Над континентом вновь заговорили пушки, и Наполеон повел свои армии триумфальным маршем по столицам Европы. Упоенный победами завоеватель провозгласил: «Сверните карту Европы – в предстоящие десять лет она не понадобится». Призрак смерти стоял за его плечом, оскалившись в улыбке. Страдали народы, гибли люди. Наших мужчин убивали на всех широтах земного шара. А я убивала время, пытаясь заглушить мучительную тревогу в сердце за того единственного, кто значил для меня все. Я молила Бога, чтобы он вернул его мне живым.
После некоторых раздумий я решила принять давнее предложение Джереми и отправиться в путешествие. Мрачное величие Шотландии, нежные красоты Уэльса – вся английская история, изучению которой я посвятила столько времени в Маунт-Меноне, теперь разворачивалась перед моими глазами. Я готовилась к визитам в различные части страны столь же тщательно, как и королева Англии, которая носила то же имя, что и я.[29] Отправляясь на юг, я решила не заезжать в Кент и Суссекс, поскольку в этих графствах многие места будили во мне волнующие воспоминания, одновременно сладостные и горькие. Более привлекательным мне показался путь на юго-запад. Там я увидела поместье с воротами, на столбах которых был начертан тот же девиз, что и на кольце, бережно хранившемся в моей коробке с драгоценностями. Тогда мне захотелось, чтобы Дэвид был старшим в линии наследования, но потом я обрадовалась, что это не так, поскольку иначе он никогда не связал бы своей судьбы с девчонкой с Рыбной улицы. Я отправилась в Лайм-Реджис, где его отец практиковал право. Дэвид провел там детство, и я попыталась представить его маленьким мальчиком, но у меня ничего не получилось. Мне пришло в голову, что я не знаю даже, какого цвета у него были в детстве волосы, хотя, судя по его реакции на светлые волосики Артура, он был брюнетом с ранних лет.
Устав в конце концов от того, что мне не с кем было поделиться переполнявшими меня впечатлениями – Белль, как и многие другие коренные лондонцы, мало интересовалась Англией за пределами столицы, – я возвратилась домой, где нашла всех в добром здравии. Артур уже ходил, а вернее, неловко переваливался с ножки на ножку. Что же касается Джереми, то таким целеустремленным и дружелюбным я его уже давно не видела.
Не успела я вернуться, как он, наспех поздоровавшись, с ходу предложил:
– Мне хотелось бы, Элизабет, чтобы ты совершила еще одно путешествие – на сей раз со мной.
– Куда же это? – изумилась я, поскольку легче было вызвать землетрясение, чем вытащить Джереми из Лондона.
– В Вустершир, где ты еще не успела побывать, – ответил он.
– И зачем же это, интересно, тебе понадобилось в Вустершир, тем более в такое время года? – В мою душу закралось жуткое подозрение, поскольку было уже начало октября. – Надеюсь, речь не идет о каком-нибудь твоем новом «дельце»?
На сей раз он уклонился от ответа.
– Человек, которого я намереваюсь посетить, – сын одного из моих старинных друзей, еще со школьных лет. – Мысль о том, что Джереми когда-то был школьником, показалась мне настолько забавной, что я на несколько секунд упустила нить разговора. – Более трех лет назад Ричард потерял жену, оставшись с единственным ребенком. Он дал ей обещание не жениться в течение пяти лет или до тех пор, пока не найдет женщину, которая беззаветно полюбит их ребенка. Будучи человеком слова, он соблюдает свое обещание, однако я очень обеспокоен, видя, чего это ему стоит. Ричард – мужчина на зависть всем, но ему нужна женщина. Причем я говорю не о чисто физической потребности, хотя, Бог весть, может быть, и это тоже имеет немалое значение. В общем, это типичный хлопотун – лучшего слова мне просто не приходит на ум. Ему нужно постоянно с кем-то делиться, заботиться о ком-то и самому испытывать заботу со стороны близкого человека. А сейчас он живет в бедламе, где нет никого, кроме ребенка, слуг и чудаковатого священника, который, кажется, весьма неблагоприятно на него влияет. Он целыми днями торчит дома и много пьет. Если дело пойдет так и дальше, он попросту угробит себя. Но это слишком хороший человек, чтобы я мог просто наблюдать со стороны, не пытаясь чем-то помочь ему.
– До чего же ты умен, дорогой мой Джереми, – промурлыкала я. – Так что же меня ожидает? Похоже, мне суждено стать его экономкой, гладить его по хмельной головушке и прыгать в кровать по его первому знаку, так что ли? Что ж, спасибо тебе, – тут я уж не могла сдержаться, – но меня подобные предложения не интересуют!
– Ну и каковы же твои планы? – Джереми внезапно сменил направление разговора.
– Никаких планов у меня нет, – ответила я холодно. – Просто живу и жду.
– Не иначе, Прескотта. И сколько же, по-твоему, тебе его ждать? – Он говорил точно тем же холодным и суровым тоном, что и я.
– Столько, сколько понадобится, – парировала я.
– Если быть честным до конца, Элизабет, я ни капли тебе не верю. – Джереми бросил на меня быстрый взгляд из-под насупленных бровей. – Чтобы ты сидела в своей лондонской раковине Бог знает сколько лет подобно раку-отшельнику, ожидая, когда к тебе вернется Прескотт, если вернется вообще… Я не верю, что ты способна на это. Если Ричард – мужчина, которому позарез нужна женщина, то ты, черт возьми, – женщина, которая не может жить без мужчины.
– Благодарю тебя, но смею надеяться, что я сама прекрасно разберусь во всем. – Меня понемногу начала разбирать злость. – Мне уже надоело отдаваться каждому встречному Тому, Дику и Гарри лишь потому, что ему нужна баба, тем более по твоей рекомендации.
– Отдаваться! – иронично буркнул Джереми. – Да ты ни одному мужчине, за исключением Прескотта, не отдала ничего, не вытребовав себе взамен вчетверо больше. Кстати, и насчет Прескотта я очень сомневаюсь.
– Да как ты смеешь! – вскричала я в порыве ярости. – Разве можешь ты назвать хоть что-нибудь, что я получила от мужчины незаслуженно?
– Что ж, если ты до сих пор не знаешь, то позволь просветить тебя, – ехидно произнес Джереми. – У Картера ты научилась нежной страсти – нет уж, не отрицай этого! – и цивилизованному поведению. Сэр Генри наполнил твой ненасытный ум всяческими полезными познаниями, а Чартерис и Спейхауз, между прочим, обеспечили в финансовом отношении тебя и твоего ребенка. Возможно, ты думаешь, что отдала им слишком многое. Однако на деле ты взяла у них гораздо больше. Этот мир устроен так, что в нем нельзя бесконечно брать и купаться в счастье, не давая ничего взамен. Прескотт – тот не лучше тебя. Он отдает себя только тебе и никому больше. Думаю, он вообще никому ничего не дал в своей жизни. Когда вы остаетесь вдвоем, то изо всех сил пытаетесь отгородиться от внешнего мира – он, видите ли, вам не нужен. Однако тебе следует усвоить раз и навсегда: ты живешь в этом мире и не можешь от него спрятаться, в особенности когда рядом с тобой нет возлюбленного. Ты в целом неплохой человек, Элизабет, тебя нельзя назвать хапугой, но ты эгоистка и с возрастом становишься все черствее и эгоистичнее.