Раздался щелчок дверного замка. Андрей ушел. Боже! Я осталась наедине с этим зеленоглазым мужчиной, который буквально прожигал меня своим яростным взглядом. Желваки на его щеках нервно дергались. Опустив взгляд ниже, я заметила, как Женя сжимает и разжимает кулаки. Сглотнула ком в горле, мешающий нормально дышать.
— Что? Депортировали? — сузив глаза, произнес Колосов, и в его голосе прозвучала… ненависть?
Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с накатившей паникой. Да! Это именно то, чего я боялась. Гнев! Злость! Ненависть! Целый букет отрицательных эмоций, от которых мороз по коже. Но уж лучше так, чем полное равнодушие. Когда я снова осмелилась взглянуть на Женю, тут же об этом пожалела. Он иронично изогнул бровь и усмехнулся:
— Только не говори, что в данный момент в Париже проснулся какой-то француз и ищет тебя по всей квартире.
Что? Что он несет? Он хочет меня добить? Блин, Алина, скажи хоть слово в свое оправдание. А оно у меня есть?
— Жень… — Я устало опустила голову набок и тяжело вздохнула, при этом почувствовав запах его парфюма. Ничего не изменилось. Он по-прежнему кружит мне голову и вырубает мозг. Не имея сил бороться с собой, я опустила взгляд на Женины губы, а затем снова посмотрела ему в глаза. Колосов заметил, и его лицо мгновенно приняло жесткое выражение.
— А знаешь… — холодно произнес он. — Мне абсолютно все равно.
Женя прошел мимо меня, а я тупо смотрела ему вслед. Его слова словно поставили на сердце клеймо. Вот так! Вот и все! Встретились — разбежались. Он меня ненавидит. И ему «абсолютно все равно»: что со мной, как я жила все эти годы?.. Я отлично понимаю, что сама в этом виновата, но все равно слишком сложно смириться с горькой реальностью. Лучше бы вообще не приезжала. В голове, словно молотком, отбивали его слова, брошенные напоследок. Как больно! Душа готова была разорваться на части от этой небрежной фразы, пропитанной открытой неприязнью.
Пытаясь сдержать слезы, я зашла в кабину лифта и спиной прислонилась к стене. Мой взгляд сразу же упал на Колосова, который стоял у двери Милы и держался за ручку, не торопясь ее повернуть. Его голова была опущена, плечи тяжело вздымались. Не думала, что эта встреча станет такой тяжелой, такой изматывающей, такой… душераздирающей.
В тот момент, когда двери лифта уже закрывались, Женя со всей злости ударил кулаком о стену, круто развернулся и, сделав пару шагов, протиснулся внутрь кабины. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Он встал справа от меня, руками сжимая поручни за своей спиной. А я нервно теребила в ладонях свой несчастный телефон. Женю нисколько не смутило то, что я стою и пялюсь на него. Я прошлась взглядом по его лицу, волосам, вспоминая их на ощупь, мысленно провела пальцем по губам… Посмотрела в его глаза, и прикусила губу, борясь с желанием подойти ближе, прижаться к нему, утонуть в его объятиях. Прошло почти пять лет, но я до сих пор помню, насколько крепкими они бывают… головокружительными.
Он изменился. Больше нет той игривой усмешки, нет того раздевающего взгляда, который плавил мое тело на расстоянии. А его глаза? Господи, когда-то я в них просто тонула. А теперь боюсь сгореть. Слишком много ярости в них, слишком много ненависти.
Женя вдруг нахмурился, и его взгляд резко переместился с моего лица на мои руки, которые продолжали мучить сотовый и ключи от машины.
О, Боже! Он что ищет кольцо на пальце? В голове возникла мысль проверить то же самое и у Колосова, но его руки, к сожалению, находились за спиной. Да, и глупо это все — мужчины ведь часто не носят обручальные кольца.
Лифт приехал на первый этаж. Двери раскрылись. Но мы не замечали ничего вокруг: я с завистью думала о тех девушках, которые теперь согревают его ночами, с сожалением вспоминала нашу последнюю встречу и проклинала себя за тот шаг, который решила сделать, а Женя просто… молча ненавидел меня.
— Совсем вернулась? — бесстрастным тоном поинтересовался он.
— На месяц.
Он покачал головой и кинул взгляд на раскрывшиеся двери, которые в этот момент стали закрываться. Как же в этой кабине стало душно! Воздух словно наэлектризовался и посылал моему телу импульсы, которые пробирали до дрожи. Интересно, что он чувствует? Чувствует ли хоть малость того волнения, которое просто сжигает меня? И самое главное, чувствует ли он ко мне что-то еще кроме ненависти и злости? Помнит ли те чувства, которые когда-то назвал любовью? Боже, от этих вопросов можно сойти с ума.
— Как дела? — Сказав это, я скривилась, понимая насколько глупо задавать этот вопрос в нашей ситуации. Я совсем свихнулась! Стоило увидеть его, и крыша снова помахала мне ручкой.
То, что вопрос глупый, отметил и Колосов, с усмешкой приподняв бровь.
— Не поверишь, Строгая. Замечательно.
Обращается по фамилии. Впервые. Не акцентирует внимания на имени, показывает, что я для него никто. Даже не знакомая, не подруга сестры. Просто посторонняя.
— Замечательно, — повторила я за ним, машинально кивнув. Посмотрела на двери. Мы уже несколько минут на первом этаже, а я словно прилипла к полу. Женя скрестил руки на груди.
— Просто превосходно, — проговорил он, нервируя меня своим спокойствием.
— Потрясающе, — тупо согласилась я, понимая, что пора покидать замкнутое пространство. Слишком близко он стоит, слишком давно я мечтала вот о такой возможности просто увидеть его. Но как этого, оказывается, мало. Катастрофически мало! На меня, как на наркомана, напала ломка. Хочу немедленно прикоснуться к нему, почувствовать стук его сердца под своей ладонью.
«Только теперь я чувствую себя живым», — всплыла в голове фраза, сказанная Женей в ту ночь, которая полностью изменила мою жизнь.
Колосов продолжал пристально разглядывать меня. Ну, скажи, Женя, скажи же хоть что-нибудь, пожалуйста. Скажи, что ты чувствуешь, о чем думаешь. Скажи, что по-прежнему неравнодушен ко мне. Пожалуйста.
Он молчал.
Я опустила голову. Сделала решительный шаг вперед, нажала кнопку. Двери снова открылись, и я вышла из кабины, оставляя позади мужчину, которого так и не смогла за эти годы выкинуть из своего сердца.
Он не пошел за мной! Не догнал! Ему больше нечего мне сказать. Ему не интересна моя жизнь…
Уже сидя в машине, я позволила эмоциям взять верх: одинокая слеза скатилась по щеке, но я быстро ее смахнула. Он никогда не узнает, как мне было плохо все эти годы, как я жила воспоминаниями о коротких минутах счастья, никогда не узнает, что он подарил мне гораздо больше, чем свою любовь.
Я положила руки на руль и уронила на них голову. Время не лечит, оно просто блокирует боль. По возвращении в Париж мне снова придется жить воспоминаниями, которые изо дня в день будут медленно меня убивать.