей показалось, что она попала в аварию. Память вернула ее назад, к открытию «Маджириано». Энцо. Коста. Марко. Уоррис Чартерс. Дарио. Полный зал звезд… Ей припомнился весь этот чертов банкет, а потом — провал.
В комнату вбежал врач.
— Как я здесь оказалась? — требовательно спросила Лаки. — Я что, угодила в автокатастрофу?
— У вас был нервный шок, мисс Сантанджело. Вам дали снотворное. Сейчас приедет мистер Зеннокотти, он вам все объяснит.
Приехал Коста. Объяснил…
И вот теперь, два года спустя, Мартин Гей и эта пластинка «Что происходит?» заставили ее заново пережить весь этот ужас.
Лаки разрыдалась. Тогда она жаждала мести, но месть не принесла успокоения. Что толку — все равно с ней больше не будет Марко, ее Марко, к которому она всегда могла обратиться за помощью и советом. Марко, от которого так сильно зависела. Она добилась многого, но только ему было под силу управлять двумя отелями сразу.
Конечно, Энцо Боннатти — просто чудо! Он лично подобрал двух самых лучших сотрудников на роль управляющих. Ко времени ее выписки из клиники они уже вкалывали вовсю. Это ее устраивало. Ей не хотелось задерживаться в этом городе азартных игр. Хотелось вернуться в Нью-Йорк. Лаки от всей души поблагодарила Энцо и попросила некоторое время присматривать за ходом дел.
— Какой разговор! — откликнулся он. — Делай все, что тебе нужно, Лаки. Мои ребята со всем управятся. Мы огребем кучу денег!
Он также счел своим кровным делом найти убийцу Марко. И через две недели известил ее.
— Мы вышли на убийцу — гнусного недоноска, который затаил злобу после проигрыша. Завтра увидишь в утренних газетах.
И Лаки прочла, что некий мистер Мортимер Сорис заживо сгорел в своем автомобиле — обыкновенный несчастный случай.
— Эта сволочь подохла медленной, мучительной смертью, — сообщил Энцо.
Он был неиссякаемым источником энергии. Вскоре после смерти Марко Лаки стали обуревать мрачные мысли о братьях Кассари и их угрозе прибрать к рукам «Маджириано». Энцо пообещал и об этом позаботиться. И уже через несколько недель уведомил ее:
— Рудольфо Краун, оба Кассари и еще несколько пайщиков больше не являются таковыми — я выкупил весь отель.
Лаки была довольна, но все еще не испытывала интереса к делам. Особенно в Лас-Вегасе. Ей не хотелось бывать в местах, связанных с Марко.
Деньги от «Миража» продолжали регулярно поступать. Работала сеть курьеров, которые вывозили оттуда мешки денег в разные города, где эти деньги отмывались, легализировались, а затем вливались в одно из предприятий Сантанджело. Точно так же ручеек денег тек от «Маджириано», пока в один прекрасный день Энцо не вызвал Лаки в свой особняк на Лонг-Айленде.
— У меня для тебя новость. Я занялся одной сделкой, которая в будущем сулит огромные деньги. Для этого мне понадобились доходы от «Маджириано». Ты мне доверяешь, малютка Лаки?
— Вполне.
Чего нельзя было сказать о Косте. Он сразу пришел в ярость. Когда дело касалось денег, Коста был склонен подозревать всех и каждого. По его мнению, Лаки подчас проявляла безответственность. Джино никому не доверил бы свои деньги, даже такому старому, испытанному другу, как Энцо. Лаки была слишком молода и не понимала, какой соблазн таит в себе каждый доллар.
— А, брось! — отмахивалась она. — Это же Энцо! Он мне почти что отец. И ты станешь утверждать, что он способен обокрасть меня? И потом, он же не забирает эти деньги, а вкладывает. Мы сможем в любой момент получить их обратно. Без проблем!
Мартин Гей… Песни… Воспоминания… Открывшаяся рана памяти.
Господи! Она так любила Марко! Почему же запретила себе вспоминать о нем?
Вернулся Стивен — в линялых джинсах «Леви» и хлопчатобумажной рубашке. Черные волосы влажны, ноги босы.
— Вы выключили чайник? — он внимательно вгляделся в нее и забеспокоился. — Эй! Вы плохо себя чувствуете?
Лаки перестала плакать. Она вдруг почувствовала облегчение, словно тяжкая ноша свалилась с плеч.
— С какой стати? Прекрасно! — и потерла под глазами, чтобы стереть потекшую тушь. — Просто эта пластинка всколыхнула давно забытое…