Читать интересную книгу Дьявольский вальс - Джонатан Келлерман

– Может быть. Она сказала, Кэсси спит с часу до двух, Чип в этот день с двенадцати до двух дает уроки, так что для интрижки лучшего времени и придумать нельзя. К тому же спальня пахла дезодорантом.

– Маскирующим запах любви, – закончил Майло. – А ты никого не видел? Какие-нибудь машины выезжали с улицы?

– Всего-навсего спец по бассейнам, смывающийся с подъездной дороги соседнего дома. О, черт, не думаешь ли ты, что это был он?

– Конечно, думаю, – засмеялся Майло. – Я всегда думаю о людях самое худшее. – Опять смех. – Бассейнщик. Вот тебе и типичная калифорнийская интрижка.

– Он был у соседей, а не у нее.

– Ну и что? Ничего необычного в том, что эти парни обслуживают несколько бассейнов в квартале, а раз это так далеко от города, он может заниматься всем этим чертовым участком. Способов великое множество. А у Джонсов есть бассейн?

– Да, но он был покрыт пластиком.

– Ты рассмотрел мистера Хлоризатора?

– Молодой, загорелый, волосы собраны в хвост. На его грузовике было написано: "фирма по обслуживанию бассейнов «УЭЛЛИБРАЙТ». «Брайт» написано не по правилам.

– Он видел, как ты подъехал?

– Да. Он притормозил, высунул голову и уставился на меня, потом широко улыбнулся и показал мне большой палец.

– Настроен дружески, да? Даже если он только что занимался с ней любовью, возможно, он не единственный. Там, в армии, она не была монашкой.

– Как ты узнал об этом?

– Это было нелегко. Армия скрывает свои дела просто из принципа. Чарли потратил много времени, пытаясь проникнуть в ее файл, но так ничего и не добился. В конце концов я проглотил свою гордость и позвонил полковнику – исключительно ради тебя, парень.

– Весьма благодарен.

– Ну да... К его чести, этот индюк не злорадствовал. Сразу соединил меня с незарегистрированным телефоном. Нечто вроде архива. Никаких подробностей, только фамилия, звание, номер и обозначение статьи увольнения из армии. Но мне повезло: я попал на офицера из архива, который служил в армии одновременно со мной, и убедил его позвонить в Южную Каролину и найти кого-нибудь, с кем я мог бы переговорить. Он отыскал женщину-капитана, которая была капралом тогда, когда Синди была рядовым пехотинцем. Она отлично помнила Синди. Похоже, наша девица была в казармах у всех на языке.

– Эта база исключительно женского состава. Значит, мы говорим о лесбиянках?

– Нет. Она развлекалась в городе, обычно во время увольнений, в местных барах. Все закончилось, по словам капитана, когда Синди связалась с группой подростков и один из них оказался сыном местной шишки. Она заразила его гонореей. Мэр города нанес визит командующему базой, и – всего хорошего. Жалкая историйка, а? Это имеет какое-то отношение к твоему Мюнхгаузену?

– Беспорядочность в связях не является типичной для синдрома, но если рассматривать ее как еще одну форму привлечения внимания, то, думаю, да. Кроме того, у Мюнхгаузенов часто наблюдается кровосмешение в детском возрасте, и сексуальная свобода может быть другой реакцией на это. Но вот что совершенно определенно соответствует синдрому, так это раннее знакомство с серьезной болезнью, а с серьезным заболеванием Синди познакомилась раньше гонореи. Вырастившая ее тетя оказалась диабетиком.

– Нарушение содержания сахара. Интересно.

– Подожди, есть еще много занятного.

Я рассказал ему о том, что нашел инсуджект и показал его Синди.

– Я подумал, что это может оказаться той очной ставкой, которую мы все время ожидали. Но Синди не проявила ничего похожего на чувство вины или беспокойство. Только удивилась по поводу того, что цилиндры лежали у нее под умывальником. Сказала, что это остатки от лекарств ее тети и до сего момента она считала, что выбросила их, когда убиралась после тетиной смерти в ее доме. Но на коробке не было пыли, так что, возможно, это еще одна ложь.

– Когда умерла тетушка?

– Четыре года тому назад. Доктор, которому присылались образцы, был лечащим врачом и начальником тети.

– Как его зовут?

– Ральф Бенедикт. Черт возьми, из всего того, что я знаю о Синди, можно заключить, что именно он и есть ее таинственный любовник. Кто лучше сымитирует различные болезни, как не врач? И нам известно, что Синди интересуют мужчины намного старше нее – за одного такого она вышла замуж.

– Но и помоложе тоже.

– Ага. Но в этом есть смысл, согласен? Доктор-любовник? Бенедикт может снабжать ее лекарствами и инструментами. Учить имитировать болезни.

– Но каковы его мотивы?

– Истинная любовь. Он рассматривает детей как помеху, желает избавиться от них, чтобы Синди принадлежала только ему. Возможно, вдобавок к этому с некоторым количеством деньжат Чипа; Как врач, он должен знать, как все устроить, он знает, как быть осторожным. Ведь смерть в одной семье двоих детей – причем второй умирает сразу после первого – кажется весьма подозрительной, но если причины смерти были разными и обе выглядели обоснованными с медицинской точки зрения, то почему бы не попробовать?

– Ральф Бенедикт, – повторил Майло. – Я проверю в медицинском совете.

– Синди выросла в Вентуре. Он все еще может жить там.

– Как называется компания, которая прислала ему эти цилиндры?

– «Холлоуэй медикал». Сан-Франциско.

– Посмотрим, что и когда ему еще присылалось. Цилиндры – они как пустые трубочки?

– Да, составляют часть набора. – Я описал ему сие тему «Инсуджект».

– И под умывальником не было никаких иголок или лекарств?

– Ничего. Иглы и капсулы с инсулином идут отдельно. – Я рассказал Майло о предпринятом мной обыске в спальне и холодильнике. – Но они могут находиться где угодно в доме. Теперь есть возможность получить ордер на обыск?

– Только на основании трубочек? Сомневаюсь. Если бы была вставлена игла и подсоединена капсула с инсулином, тогда возможно. Это служило бы доказательством преднамеренности, хотя Синди все же могла бы заявить, что это осталось от ее тети.

– Не смогла бы, если бы инсулин оказался свежим. Я не знаю срока хранения инсулина, но точно не четыре года.

– Ага. Так что найди мне немного свежего инсулина, и я отправлюсь к судье. А пока доказательной цепочки нет.

– Даже при низком содержании сахара у Кэсси?

– Даже при этом. Мне очень жаль. Интересно, почему она оставила их под умывальником?

– Возможно, ей не приходило в голову, что кто-то станет там искать. Коробка была засунута в угол, мне пришлось порыться, чтобы найти ее.

– И Синди нисколько не рассердилась, что ты совал нос во все углы ее ванной комнаты?

– Если и так, она не подала вида. Я сочинил сказку о том, что мне не хватило бумаги, поэтому и полез под умывальник за новым рулоном. Она извинилась за то, что оказалась не слишком хорошей хозяйкой.

– Стремится быть приятной, да? Мальчики в Южной Каролине наверняка воспользовались этим.

– Или она заставляет людей делать то, что хочет, изображая из себя глупенькую и покорную девочку. Я покинул этот дом, не чувствуя, что владею ситуацией.

– Ах ты, старый детектив по ванным комнатам. Похоже, что ты созрел для работы в полиции нравов.

– Думаю, пройду. Вся ситуация была противоестественной. И нельзя сказать, что я проявил себя положительно как психолог.

Я рассказал Майло, как Синди сунула Кэсси мне в руки, как девочка была доведена до паники.

– До этого момента мои отношения с Кэсси развивались очень хорошо. Теперь они подорваны в корне, Майло. Поэтому я вынужден думать, не попыталась ли Синди умышленно испортить мне все дело.

– Вальсирует и ведет в танце, да?

– Она сказала мне нечто, из чего я заключил, что для нее очень важно владеть ситуацией. Когда Синди была ребенком, тетя вообще не разрешала ей есть сладости, хотя ее поджелудочная железа была в полном порядке. Это, конечно, еще очень далеко от синдрома Мюнхгаузена, но какой-то намек на патологию присутствует – не разрешать здоровому ребенку время от времени полакомиться мороженым.

– Тетя, внушившая ей диабет?

– Именно. И откуда нам знать, не передала ли тетушка чего-нибудь еще – например, любовь к инъекциям? Не обязательно инсулина, может быть, какие-нибудь впрыскивания витаминов. Но это только мои предположения. Синди также сказала мне, что ограничивает Кэсси в сладостях. На первый взгляд, выглядит как правильный уход за ребенком. Забота о сохранении здоровья, вполне объяснимая для того, кто уже потерял одного малыша. Но, может быть, все эти странности происходят из-за слишком большой заботы о содержании сахара.

– Грехи матерей, – подытожил Майло.

– Тетя, по сути дела, заменила Синди мать. И посмотри, какую ролевую модель она создала: профессиональный медик, страдающий хронической болезнью, но умеющий ее сдерживать. Синди с гордостью говорила об этом. Возможно, девушка взрослела, ассоциируя понятие «женщина» – то есть «материнство» – с понятием болезни и суровости в проявлении чувств: тетя умела сдерживать болезнь, и болезнь не развивалась. Нет ничего удивительного, что Синди сразу после средней школы выбрала военную карьеру – от одной жесткой обстановки к другой. Но эта затея не удалась, и ее следующим шагом была школа, готовящая специалистов по вопросам дыхания. Потому что тетя Хэрриет сказала, что это хорошая профессия. Контроль и болезнь – эти два понятия повторяются все время.